Летом 1960 года на пермском стадионе «Звезда», находившемся рядом с парком им. Горького, проводилось первенство области по легкой атлетике. В минувшем январе того года мне исполнилось 26 лет. Возраст для спорта солидный. Я не раз задумывался о том, чтобы покинуть спорт, «повесить шиповки на гвоздь», но все не решался сойти с этой политой по́том, но азартной орбиты, на которой провел десять лет.
На деревянном павильоне стадиона висела большая доска, на которой кнопками прикреплены листочки забегов на разные дистанции, в том числе и на мои «коронные» 800 метров. У доски спиной ко мне стояли двое парнишек лет восемнадцати в тренировочных костюмах. Тот, который пониже, спросил: «Кто бежит в сильнейшем забеге?» Рослый прочитал вслух:
«Неволин, – и пояснил: – Кудрявый из университета… Соснин – длинный из авиатехникума… Сапиро – очкастый старик из Чусового»…
Тихо, бочком, двадцатишестилетний «старик» отошел от молодой поросли спортивного Прикамья. И, может, забыл бы всю эту историю. Но, заняв три третьих места (на 400, 800 и 1500 метров), вспомнил. К тому времени я где-то уже встречал классическую фразу «уходить надо вовремя», но воспринимал ее весьма абстрактно. Прозвучавшее из уст «независимого эксперта» слово «старик» преобразовало абстракцию в реальность. Внутренний индикатор мигнул: «Пора!»
Так была поставлена точка в моем «большом» спорте.
Второе индивидуальное использование индикатора «жирной точки» произошло в декабре 1999 года, но родом оно тоже из далекого спорта.
Той зимой на выборах в Государственную думу я проиграл не только Павлу Анохину, но и Илье Неустроеву. П. Анохин не жалел времени и денег на избирательную кампанию, провел не одну сотню встреч с избирателями. Его (как через год публично признается сам Геннадий Игумнов), поддерживал губернатор и вся губернаторская рать… Проиграть ему – обидно, но объяснимо. Но проиграть И. Неустроеву, который предвыборную гонку провел как бы шутя, не очень-то напрягаясь?! Проиграть сопернику, которого тогда за пределами Индустриального района (от которого он был избран в областное Законодательное собрание) еще на экваторе выборов никто в округе не знал?!
Не скажу, что я очень тяжело переживал этот проигрыш. Для спортсмена (даже бывшего) любой проигрыш неприятен. А потом, может, это еще не последний «забег»? Может, уроки этого поражения еще пригодятся в дальнейшем? Ведь еще весной 1999-го и мысли не было идти на штурм Госдумы. Именно тогда в разговоре «на свободную тему» с двумя Андреями – Кузяевым и Агишевым – прозвучало что-то типа: «А не слабо ли, Евгений Саулович!». И Евгений Саулович завелся, рванулся в бой…
И вот, спустя восемь месяцев, опять пришедшая к финишу третьей былая гордость чусовского спорта пытается найти причину (или причины) своего поражения…
Слабая работа штаба? Игра губернатора на противоположной стороне? Попытка выглядеть другим, чем ты есть на самом деле и каким тебя знают многие? А может, что-то совсем иное?
И тут вспомнился эпизод, который 40 лет без употребления провалялся в дальних закоулках памяти.
В конце 1950-х в стране достаточно популярными были легкоатлетические матчи «СССР – США». Аналог подобных соревнований мы иногда проводили в Чусовом: выясняли отношения с Березниками, Лысьвой, Кизелом, клубными командами Перми. Болельщиков на стадион приходило не меньше, чем на футбол. И все дружно болели за своего земляка Женьку Сапиро.
Спустя неделю после такого матча в Чусовом, в перерыве между футбольными таймами, состоялся внутригородской забег на 800 метров. Я решил поиграть в «кошки-мышки» с кем-то из молодых ребят, которых тренировал в качестве играющего (бегающего) тренера: пропустил вперед, затем обогнал, снова выпустил… И вдруг стадион дружно и горячо стал поддерживать… моего юного соперника. Более того, когда на финише я резко финишировал первым, трибуны разочарованно вздохнули.
Теперь, в 1999-м, я вспомнил чувство обиды на «изменников». Но не только это. Понадобилось несколько десятков лет, чтобы понять на собственном примере, что публике рано или поздно надоедает все (или почти все). И былые кумиры тоже. Чаще всего это происходит почти незаметно: ну, захотелось чего-нибудь «свеженького»… И вот он, свеженький, перед глазами!
Это характерно для искусства, для спорта, для отношений мужчины и женщины. И, конечно, для политики.
История повторяется. Прошли десять лет с тех пор, как в мае 1990-го я встал на беговую дорожку под названием «большая политика»… Время более чем достаточное, чтобы потерять былую политическую «свежесть», утомить своих «болельщиков» – избирателей.
Индикатор «жирной точки» опять неумолимо показывал: с политикой пора заканчивать.
Наверное, не совсем этично использовать систему индикаторов для оценки того или иного человека. Для людей, лишенных чувства юмора, это совершенно недопустимо. Но, если с иронией относиться не только к другим, но и к себе, то применение некоторых индикаторов, как и чаевых в ресторанах, даже приветствуется.
Для почина начну с себя. Года четыре назад надежнейший индикатор показал, что я не гожусь… в космонавты.
Летом 2004 года пермское землячество в Москве организовало выездное заседание в Перми. Почетными членами нашего сообщества являются космонавты, дважды Герои Советского Союза Алексей Архипович Леонов и Виктор Петрович Савиных, и ветеран Великой Отечественной войны, прославленный танкист, Герой России Василий Павлович Брюхов. В бизнес-салоне самолета, взявшего курс на Пермь, я и оказался за одним столиком в этой геройской и приятной компании. Сразу после взлета стюардесса любезно предложила к аппетитной закуске бутылочку виски. Не менее любезно предложение было принято. Налили по одной, по второй… Разговор и до этого был теплый и оживленный, но после «допинга» стал полностью соответствовать высоте полета. Налили еще. Василий Павлович, зимой отпраздновавший 80-летний юбилей, благоразумно отказался. Я, на минуточку забыв, кто сидит рядом со мной, продолжал на равных. Если не ошибаюсь, одной бутылкой дело не ограничилось…
Космонавты (для тех, кто не знает: Алексей Архипович – мой ровесник) вышли из самолета свеженькие как огурчики. Я же помню, как выходил из самолета и даже что-то говорил на заседании. А дальше, благо встреча проходила на базе санатория, тихонько попросил пристроить меня в какой-нибудь номер – и благополучно вырубился…
Накануне вылета в Пермь мне позвонил бывший наш выпускник, в то время финансовый директор объединения «Инкар» Александр Долотов и попросил проконсультировать по одному вопросу. Узнав, что он будет на нашем мероприятии, я предложил переговорить в перерыве. На том и порешили.
Когда через пару часов я вновь предстал перед общественностью, первым, кого я встретил, был Александр Иванович. С высоты своих 185 сантиметров он оглядел меня и не без сожаления процитировал слова шлягера тех лет:
– «Таких не берут в космонавты!»
Среди индивидуальных вне конкуренции – индикатор Л. Н. Толстого: «Человек подобен дроби: в знаменателе – то, что он о себе думает, в числителе – то, что он есть на самом деле. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь».
Но это индикатор комплексный, обобщающий. Наряду с ним можно воспользоваться и частными. Например, индикатором болтливости.
Иногда «болтливость» отождествляют с «утечкой информации». Лично я эти две категории стараюсь не смешивать. «Утечка информации» – понятие более широкое. Оно включает в себя и относительно невинное «недержание речи», и сознательный слив информации для компромата, и использование инсайдерской информации[120] в корыстных, коррупционных целях. Тема коррупции настолько глубока и многообразна, что не терпит скороговорки. В связи с этим в ее пучину нырять не будем.
Но наличие у человека склонности даже к безобидной болтовне (показу своей значимости, осведомленности) является сигналом к тому, что в серьезные вещи его посвящать нельзя.
В 1970-е годы на всесоюзной научно-методической конференции я узнал, что министерство изменило учебный план одной из специальностей, и по дисциплине «техническое нормирование труда», которую я читал, уже в этом семестре вместо экзамена будет зачет. До сессии оставалось месяца два. Приехав домой, я поинтересовался в учебной части: пришел ли новый учебный план? Ответ был отрицательным. Чтобы студенты не расслаблялись, я эту информацию решил до поры до времени не обнародовать. Через пару недель молодой коллега, читающий курс на том же потоке, посетовал, что при составлении экзаменационного графика студентам на подготовку к его экзамену выделили всего три дня. Я его успокоил, сказав, что он может рассчитывать еще на три дня «моих», и объяснил, почему. Но попросил этим секретом не делиться ни с деканатом, ни со студентами. Не прошло и недели, как на практическом занятии я «припугнул» студента, не ответившего на вопрос:
– Если вы так же будете отвечать на экзамене, то нам придется встречаться минимум два раза.
И услышал в ответ:
– Евгений Саулович! А вы разве не знаете, что экзамена не будет?
Через три года мы выполняли большой (и выгодный!) заказ по анализу фонда зарплаты для одного из крупных пермских заводов. Тот же самый преподаватель предложил мне свои услуги как руководителю работы. Я ему ответил, что если это сделаю, то скоро весь город, включая агентов ЦРУ и любовниц руководства завода, будет знать, кто и сколько там зарабатывает. А это в мои планы не входит…
Небесполезным может оказаться и индикатор жлобства. В толковых словарях слово «жлоб» трактуется как «скряга», «скупец», «жадный»… Но просто скряга – это еще не жлоб. Жлоб в моем представлении здоров, нахален, при силе (или при власти) и не просто жадный, а очень жадный.
Руководящее положение предопределяет выполнение функции распределения дефицитных благ. Чего только мне не пришлось делить на малых и больших постах!
Талоны на холодильник «ЗИЛ» для «передовиков производства» вальцетокарной мастерской на Чусовском заводе. юбилейную медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина», перепавшую нашей кафедре в ППИ. Места распределения для моих выпускников в ПГУ. Гонорар с соавторами книг и научных отчетов. Квоты на экспорт нефти в администрации области. Дотации городам и районам Пермской области в ЗС; средства федеральных целевых программ (в Совете Федерации и министерстве)…