На днях я говорил о вратах, из которых истекает Бог, это благостыня[496]. Сущность есть то, что держится в самом себе и не истекает, скорей же втекает. Единство — то, что держит себя в себе самое, в отдалении от всего и не сообщает себя ничему внешнему. Благостыня же — то, в чем Бог источается и сообщает Себя всякой твари... Сущность — это Отец, единство — это Сын вкупе с Отцом, благостыня есть Святой Дух. И вот Дух Святой берет душу, «град освященный», в (ее) наиболее чистом и самом возвышенном и несет ее вверх в Свой первоисток, им же является Сын, а Сын несет ее дальше, в Свой первоисток, то есть в Отца, в основание, в первое, в коем Он имеет свое бытие и где всюду «равно покоится»[497] вечная Мудрость «в освященном и благословенном граде», в наиболее сокровенном.
Ну так вот, он (евангелист) говорит: «Наш Господь пошел в город Наин». «Наин» — не что иное, как «сын голубя»[498] и означает простоту. Душе никогда не следует успокаиваться в способной к действию силе до тех пор, пока в Боге она не станет совершенно единой. Оно (название «Наин») означает также «течение вод»[499] и указует на то, что человеку не следует подвигаться ко греху и пороку. «Ученики» — это Божественный свет: сей должен втекать в душу потоком; а «множество народа» суть добродетели, о которых я только что говорил. Душе нужно возвыситься в горячем стремлении и превзойти достоинство ангелов величием добродетелей. И тогда ты войдешь через «врата», иными словами, войдешь в любовь и единство, — через «врата», из которых выносили усопшего юношу, сына вдовы. Наш Господь приблизился и прикоснулся к тому, на чем лежал мертвый. Как Он подошел и как Он коснулся — это я сейчас опущу, однако не то, что Он произнес: «Юноша, встань!».
Это был сын вдовы. Ее муж был мертв, поэтому был мертв также и сын. Единственный сын у души — это воля и все ее силы; и все они суть единое в сокровенной области разума. Разум — это муж в душе. Поскольку мертв муж, постольку мертв сын. Этому-то умершему сыну сказал наш Господь: «Юноша, тебе говорю, встань!» Вечное Слово и Слово живое, в Котором все живо и Которое все содержит в Себе, — Оно изрекло жизнь в мертвеца, и «тот поднялся и стал говорить». Когда Слово глаголет в душе, а душа отвечает в живом Слове, тогда Сын оживает в душе.
Учителя спрашивают, что лучше: сила ли трав, сила слов или сила камней?[500] Нужно бы посоветоваться, что из этого выбрать. Травы имеют великую силу. Я слышал, что (как-то) боролись змея и ласка. Ласка кинулась прочь, схватила траву и, обернув ее чем-то другим, бросила травою в змею; та распустила все свои кольца и, растянувшись, подохла. Откуда у ласки была такая смышленость? Она знала силу этой травы. Здесь скрыта бездна премудрости. Слова тоже имеют великую силу: словами можно творить чудеса. Все слова имеют силу от первого Слова. У камней по причине подобия также имеется огромная сила, которой их наделяют звезды и сила небес. Поскольку подобное на многое способно в подобном, душа в своем естественном свете должна подняться в высшее и самое чистое и войти в ангельский свет, а в ангельском свете войти в Божественный свет, и там встать на распутье между троицей светов, в той высоте, где светы сливаются[501]. Там-то вечное Слово в вас изречет жизнь, там душа оживет и будет отвечать в оном Слове.
Дабы и нам отвечать в вечном Слове, в этом помоги нам Боже. Аминь.
ПРОПОВЕДЬ 19
Наш Господь говорит: «Стань во вратах дома Господня и провозгласи там Слово сие и скажи!» Небесный Отец изрекает некое Слово и говорит Его вечно, и в этом Слове Он источает всю Свою власть, в этом Слове изрекает все Свое Божественное естество и всякую тварь. Слово покоится в душе сокровенно, так что о Нем не ведаешь ничего и не слышишь Его, пока не прислушаешься к Нему в глубине, а иначе Его не услышишь. Нет, все голоса и все звуки должны уйти.прочь и должна наступить полная тишина, совершенная тишина. Но об этом значении (написанного у пророка) я говорить больше не буду...
Итак: «стань во вратах»! — Кто так стоит, того члены приведены в полный порядок. Он хочет сказать, что верхняя часть души должна быть постоянно приподнята. Все, что в порядке, должно подчиняться тому, что над ним. Никакие творения не понравятся Богу, если их не озарит естественный свет души, в котором они получают свое бытие, и если ангельский свет не озарит света души и не приуготовит ее и не сделает ее пригодной к тому, чтобы в ней мог действовать Божественный свет: ибо Бог не действует в телесных вещах, Он творит в вечности. Потому-то душе надо быть собранной и вверх устремленной, и ей надо быть духом. Там действует Бог, там Богу нравится всякое дело. Богу никогда не понравится какое-то дело, если оно не свершается там.
Еще раз: «Стань во вратах дома Господня». «Дом Божий» — это единство Его существа! Что едино, то предпочитает держаться лишь само по себе; посему единство пребывает при Боге и собирает Его воедино и ничего не прилагает Ему. Тут восседает Он в сугубом Своем средоточии, Своем esse, совершенно в Себе, никогда вне Себя. Там же, где Он источается, Он источается вовне. Его истечение есть Его благостыня, как я недавно сказал, говоря о познании и о любви. Познание освобождает от пут, ибо познание лучше любви; впрочем, лучше два, чем одно, — познание в себя включает любовь. Любовь, увлекаясь, безумствует и напрямую связана с благом; в любви я толкусь «во вратах». Любовь была бы слепа, если бы не было знания. Камень тоже обладает любовью, его любовь ищет земли. Если бы я застрял в благостыне, в первом истечении, и принял Бога, поскольку Он благ, я узрел бы «врата», но не воспринял бы Бога. Поэтому познание лучше, ведь оно управляет любовью. Любовь пробуждает влечение, стремление[503], а познание не добавит ни единого домысла, нет же: оно развяжется, освободится от пут и устремится вперед и коснется Бога в Его наготе и схватит Его в Его бытии.
«Дому Твоему, Господи», где Тебя славят, «подобает святыня» и подобает быть домом молитвы «в долготу дней»[504]... Я имею в виду не здешние дни; когда я говорю «долгота без долготы», это — (подлинная) долгота; а когда говорю «ширина без ширины»[505], то это — (подлинная) ширина. Когда же скажу «во всякое время», то подразумеваю: над временем, и даже: гораздо выше того, что обретается здесь, как я только что говорил, там, где не бывает ни «здесь», ни «теперь».
Некая женщина спросила нашего Господа, где нужно молиться. И Господь наш сказал: «Грядет час и ныне есть, когда истинные поклонники поклонятся в духе и истине. Бог есть дух, посему молиться подобает в духе и в истине»[506]. Чем является истина, тем не являемся мы, хотя и мы истинны (тоже), но к этому примешано что-то неистинное. В Боге же это не так. Душе нужно стоять в первом исходе — там, где извергается и источается истина, — «во вратах дома Господня» и надо изрекать, выговаривать Слово. Все, что в душе, должно говорить и хвалить, но голоса никто слышать не должен. В тиши и покое — как я тут об ангелах толковал, что они-де сидят подле Бога, в хоре истины и огня, — тут Бог вещает в душу и изрекает в душу всего Себя целиком. Тут Отец рождает Своего Сына, испытывая в Слове столь великую радость и к Слову такую большую любовь, что Он никогда не прекратит произносить оное Слово во всякое время, то есть над временем... Сказанному нами вполне соответствует изречение: «Дому Твоему подобает святыня», хвала и чтобы в доме этом не было ничего постороннего, кроме славословия Тебе.
Наши учителя вопрошают: что хвалит Бога?[507] Это совершает подобие: так, Бога восхваляет все то, что подобно Богу в душе, а что не имеет подобия Богу, то Бога не восхваляет, — вроде того, как картина восхваляет своего мастера, запечатлевшего в ней все мастерство, которое он несет в своем сердце, и сделавшего ее столь подобной себе. Сходство картины восхваляет своего создателя без каких-либо слов. То, что можно прославить словами и то, о чем молятся ртом, — ничтожная вещь. Ведь наш Господь как-то сказал: «Вы молитесь, но не знаете о чем молитесь. Придут истинные молитвенники, которые помолятся Отцу Моему в духе и истине»[508]. Что есть молитва? Дионисий говорит: «Молитва есть восхождение ума к Богу»[509]. Один язычник сказал: где дух, единство и вечность, там Бог захочет творить. Где же плоть против духа, где рассеяние против единства, где время противится вечности, там не действует Бог, Он не может с этим мириться[510]. Нет, всякая радость, всякое удовольствие, веселье и наслаждение, которые здесь можно иметь, все сие должно быть отброшено прочь. Кто хочет Бога хвалить, тот должен быть свят и быть собран и быть духом и нигде не быть вне; нет же, (он должен быть) в совершенном подобии вознесен в вечную вечность выше всяких вещей; я имею в виду: не выше всяческих тварей, которые созданы, нет, выше всего, чего он сумел бы, если бы захотел; над этим должна подняться душа. Пока есть что-то над ней и пока есть что-то пред Богом, что не является Богом, душе не достичь основания «в долготу дней».
Вот, святой Августин говорит: когда свет души, в коем все твари получают свое бытие, осияет творения, это называется утром. Когда свет ангела осияет собой свет души и в себя его заключит, это зовется утром в разгаре