— Одна-а-ако, — протянул Гирон. — Что ж, вопросов у меня больше нет. Предлагаю голосовать. Я согласен на отсрочку казни до родов и поднимаю руку за вердикт “виновна”.
Сандра раскачивалась на скамейке, зажав рот рукой. Представлять не хотелось, с каким чувством она будет ждать появления на свет своего ребёнка. Её единственной причины жить и её погибели одновременно. Каждый удар маленькой ножки в животе — как тиканье часов отпущенного ей срока. И схватки вместе с предсмертными судорогами.
— Я согласен на отсрочку, — по очереди говорили старейшины, — и поднимаю руку за вердикт “виновна”.
Пять, шесть, семь стариков. Восьмой задумался и попросил оправдать, девятый тоже. Но огонёк надежды в глазах Сандры так и не загорелся. Остальные тоже проголосовали за казнь.
— Я благодарю всех собравшихся, — с тяжёлым сердцем сказал Кеннет, — призываю предков в свидетели и прошу их милости для клана. Правосудие свершилось. Суд окончен.
Зрители встали со скамеек и, продолжая бурно обсуждать случившееся, потянулись к выходу. Глава сложил бумаги, заметив, что Сандру увели, придерживая под руки, а Ксанир, Иллая и Хельда прорывались к трибунам через толпу.
— Хвала богам, мой мальчик, — запричитала мать, — ты принял верное решение. Скажи теперь, кому ты отдашь ребёнка?
— У него есть отец, — глухо ответил он.
— Который боится держать в руках младенцев, — уколола мужа Иллая. — Он не сможет в одиночку вырастить сына.
— Няню возьмёт.
— Глупости, — она поджала губы. — Малышу нужна любовь, а не наёмная работница. Я дам ему и внимание, и заботу. Воспитаю как своего.
Кеннет посмотрел на уходящих соклановцев и отметил, что воины охраны торопились освободить вершину Безымянного холма. Хоть кто-то ещё заботился о репутации правящей семьи.
— Ты подала на развод, — как можно тише напомнил он матери. — И срок, что вам дала Верховная на раздумья, истекает через неделю. Потом у тебя не будет оснований усыновить чужого ребёнка. И не забывай, пожалуйста, что он ещё должен родиться. Ты видела состояние Сандры. Она может от злости или из мести извести дитя в утробе.
— Но по законам клана Иллая даже после развода останется женой Ксанира, — напомнила Хельда. — Что мешает мужу и жене вместе воспитывать ребёнка?
— Так они развода хотят или ребёнка воспитывать? — прошипел Кеннет сквозь зубы, теряя терпение.
Ксанир вёл себя необычайно сдержанно. Его сын вообще не помнил, когда в последний раз видел отца, похожим на тень. Бывший глава клана дышать перестал и словно боялся подойти слишком близко, чтобы не дай боги не раздражать своим присутствием Иллаю. Пусть думает, насколько ей нужен ребёнок.
А он ей нужен. Кеннет узнал во взгляде матери эхо той смертельной тоски, что поселилась в её сердце после смерти Георга. Брат не прожил и года, а теперь третьему сыну Ксанира грозила участь расти с няней или быть приживалкой в доме Зарины-ткачихи. Вряд ли кто-то другой из родственников Сандры согласится его усыервить.
— А можно и с разводом отсрочку взять? — неуверенно спросила Иллая.
Лёд её ненависти к мужу дал трещину. Иначе просто развернулась бы и ушла.
— Я думаю, мама, ты можешь отозвать заявление и через несколько месяцев подать его снова.
“Если захочешь”, — застряло на языке.
Кеннет тоже задержал дыхание и с трудом подавил желание найти взглядом Хельду и взять её за руку, ожидая поддержки. В бездну семейные ссоры, будь они прокляты! Отец сто раз не прав, что завёл любовницу, но он стоит рядом и готов в лепёшку расшибиться, лишь бы вернуть жену.
— Именно так я и сделаю, — упавшим голосом пообещала Иллая и тут же расправила плечи. — Но это ничего не значит, Ксанир Делири. Я не вернусь в твой дом и уж тем более в твою постель.
— Как пожелаешь, — тихо ответил отец. — У меня только один вопрос. Что будет с Марисом?
“Ой, зря”, — мысленно простонал Кеннет.
Мать вздёрнула подбородок и вытянула спину. Угасшая было ненависть к изменнику разгоралась, как от порыва ветра.
— С Марисом всё будет хорошо, — ровным тоном ответила Иллая. — Я надеюсь. Вчера его перевели в отряд…
— Мои поздравления, — отреагировал Ксанир, покосившись на сына.
— Я удовлетворил его просьбу, — Кеннет заговорил, старательно уничтожая в себе ощущение, что он оправдывается. — Марис давно хотел вернуться в строй. Мы закупаем металл для оружейных мастерских. Нужен кто-то опытный, чтобы сопровождать караван в дороге.
— Значит, его в клане не будет?
— Отец! Ты не о том думаешь!
— Хорошо, — Ксанир неожиданно быстро согласился и поднял руки в примирительном жесте. — Пусть всё остаётся как есть сейчас. Ты прав, ребёнка ещё нужно доносить. Я поговорю с Сандрой. Сделаю ей внушение.
— А вот это я отдельно хотел с тобой обсудить.
Кеннет жестом позвал его отойти в сторону, надеясь, что Хельда успеет увести мать, пока она снова не поругалась с отцом. Охрана предусмотрительно держалась в стороне и даже пару свежих куполов тишины повесила.
— Кто дал тебе доступ в тюрьму?
— Сам нашёл, — пожал плечами Ксанир. — Не хитрое дело, если её строили по кессанийским чертежам. Да ещё и недалеко от пещер кланового дома.
— Тоннель прорубил?
— Там полметра было, — невозмутимо ответил бывший глава. — А заклинание растворения камня по-прежнему одно из моих любимых.
— Допустим, — не сдавался Кеннет. — Про оборотней-медведей зачем ей рассказал? Я просил тебя молчать об элезийской угрозе! Кто мне по молодости все уши прожужжал: “Кеннет, последнее дело для мужчины выбалтывать военные тайны в постели любовницы”? Или у Сандры из-за беременности особый статус?
— Да не знает она ничего, — хмыкнул Ксанир. — Сказала то, что я ей велел. На фразу про шкуру неубитого медведя даже бровью не повела, а ты намёк понял.
— Ага, похвали меня за это. Хоть за что-нибудь спустя столько лет.
— Сын, — совершенно серьёзно сказал он и опустил взгляд. — Прости за выходку с растягиванием допросов. Я должен был тебя предупредить.
Кеннета словно ледяной водой окатило. Он смотрел на отца и не верил. Демоны подменили? Или нет? Ксанир держался уверенно, но затаённая боль в нём чувствовалась. И что-то ещё. Как сказала бы Амелия, тонкий аромат незнакомой эмоции. Глава клана никак не мог подобрать верное слово к ощущениям.
— И спасибо, что упёрся рогом. Не отдал Иллае ребёнка просто так.
“Теперь это — твоя забота”, — крутилось на языке.
Кеннет даже палец поднял, чтобы сказать, а потом опустил руку. Если он хоть чуть-чуть знает отца, Ксанир свой шанс не упустит.
— Не за что, папа. Увидимся.
Он развернулся и ушёл, спиной чувствуя, как странная эмоция распускается облаком тепла. Ксанир Делири на старости лет разрешил себе любить?
Нет, Кеннет даже мысленно не мог этого допустить.
Глава 39. Дела насущные
Режим сна сбился окончательно. Накануне очередной атаки на логово медведей глава клана бодрствовал ночью, присутствуя на совете клана, а днём урывками пытался вздремнуть. Не получалось. Словно специально повылезали мелкие проблемы, благополучно отложенные на потом. До конца истории с элезийцами. То кузнецы нервничали на счёт поставок металла, то кессанийский принц письмами забрасывал. Вился, как коршун, над головой Кеннета, свободного от клятвы меча.
“Почему бы нам не съездить вместе на охоту, лин Делири?”
Да без проблем, Ваше Высочество. Я как раз собираюсь на Проклятый остров, чтобы пострелять из арбалета в медведей. Не желаете составить компанию? Вряд ли жених Велены согласился бы. Кессанийская знать всегда была слишком далека от сражений. Интересно, а когда принц догадается “зайти с другой стороны”? Через невесту. Велена уже рассказывала ему про дядю Нэта?
Глава Клана Смерти свернул в трубочку послание из Кессании и поднёс к пламени свечи. Бумага лениво разгоралась, буквы чернели и осыпались пеплом. Дым наполнял кабинет в особняке. А ведь поэтому операцию с рассвета перенесли на середину дня. Разведчики видели много женщин возле логова и даже двух детей. Кеннет побоялся, что если их ночью поднимать дымовухой с постели, то паника будет сильнее. Вдруг свет не смогут сразу зажечь, запутаются сослепу в своём лабиринте и задохнутся. Не было цели уничтожить всех. Хотелось ограничиться опасными оборотнями-медведями, а мирное элезийское население пусть живёт. В идеале их нужно заставить принять законы Фитоллии и власть Верховной ведьмы. Но вот незадача, женщин нельзя оставлять на Проклятом острове. Лишившись боевой мощи в лице мужчин, они станут лёгкой добычей для дриад. Зеленокожие сожрут их с наслаждением. В пропорции “две элезийки за одну убитую сестру”. Что тогда? Выселить оставшихся иномирных гостей на необитаемый остров?
Кеннет кивнул своим мыслям и потянулся за листом бумаги. Выделять земли — прерогатива Станы. Она, конечно, будет недовольна просьбой на фоне интриг диких ведьм, но помочь должна. Элезийки безобидны. Разрешить им построить общину, нагрузить полезной для королевства работой и можно не волноваться за их судьбу. Со временем ассимилируются с местным населением. Выйдут замуж и, если бесплодие у них касалось только мужчин, и всему виной были эксперименты Плиния, то нарожают детей.
“Кстати о детях”. Кеннет замер, не дописав фразу до конца. Вспомнил, что на проклятом острове, кроме дриад, жили маги-отступники и сумасшедшие учёные. Джамис Кайссен, ага. Тёмный маг, создавший Ловец Душ и превративший Доротею в овощ на грядке. Стана призналась, что похитила его и спрятала на острове, надеясь на продолжение экспериментов. И если так, то Джамису пригодятся подопытные. Элезийские вдовы, например. Раздавленные горем женщины, согласные на что угодно, лишь бы прокормить себя в чужом мире. Если на них не действует местная магия, то они способны стать идеальным сосудом для младенцев, зачатых от тёмных лордов. Ребёнок просто не сможет вытянуть силу из матери. Не сможет её убить. Стана клещами в них вцепится. Какой шанс щёлкнуть по носу Хельду и вернуть расположение Тёмного императора. “Лорд Дииссен, зачем вам сомнительные ритуалы из старых легенд, когда у меня готова маленькая армия суррогатных матерей?”