«Он послал Его в мир». «Mundum» переводится, в соответствии с одним из значений, как «чистое»... Заметьте! У Бога нет более подходящего места, чем чистое сердце и чистая душа. Здесь Отец рождает Своего Сына так же, как рождает Его в вечности, ни больше, ни меньше. Что есть чистое сердце? То сердце чисто, которое отстранено и отрешено от всех творений, ведь все творения оставляют пятна, ибо они суть ничто. Ничто же есть недостача и пятнает душу. Все творения суть ничто; ни ангелы, ни твари не являются чем-то. Они ... и пятнают[287], так как сделаны из ничто. Они суть и были ничто. Что всем творениям противно и приносит скорбь, так это ничто. Положи я на мою руку тлеющий уголь, он причинит мне страдание. Это все только из-за ничто... Если мы не освободимся от ничто, то не будем свободны.
А теперь: «Мы получили жизнь в Нем» (и) с Ним. Нет ничего, что в такой мере желанно, как жизнь. Что есть моя жизнь? То, что движимо изнутри себя самое. А безжизненно то, что движимо извне. Если мы живем с Ним, то нам нужно изнутри вместе действовать в Нем, так, чтобы не действовать извне... Мы должны быть движимы из того, из чего мы живем, то есть через Него; мы можем и должны действовать изнутри принадлежащего нам. Итак, если мы будем жить в Нем или через Него, то Он будет принадлежать нам, и мы будем творить из принадлежащего нам... Как Бог все вещи творит из принадлежащего Ему и через Себя Самого, так и нам надо творить из принадлежащего нам, каковым Он является в нас. Он есть то, что принадлежит нам. вполне, и в Нем принадлежат нам все вещи. И все, что имеют все ангелы и все святые и наша Госпожа, то в Нем принадлежит мне; и оно мне не более чуждо и от меня не дальше, чем то, что имею я сам. Все вещи равно принадлежат мне в Нем. Если мы войдем в это принадлежащее нам, так что все вещи станут нашими, то мы должны Его равно воспринимать во всех вещах, в одном не больше, чем в другом, ибо Он равно присутствует во всех вещах.
Бывают люди, которые почитают Бога лишь одним способом, и никаким другим, и они хотят обладать Богом не иначе, как в погружении (в себя), и не в чем ином. Пусть будет так, но в этом нет правды. Кто хочет воспринимать Бога правильно, тот должен одинаково воспринимать Его во всех вещах — в утеснении как в благополучии, в слезах как в радости. Везде Он должен быть для тебя одинаков. Если ты полагаешь, что не имеешь (достаточно) благоговения или тщания, хотя и не заслужил этого смертным грехом, и что потому, что в тебе нет благоговения и тщания, не имеешь ты Бога, и тебе сего жаль, то именно это и будет теперь (твоим) благоговением и (твоим) тщанием. Потому-то вам не следует полагаться на какой-то единственный способ, ведь Бог — ни это, ни то — не присутствует в способе. Вот почему те люди, что так приемлют Бога, неправы в отношении Него. Они принимают способ[288], не Бога. Поэтому храните сие слово, дабы вам в чистоте помышлять о Боге и искать Его. Какие способы выпадут на вашу долю, теми будьте довольны, ибо ваш взор должен быть направлен только на Бога и ни на что иное. Что вы тогда воспримите охотно или с неудовольствием, то и будет правильно; и знайте, что по-другому будет совершенно неверно. Те запихивают Бога под лавку, кто хочет иметь так много способов[289]. Будь это плач, воздыхание и подобное многое, все это — не Бог... Выпадет вам это на долю — берите и оставайтесь довольны. Если сего не случится, опять-таки будьте довольны и примите то, что Бог в настоящее время вам хочет послать, и пребывайте в смиренном отречении и уничижении и всегда помышляйте о том, что вы не достойны какого бы то ни было блага, которое вам Бог мог бы подать, если бы пожелал.
Таким образом истолковано слово, которое пишет святой Иоанн: «Любовь Божья к нам открылась в том...». Если бы мы были такими (т.е. как сказано выше. — М.Р.), то сие благо открылось бы в нас; а что оно скрыто от нас, в этом нет чьей-либо вины, кроме нашей. Мы (сами) — причина всех наших препятствий. Храни себя от себя самого, и тогда ты себя хорошо сохранишь. Если случится так, что мы сего не пожелаем принять, то Он нас для этого все же избрал. Не примем мы этого, будем раскаиваться и нам это вменится в вину. Что мы не дошли туда, где стяжается оное благо, зависит не от Него, но от нас (...)[290].
ПРОПОВЕДЬ 5b
«В том открылась любовь Божья к нам и явилась на нас, что Бог послал в мир единородного Сына Своего, чтобы мы жили с Сыном и в Сыне и через Сына»; — ибо, воистину, нет правды в тех, кто ныне не живет через Сына.
Если бы сейчас был где-нибудь богатый король, который имел прекрасную дочь, и если бы он выдал ее за сына бедного человека, то все те, кто принадлежит к этому роду, стали бы возвышены и облагорожены. Один учитель говорит: Бог стал человеком, и тем возвышен и облагорожен целый человеческий род. И мы можем немало радоваться, что Христос, наш брат, собственной силою вознесся над всеми ликами ангелов и сел одесную Отца[292]. Сей учитель сказал верно, но я бы, по правде сказать, за это немногое дал. Что мне оттого, что у меня имеется брат, который богат, притом, что сам я бедняк? И что мне оттого, что у меня имеется брат, и брат этот мудр, а я при этом — дурак?
Я скажу другое и скажу более важное: Бог не только стал человеком, но также воспринял на себя человеческое естество.
Учителя обычно говорят, что все люди одинаково благородны по природе[293]. Но я скажу истинно: то благо, коим обладали святые и Мария, мать Бога, а равно Христос, по Своему человечеству, все оно принадлежит мне в моем естестве. Теперь вы могли бы меня спросить: если в этом естестве я имею все, что Христос по Своему человечеству мне сумел сообщить, почему в таком случае нужно превозносить и почитать Христа как нашего Бога и нашего Господа? Да потому, что Он был к нам послан от Бога и принес нам наше блаженство. Блаженство, которое Он нам принес, оно было нашим. Там, где Отец, в глубочайшем основании, рождает Своего Сына, присутствует сие (человеческое) естество. Оное естество едино и просто. Тут можно что-то измыслить или прибавить, но тогда это уже не будет Единым.
Я скажу другое и скажу более сложное: кто хочет пребывать непосредственно в наготе этого естества, тому нужно выйти из всего, ему лично присущего, так, чтобы человеку, который находится по ту сторону моря и которого он никогда не видел в глаза, искренне желать такого же блага, как человеку, который при нем и является его доверенным другом. До тех пор, пока себе лично ты желаешь больше блага, чем человеку, которого никогда не видал, в тебе нет, воистину, правды, и ты еще никогда, ни на единый миг не погружался в оное простое основание. Возможно, что в отвлеченном образе ты созерцал истину (как бы) в неком подобии, но это не самое лучшее.
И еще: у тебя должно быть чистое сердце, ибо только то сердце и чисто, которое уничтожило (для себя) все сотворенное. В-третьих, тебе надлежит быть свободным от ничто. Задаются вопросом: что горит в аду? Учителя единодушно утверждают: горит своеволие[294]. А я скажу, что в аду на самом деле горит ничто. Взгляни-ка на пример! Вот берут тлеющий уголь и кладут на мою руку. Если скажу я, что уголь жжет мою руку, то я по отношению к нему буду неправ. Если же мне действительно нужно назвать то, что меня жжет, то это делает ничто, ведь уголь имеет в себе нечто такое, чего нет в моей руке. Смотрите: вот такое-то ничто и жжет меня. Но если бы моя рука имела в себе все то, что является огнем, и то, что он может сотворить, то она имела бы вполне огненную природу... И возьми тогда хоть весь огонь, который когда-либо горел, и вытряси его на мою руку, то он меня нимало не мучил бы. Подобным же образом рассуждаю я и теперь: поскольку Бог и все, кто стоит перед лицем Бога, имеют в себе в истинном блаженстве нечто такое, чего не имеют те, что отделены от Него, то уже одно это самое не (ничто)[295] мучает находящиеся в аду души много больше, чем своеволие или какой-то огонь. Я скажу правду: чем больше у тебя имеется от ничто, тем более ты несовершен. А посему, хотите ли быть совершенны, тогда станьте свободны от ничто!
Об этом говорит изречение, которое я привел: «Бог послал в мир единородного Своего Сына». Его вы не должны понимать применительно к внешнему миру, что Он-де ел с нами и пил, его следует вам принимать применительно к внутреннему миру. Как истинно рождает Отец естественным образом Своего Сына в Своем простом естестве, так истинно Он рождает Его в самом сокровенном души; и это есть внутренний мир. Здесь основание Бога — мое основание, а мое основание — основание Бога. Здесь я живу изнутри моего личного, как и Бог живет изнутри Своего личного. Кто в оное основание когда-то попал хотя бы на единственный миг, тому тысяча марок красного чеканного золота — как подделанный геллер. Из оного сокровенного основания ты должен творить все твое дело без (всякого) «почему». Истинно говорю: пока ты творишь свое дело ради Небесного Царства или ради Бога или ради вечного блаженства, исходя из внешних причин, нет в тебе правды. Тебя, конечно, можно принять и таким, но это не самое лучшее. Ибо воистину, если кто-то надеется в сосредоточенности на себе, благоговении, сладостном восхищении и особом осиянии благодатью стяжать от Бога больше, чем при огне кухонной печи или в хлеву, то ты поступаешь не иначе