Это подразумевает и Павел, когда говорит: «а теперь свет — в Боге»; он не говорит: «вы — свет», он говорит: «а теперь свет». Он имеет в виду то, что я уже много раз говорил: кому нужно познать вещи, тот их должен познать в их причине[620]. Учителя утверждают: вещи парят при своем рождении, будучи предназначены в нем изводиться наичистейшим образом в бытие[621]. Ведь где Отец рождает Сына, там длится сплошное сейчас[622]. В вечном рождении, где Отец рождает Своего Сына, там душа проистекла в свое бытие и образ Божества запечатлелся в душе.
В школе как-то был спор, и иные учителя говорили: Бог запечатлел образ в душе вроде того, как на стене рисуют картину, и он исчезает. Против этого возражали. Другие учителя изъяснялись лучше и говорили: Бог запечатлел образ в душе так, что он остается, наподобие мысли, в душе пребывающей; к примеру, сегодня у меня есть некоторое произволение и завтра у меня тот же помысел, и я храню образ посредством моего постоянного размышления о нем[623]; и посему они заключали, что Божье действие совершенно. Ибо, если бы плотник был совершен в своем деле, он не нуждался бы в материале, как только он о доме подумал бы, тот был бы уже завершен. Вот так и действия в Боге: только подумает — и они в сплошном сейчас уж исполнены. Тут пришел пятый учитель, рассудил лучше всех и сказал: в Боге нет становления, а есть только сейчас, становление без становления и обновление без новизны, и оное становление есть Его бытие. В Боге есть некая утонченность — такая, что обновление в нее не проникнет. В душе есть некая утонченность, она столь чиста и нежна, что обновление и сюда не может проникнуть, ибо все, что находится в Боге, есть сплошное сейчас, лишенное обновления[624].
О четырех вещах я хотел говорить: об утонченности Бога и утонченности души, о действии в Боге и действии души. Впрочем, больше не буду о них говорить...
ПРОПОВЕДЬ 51
Слово сие, его же я изрек на латыни, записано в Евангелии, и его говорит наш Господь, а по-немецки оно звучит так: «Почитай отца и мать». И иную заповедь дает Бог, наш Господь: «Не возжелай добра ближнего твоего: ни дома, ни двора, и ничего, что есть у него»[626]. Третий кусочек произнес народ, идя к Моисею: «Говори ты с нами, ибо мы не можем Бога услышать»[627]. Четвертый, его изрек Господь наш Бог: «Сделай Мне жертвенник из земли и на земле, и то, что будет принесено на нем в жертву, все это сожги»[628]. Пятый же: «Моисей вступил во мглу» и взошел в гору, «там он нашел Бога» и во тьме обрел истинный свет[629].
Господин святой Григорий говорит: «Где ягненок достанет до дна, там плывет бык или корова, где корова плывет, там опередит ее слон, и вода ему достигнет до головы»[630]. Здесь скрыт большой смысл; отсюда много что можно извлечь. Господин святой Августин говорит, Писание — глубокое море[631], а малый ягненок означает простого смиренного человека, способного постичь Писанье до дна. Под быком, который плывет, разумеем мы огрубелых людей: каждый берет из Писания, что ему надобно. Под слоном же, что шествует дальше, нам надлежит понимать разумных людей: они в Писании копаются и продвигаются в нем. Меня удивляет, что Святое Писание столь глубоко, и учителя говорят, что его невозможно истолковать соответственно его сокровенному смыслу[632], и говорят: если в нем есть что-то грубое, то это нужно раскрыть, но для того прибегают к сравнению[633]. Первому (ягненку) вода дошла до лодыжки, второму дошла до колена, третьему (быку, корове) — до пояса, а четвертому (слону) — до его головы, и он полностью утонул.
Так что же означает сие? Святой Августин говорит: сначала Писание улыбается малым детям и манит ребенка к себе, а в конце, когда его хотят исследовать до основания, Писание насмехается над мудрецами; нет никого столь простодушного, чтобы он в Писании не нашел, что ему впору, и опять-таки нет никого столь умудренного, чтобы, пожелай он исчерпать Писание до дна, не углубиться в него и не найти еще большего в нем[634]. Все, что здесь мы можем услышать, и все, что нам могут сказать, имеет в нем иной, тайный смысл. Ибо то, что мы здесь понимаем, все это так не соответствует тому, что оно есть само в себе, и тому, чем оно является в Боге, словно бы его не было вовсе.
Теперь вновь возьмем слово: «Почитай отца и мать». В общепринятом смысле оно означает отца и мать, что их следует уважать. Следует уважать также всех, кто имеет духовную власть, им нужно оказывать высокую честь, а равно и тем, от кого получаешь преходящие блага. В нем (в этом смысле) можно увязнуть и можно исчерпать слово до дна, но это лишь самая малость, что мы имеем из сказанного... Некая жена говорила: если должно тех почитать, от кого имеешь внешние блага, то тем более надлежит тех почитать, от кого все получаешь[635]. Всем, что здесь мы имеем внешне, во множестве, мы там обладаем внутренним образом и как (нечто) единое. Ну вот, вы, наверное, поняли из сказанного, что сие сравнение направлено на отца. Этой ночью мне приходило на ум, что все подобия для того только и существуют, чтобы быть подобиями для отца[636].
В другой раз «Почитай отца твоего» означает небесного Отца твоего, от Него же имеешь твое бытие. Но кто почитает Отца? Это делает никто иной, как Сын: лишь Он почитает Его. И Сына не почитает никто, как только Отец. Вся радость Отца, Его нежность и Его смех обращены к Нему одному. Отец не знает ничего, кроме Сына. Он имеет в Сыне столь великую радость, что Ему ничего больше не надо, как только родить Своего Сына, ибо Он есть совершенное подобие и образ Отца.
Наши учителя говорят: то, что познается или рождается, все это есть образ[637], и говорят: если Отцу надо родить Своего единородного Сына, то Ему нужно родить Свой (собственный) образ, остающийся в Нем же Самом, в основании. Образ, каким он был от века в Отце, есть Его форма, пребывающая в Нем же Самом. Природа нас учит — и мне кажется сие вполне справедливым — что Бога надлежит постигать посредством подобий, того или этого. Но Он не есть то либо это, этого Отцу не достаточно. Он стремится обратно в первоисток, в самое сокровенное, в основу и ядро отцовства, где Он был вечно в отцовстве, в Себе же Самом, и где Он наслаждается Собою Самим: Отец как Отец — Собою Самим — в едино Едином. Тут едины всякий стебель травы, древо, и камень, и всякая вещь. Это самое лучшее, и тут я дурел от любви[638]. Посему то, на что только способна природа, к чему тяготеет она, все это стремится в отцовство, дабы природе быть Единым и быть одним Сыном, а из всего прочего вырасти, и быть Всеединым в отцовстве и, если уж единым она быть не способна, то стать хотя бы подобной Единому. Природа, сущая от Отца, не взыскует того, что есть кроме нее. Природа, сущая в себе, не имеет (своего) цвета, потому что, будучи от Отца, она не ищет ничего, кроме подобия Богу.
Сегодня ночью мне пришла в голову мысль, что всякое подобие есть всего лишь некое предварение. Я не могу видеть вещь, если она мне не подобна, и я не смогу познать вещь, если она на меня не похожа. Бог таинственным образом имеет все вещи в Себе, однако не как ту или эту, во взаимном различии, а в единстве, как нечто единое. Глаз не имеет цвета в себе, глаз воспринимает цвета, ухо же — нет. Ухо восприимчиво к звуку[639], а язык — к вкусу. Сии (глаз, ухо и язык) обладают всем этим (цветом, звуком и вкусом), будучи с этим едины. Так же образ души и образ Божий имеют единое бытие, здесь мы — сыны. И если б случилось, что я не имел ни глаз, ни ушей, то я имел бы все-таки бытие. Если у меня кто-либо вырвал бы глаз, то он тем самым не отнял бы у меня ни моего бытия, ни моей жизни, ибо жизнь обретается в сердце. Захоти меня кто-нибудь ударить по глазу, я выставлю руку пред ним. Но если б кто-нибудь захотел поразить меня в сердце, то я не пожалел бы и целого тела, дабы сохранить это самое тело. А пожелай кто-нибудь мне отсечь голову, я вытяну целую руку вперед, чтобы мне сберечь мою жизнь и мое бытие.
Я уже много раз говорил: следует разбить оболочку, и тогда то, что содержится в ней, выйдет наружу, ибо, если хочешь добраться до косточки, разломи скорлупу[640]. Посему, хочешь ли обрести природу нагой, разбей все подобия, и чем глубже проникнешь, тем ближе окажешься к бытию. Если она (душа) обрящет Единое, в котором все будет едино, то она останется в оном едином Одном... Кто «почитает» Бога? Тот, кто во всех вещах взыскует честь Божью.
Много лет назад меня еще не было. Какое-то время спустя мой отец и моя мать ели мясо, хлеб, зелень, росшую в саду, и от того я стал человеком. Мой отец и моя мать не могли этому никак поспособствовать, но Бог без посредства сделал тело мое и создал душу мою, взяв за образец наивысшее. И вот я овладел моей жизнью, possedi me... Это зерно стремится к тому, чтобы стать рожью, то от природы имеет (задатки) превратиться в пшеницу, потому не находит покоя, пока не достигнет именно ее естества. Пшеничное зерно способно стать по природе всеми вещами, поэтому, будучи верным себе, отдает себя на смерть, дабы стать всеми вещами