“Я знаю, ты бы гордился мной, папа. Посмотри с небес, мама, я по-настоящему счастлива”.
Кеннет вернулся в шатёр и обнял меня. От мужа пахло дымом и пылью, поднявшейся над поляной. Соклановцы вышли танцевать под грохот барабанов. Что ещё делать, пока на вертелах жарятся бараны?
Праздновать будут до утра. На смену мальчишкам терзать деревянные манекены выйдут взрослые маги. Приглашённые ведьмы померяются искусством с инквизиторами Аринского. Может быть, Урил похвастается чем-то из арсенала магов Тёмной империи, а кессанийский принц перестанет скучать без Велены.
— А ведь это ты — истинная героиня дня, — сказал Кеннет, целуя меня в шею. — Всех приняла, расселила, организовала…
— Накормила, напоила, — смеясь, подхватила я. — И при такой пёстрой публике торжество обошлось без единого скандала.
— Да, — Кеннет сжал мои руки. — И это ещё не всё. Я не устану повторять, как много ты значишь для меня. Ты и наша дочь. Я люблю вас.
— Я тоже люблю тебя, Кеннет Делири.
Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
Глава 45. Плиний
О комфорте Дайны в тюрьме особо никто не беспокоился. Кормили, поили, приносили утром таз с водой, чтобы умыться — и хватит. Воины из охраны хорошо знали, чья она дочь и кому они обязаны боевыми ранениями друзей при атаке на логово. Новостей от Плиния Кеннет уже не ждал. Проснулся утром, оделся и пошёл за Дайной, чтобы отвести её к бессалийскому источнику магии.
В подвале кланового дома тускло горели лампады, шаги по каменному полу звучали шуршанием паучьих лапок.
— Открывай, — приказал глава клана, остановившись у двери в конце коридора.
И только теперь из полумрака выступил Пруст.
— Лин Делири, разрешите поговорить с заключённой.
Кеннет перевёл на него сонный взгляд и сжал кулаки. До последнего надеялся, что глава разведки забудет о том времени, что он провёл в свите Паучихи.
— В этом нет необходимости.
— Я знаю, — глухо ответил Пруст. — Но я должен… Попрощаться.
Коса, видать, нашла на камень. Настоящий профессионал с многолетним опытом боялся, что не справится с чувством вины, если не посмотрит в последний раз на девчонку-врага? Уж не влюбился ли? Как мог забыть, что по её приказу резал горло Конту и Гинею?
“Не позорься перед воинами”, — хотелось сказать, но Кеннет решил не спешить с выводами.
— Зачем? Что ты надеешься от неё услышать? Франко объяснил, как изготовили двойника. Надели маску на постороннюю женщину. Магия была элезийской, вот наши боевики и не нашли её при осмотре мёртвого тела.
— Знаю, — повторил разведчик. — Я должен выяснить, когда и как она меня раскрыла. Сыграю спектакль с раскаянием, совру, что чувства были. Она начнёт меня проклинать, перестанет следить за языком…
— Ясно, — перебил глава клана. Вздох облегчения всё-таки сдержал. Пруст оставался Прустом. — Пойдёшь с нами. Открывайте!
Тюремщики зазвенели ключами, тщательно смазанные дверные петли не издали ни единого звука. По коридору до камеры Паучихи предстояло пройти ещё два поворота. Разведчик молчал. Вошёл в образ раскаявшегося предателя и не желал из него выходить.
— Ясного неба, — с саркастичной вежливостью поприветствовал заключённую глава Клана Смерти. — Как спалось?
Дайна прижала колени к груди и одёрнула грязный подол. С того момента, как её похитили из логова медведей, бывшая глава преступного мира Бессалии так и сидела в тонкой сорочке. На груди темнели бурые пятна от крови дракона. Совершенно здесь бесполезной.
— Не могу жаловаться. Условия, как в лучших столичных гостиницах. Трехразовое питание от шеф-повара и потрясающий сервис. С уборкой так ни разу и не пришли.
— Тысяча извинений, — гримасничал Кеннет. — Не знаю, как так вышло. Но в качестве компенсации морального ущерба предлагаю вам прогулку к источнику магии. В трактире “Медвежий угол” вас ждёт отец.
На лице Дайны появилось выражение глубокого облегчения. Она облизнула губы и спустила ноги на пол.
— Неужели? И сколько золота он пообещал за мою жизнь?
— Я не буду раскрывать условия сделки, — улыбнулся глава. — Скажу лишь, что обмен касается не только вас. Кстати, на встречу желательно переодеться. Я не могу позволить элезийской аристократке появится на публике в рванье.
— Вы бесконечно любезны, — ответила Дайна и поймала бумажный свёрток, брошенный одним из тюремщиков.
Пруст пока держался в стороне. Кеннет закрывал спиной ту часть коридора, где он стоял.
— Что? — пробормотала элезийка, разворачивая белое кружево. — Нет. Нет! Вы издеваетесь? Я никуда в этом не пойду! Я вообще никуда не пойду. С места не сдвинусь!
Её била крупная дрожь, бумага в руках шуршала. В один миг надежда на встречу с отцом стала кошмаром.
— Проваливайте! — закричала Паучиха и швырнула подарок Франко на пол. — Оставьте меня одну! Я знала, что всё кончится именно так. Мерзавец! Власть ему дороже дочери!
Она изо всех сил старалась не разрыдаться перед своими палачами, но был предел даже у её выдержки. Дайна несколько раз моргнула и зажала рот, испуская протяжный стон. Столько боли просто невозможно хранить в себе.
— Убирайтесь! Прочь! Пошли вон!
— Лин Делири, позвольте мне, — шепнул Пруст, подойдя к двери. — Попробую успокоить. — Потом добавил совсем тихо: — На стене висит зеркало. Позовите, я откликнусь.
Кеннет отступил, пропуская разведчика в камеру, и дал знак, чтобы за ним закрыли дверь. Своё зеркало достал из кармана. Ждать, когда установится связь, пришлось не долго. В отражении возникла каменная кладка и зазвучал тихий голос Пруста.
— Подарок прислал Франко, королева. Ваш отец к белому платью не причастен…
— Не называй меня так! — рявкнула она. — Предатель! Пора вашему главе дать тебе пинок под зад! Когда разведку возглавляет недоумок, способный только забраться в постель к простой воровке, дело плохо. Тебя вся охрана пасла, идиот. Вся охрана видела, как ты вышел с вороном из “курятника”. Не доложили сразу. Решили, что я сама разрешила тебя взять ценную птичку. “Баба и есть баба! Что нельзя всем остальным, дозволено тому, кто её постель греет!”
Тюремщики понимающе улыбнулись, а Кеннет пожалел, что не отослал их сразу. Личная жизнь главы разведки даже после внедрения в свиту Паучихи — его личная жизнь. Не будь у Пруста близости с Дайной, Клан Смерти так и не узнал бы о приметной родинке на бедре.
— Я всего лишь исполнял твоё желание, — напомнил ей разведчик.
— Я не этого хотела, — тихо ответила Паучиха. — Не очередного кобеля, который сбежит, когда настоящий хозяин поманит косточкой. Я человека хотела. Рядом. Всегда.
“А ты...”, — повисло в воздухе. Паучиха всхлипнула и зашуршала тканью. То ли платье пыталась убрать подальше от себя, то ли сама пряталась ото всех под покрывалом.
“Несчастная девочка, — подумалось Кеннету. — Она была совсем маленькой, когда отец забрал её из Элезии. Столько лет готовил к роли теневого правителя Бессалии, и в итоге бросил, не простив ошибок. Отправил к медведям. Дочь стала не нужна, ведь рядом был Франко.
Франко, обещавший золото за её смерть и приславший в подарок погребальный саван.
— Я и сейчас рядом, — сказал Пруст. — Единственный, кто был с тобой. Оглянись. Разве не видишь?
Она промолчала, отражение в зеркале не менялось. В камере стало так тяжело, что это чувствовалось на расстоянии.
— Я любила по вечерам читать книги вместе с тобой, — тихо ответила Дайна. — Закрыться в спальне и слушать, как ты переворачиваешь страницы. Ты действительно плохой разведчик. Головорезом притворялся, а со мной был лордом. Породу не спрячешь, не вытравишь, как иномирный акцент из речи. Не замажешь кровью. Моя вина, что видела в тебе то друга, то отца, то мужа. Жила иллюзиями. Вот и поплатилась за них. Помоги зашнуровать на спине платье. В последний раз.
Тюремщик отвернулся. Другой сделал вид, что рассматривает эфес меча. Дайна надевала платье, как королева церемониальную мантию. На мгновение её бледное лицо мелькнуло в зеркале, и Пруст открыл дверь.
— Мы готовы, лин Делири.
***
Здание бессалийского трактира было буквально пропитано ненавистью элезиек к палачам их мужей. Женщины так и не смирились ни с потерей, ни с новой реальностью. По ночам не замолкали крики, стёкла в окнах не выдерживали и дня. Кеннет уже десять раз пожалел, что вообще оставил их в живых, но совесть мешала зацикливаться на этих мыслях. Отпустить бы их. В бездну Джамиса Кайссена, пусть живут на Проклятом острове и сами отвечают за свою безопасность, раз помощь Клана Смерти принимать не хотят. Нельзя быть насильно добрым. Никто не оценит, а потом ещё и мстить начнёт.
— Сегодня всё должно закончиться, — вздохнул глава и вышел из повозки.
Следом за ним арку портала пересекла ещё одна. Тюремщики сидели на козлах, а Пруст сопровождал Дайну. В кандалы её заковывать не стали. Предупредили, что одно неосторожное движение, и папа не спасёт. Просто не успеет. Если он вообще явится на сделку.
— Шатёр готов, лин Делири, — доложил Шеар.
Повязки с ран, оставленных медведями, уже снял, но шарфом или воротником плаща прикрывать свежие рубцы не захотел.
Кроме разведчика обеспечивать безопасность переговоров пришли боевые маги и два отряда охраны. Даже Сокол на время покинул бессалийских детей, чтобы лично проконтролировать, где стоят посты. Нельзя расслабляться. Пусть Плиний десять раз поставил крест на дочери, был Франко и банды бессалийских головорезов. Дикие ведьмы ещё. Вооружённой поддержки у элезийцев хватало и без оборотней-медведей.
— Гостей на горизонте не видно? — спросил Кеннет, задержавшись у входа в шатёр.
— Нет, — Шеар достал зеркало и мысленно вызвал кого-то из дозорных. — Минуту назад точно никого не было, но я проверю.
— Идут, — прохрипел воин в отражении. Лежал в укрытии так, что над землёй один нос торчал. — Трое. Вышли из портала и закрыли арку. Двое мужчин: один блондин, другой лысый. И ведьма.