[511]. Давид говорит: «Стезя праведника подымается и возвышается до полного дня»[512]. Сия стезя хороша, приятна, весела и приветлива. Далее: когда Божественный свет затмевает собою ангельский свет, а свет души и ангельский свет входят в Божественный свет, это называют полуднем. Ибо день бывает в (своем) наивысшем, наиболее протяженном и совершенном, когда Солнце стоит в высоте и проливает на звезды свой свет, а звезды изливают свой свет на Луну, так что все находится в подчинении Солнцу. Точно так же Божественный свет вобрал в себя ангельский свет и свечение души, и все это пребывает в порядке и обращенным горе и вместе возносит хваление Богу. Тогда нет ничего, что не хвалило бы Бога, и все стоит в подобии Богу — чем подобней, тем более исполнено Бога, и все хвалит Бога. Наш Господь сказал: «Я буду жить с вами в вашем дому»[513]... Помолимся нашему милому Господу Богу, чтобы Он с нами здесь жил, чтобы и мы вечно с Ним жили; в этом помоги нам Боже. Аминь.
ПРОПОВЕДЬ 20а
Святой Лука нам в своем Евангелии пишет: «Один человек сделал ужин или вечернюю трапезу». Кто приготовил ее? Человек. А чем является то, что Лука назвал ужином? Некий учитель говорит, что ужин означает большую любовь, ибо Бог никого к нему не допустит, кто Ему не известен[515]. Кроме того Лука дает также понять, сколь чистыми надо быть тем, кто вкушает сей ужин. Но вечер никогда не наступит, если до него не прошел целый день. Если бы не было солнца, то никогда бы не было дня. Когда солнце взойдет, займется заря. Потом солнце светит сильней и сильней — и вот уже полдень. Не иначе в душу проливается Божественный свет, чтобы больше и больше озарять силы души, пока не наступит полдень. В душу никоим образом никогда духовно не придет день, если она не приняла Божественный свет. В-третьих, Лука имеет в виду: кто хочет достойно вкусить оную вечернюю трапезу, тот должен придти вечером. Вечер наступает, когда исчезает свет этого мира. Давид говорит: «Он поднимется вечером, Господь — имя Ему»[516]. Так и Иаков: когда наступил вечер, он лег и уснул[517]. Это означает душевный покой. В-четвертых, здесь подразумевается, по слову святого Григория, то, что после ужина нет больше трапезы[518]. Кому Бог даст эту еду, тому она будет столь сладка и вкусна, что ему ни за что не понравится никакая другая еда. Святой Августин говорит: Бог есть нечто такое, что если кто-нибудь это постигнет, то уже не сможет ни на чем ином успокоиться[519]. Святой Августин говорит: Господи, если Ты отнимешь Себя у нас, то подай нам иного Себя, или мы никогда не обрящем покоя; мы не хотим ничего другого, кроме Тебя[520]. Один святой говорит о боголюбивой душе, что она понуждает Бога к тому, чего только захочет, и попросту дурачит Его, так что Он не может ей отказать ни в чем из того, что Он есть[521]. Он отнял Себя в одном образе и дал Себя другим способом: Он отнял Себя как Бога и человека и подал Себя как Бога и человека в Своем ином в тайном сосуде. Великую святыню нельзя просто так трогать и видеть неприкровенной. Поэтому Он облачил Себя в одеяние по образу хлеба — точно так же, как телесная пища преображается моею душой, и нет ни одного уголка в моем естестве, не объединенного с ней. Ибо в естестве есть некая сила, которая отделяет самое грубое и отторгает его, а наиболее благородную часть она поднимает, так что нигде не останется малости, пусть с игольное острие, которое не объединилось бы с ней[522]. То, что я съел тому назад четырнадцать дней, объединено с моей душой точно так же, как то, что я воспринял в животе моей матери. Не иначе бывает, если кто-то примет оную трапезу в чистоте: он, воистину, станет с нею так же един, как плоть и кровь едины с моею душой.
Жил один человек, у этого человека не было имени, ибо этот человек — Бог. Некий учитель говорит о первопричине, что она вознесена выше слова[523]. Недостаточность заложена в языке. Сие происходит из-за чрезмерности чистоты Его бытия. О вещах можно говорить лишь тремя способами: во-первых, посредством того, что выше вещей, во-вторых, посредством того, что подобно вещам, а в-третьих, исходя из действия вещей[524]. Я хочу привести пример. Хотя сила солнца тянет благороднейший сок из корней (дерева) в ветви и заставляет их процвести, сила солнца все-таки остается над ними. Так же я говорю, что Божественный свет действует в душе: то, что душа говорит о Боге, не несет в себе подлинной истины Его бытия; о Боге никто не сумеет сказать, что Он, собственно, есть. Иногда говорят: одна вещь подобна другой. Поскольку все твари не содержат в себе ничего ровным счетом от Бога, они о Нем ничего не могут открыть. Вот художник, который создал совершенную картину, — его искусство узнается по ней. Но все-таки это искусство по ней в полной мере познать невозможно. Все творения не способны выразить Бога, ибо они не способны принять в себя то, что Он есть... Бог и человек приуготовил вечернюю трапезу, неизреченный Человек, для него же не имеется имени. Святой Августин говорит: что изрекают о Боге, то не истинно, а чего о Нем не изрекают, то истинно. О чем бы ни говорили, что это Бог, тем Он не является. Чего же о Нем не говорят, тем Он является скорей, нежели то, о чем говорят, что тем является Он[525]. Кто приготовил оную трапезу? Человек, человек, который есть Бог. Царь Давид говорит: «О Господи, как обильны и разнообразны Твоя вечерняя трапеза и наслаждение сладостью, которые уготованы тем, кто Тебя любит, (но) не тем, кто боится Тебя»[526]. Святой Августин размышлял об этой трапезе, она ужасала его и не была по вкусу ему. Тут сверху услышал он голос совсем рядом с собой: «Я — пища взрослых людей, расти и взрослей и съешь Меня. Но не думай, что Я преображусь в тебе, ты преобразишься во Мне»[527]. Когда в душе действует Бог, в огне пламени очищается и отторгается все, что есть в душе неподобного. Чистая правда! Душа глубже входит в Бога, чем какая-нибудь пища в нас. Более того, душа преображается в Боге. В душе есть некая сила, которая исторгает из себя самое грубое и объединяется с Богом, это искорка души. Душа станет с Богом в большей мере едина, чем еда с моим телом.
Кто же готовит оную трапезу? Человек. Знаешь ли ты, каково его имя? Человек этот не назван. Сей человек отправил раба. Святой Григорий говорит: этот раб — проповедники[528]; в другом смысле, раб этот — ангелы. В-третьих, как кажется мне, сей раб есть искорка души, которая создана Богом и является светом, запечатленным свыше; она есть образ Божьего естества, всегда воющий с тем, что не божественно; и она не является силой души, как думают иные учителя; она во всякое время склонна ко благу, и даже в аду будет склоняться ко благу[529]. Учителя говорят: у этого света такая природа, что он имеет постоянное устремление, и он зовется синтересис[530], что означает не иное, как связывание и отторжение. У него двоякое действие. Одно — упорное отклонение от всего, что не чисто. Другое же дело заключается в том, чтобы всегда манить к благу, и это запечатлено в душе непосредственно: даже у тех, кто пребывает в аду. Вот почему это — великая вечерняя трапеза.
И вот он (человек) рабу говорил: «Выйди и пригласи прийти званых, все уже приготовлено»[531]. Все, что есть Он, принимает душа. К чему стремится душа, уже уготовано. Бог дает то, что всегда (едва только) возникло; Его становление всегда новое, свежее и все целиком в вечном мгновении[532]. Некий великий учитель говорит: то, что я вижу, становится очищенным и одушевленным в глазу; и тот свет, что приходит в мой глаз, никогда не достиг бы души, не будь некой силы, сущей над ней[533]. Святой Августин говорит, что оная искорка больше причастна истине нежели то, что человек может выучить[534]... Вот горит пламя. Скажут: одно воспламеняется чем-то другим. Если такое случается, по необходимости нужно, чтобы то, что горит, было выше того, что зажжется. Это, как если кто-то взял одну свечку, которая только погасла, хотя еще тлеет и теплится, и поднес бы ее ко второй; и вот вспыхнуло пламя и зажглась другая свеча. Говорят, что одно пламя воспламенило другое. С этим я не согласен. Огонь воспламеняет себя самое. Чему предстоит зажечь что-то иное, то должно быть над ним, подобно тому, как небо не горит и прохладно, однако воспламеняет огонь, и это случается из-за прикосновения ангела. Так и душа готовит себя в упражнениях. Из-за этого она зажигается свыше. Такое случается через ангельский свет.
И вот он (человек) рабу говорит: «Выйди и пригласи прийти званых, все уже приготовлено». Но первый сказал: «Я купил хутор и прийти не могу»