Потом он лёг на спину… С удовольствия слыша влажные шлепки, чувствуя и себя и Аллу, отстранённо разглядывал её красивые, молодые, соблазнительные ещё женские формы… Какая всё же приятная штука жизнь! Особенно такие вот женщины… Никакой «виагры» не надо… О-о-о!.. Алла, будто слышала его мысли, неистово, всё убыстряя, темпераментно двигала низом живота, бёдрами, вскрикивала… В такт движениям подрагивали, дёргались её девичьи груди. Светлые волосы на голове метались, летали из стороны в сторону словно в сумасшедшем танце. Лицо горело румянцем… Закидывая руки то за голову, то в стороны, то хватаясь за Александра, Алла не видящими глазами, прикусив в экстазе губы смотрела сквозь Александра, похоже в себя…
Потом была следующая смена позиций…
Потом в дело пошли «игрушки»… Игрушки, игрушки… и не только для Аллы…
– Так это же… – с вытянувшимся лицом, прочитав коряво написанный номер телефона, воскликнул Мальцев. – Откуда это у тебя?
Леонид Фокин хлопал глазами.
– Как откуда, мой Генка и… твой Никита дали, – растерянно ответил дядь Леня и забеспокоился. – А что такое?
– Это же… – Мальцев объяснять почему-то не стал, нахмурился, смял бумажку, глядя куда-то сквозь Фокина растерянно произнёс. – Ладно. Я понял… – Фокин, не понимая, с удивлением смотрел. – Тут разобраться надо, подумать… – словно сам себе, что-то непонятное бормотал Мальцев. – Сегодня у нас…
– Четверг, четверг, – быстро подсказал Фокин. Он только теперь по-настоящему, кажется, оценил, какой Мальцев хороший ему друг, если так сильно расстроился из-за его Генки, и какой он – старший сержант Фокин – козёл и дурак, – если так опрометчиво поступил, глупым своим звонком разрушил общий мир и спокойствие. На Мальцеве лица не было. Примерно так же, в принципе, выглядел и Чепиков. Один в ярких тонах, другой в бледных.
– Три дня, значит, ещё… три… – растерянно повторил Мальцев. Было видно, известие полностью вышибло его из равновесия, человек почти в панике был.
– Ага, три дня… – Фокин и голосом и мимикой попытался было успокоить друга, не надо, мол, так волноваться, всё можно исправить, всё в наших руках, как можно спокойно произнёс. – Ты не расстраивайся так сильно за Генку, друг, я и сам за него кому хочешь душу выну, и вообще… Времени-то ого-го сколько! Вполне можно подготовиться. Продумать, чтобы модель не сманила, не увела. Мне без Генки уже… сам понимаешь. А может, ну её, эту встречу, а? Сорвём… Скажем мальчишкам, не состоялась… Или можно позвонить ещё раз – телефон есть, и отменить, сказать, ошибка, девушка, вышла, то сё, а?
– Подожди-подожди, не надо звонить… я что-то… не соображаю… – Мальцев одной рукой держался за стену, другой за голову. – Не могу понять, – бормотал он. – Зачем им это? Кто просил?
Фокин оглядывался – воды надо бы Мальцеву! Но рядом никого не было, не на кого было оставить, некого послать, а одного бросить не решался. Но уже точно жалел, зачем новостью поделился? Такой реакции он никак не ожидал, хотя в душе приятно, конечно, было: за его воспитанника человек беспокоится. Более того, очень сильно беспокоится! Побледнел весь, за стенку держится… Дышит, как рыба на берегу… А что бы с ним было, если б не Генкина мать нашлась, а, например, Никитина, тогда что? Неотложку вызывать? Реанимацию? Вот что такое товарищ, а Чепиков и не знал этого…
– Да что ты заладил зачем-зачем, – стараясь встречным шоком привести товарища в чувство, словно рассердился Фокин, даже несколько прикрикнул. – Мальчишка мать хочет увидеть, и всё! Нормальное дело. Только увидеть, понимаешь? Чтобы она обрадовалась, какой он теперь стал… Чтоб знала, какое она… это… «гэ»… Если она – фотомодель, бросила его…
И сильно удивился, услыхав сердитый ответ…
– Да подожди ты! Ты ничего не понимаешь! – оборвал Мальцев. – Тут совсем другое. – Видя, что Фокин обалдело смотрит, точно сейчас обидится, сбавил тон. – Дай подумать. Потом поговорим. – И словно слепой, запинаясь, поплёлся по коридору.
Фокин хлопал глазами… Ну, понимаешь, дела… «трали-вали те сандали». Нет, не те, получалось, сандалии, хуже.
Гейдар надел кроссовки, в шортах, свободной майке, вышел за дверь, спустился с крыльца, торопливо прошёл через дачный двор, вышел за калитку, побежал трусцой. Галина Михайловна – хозяйка – выпрямившись, тёплым взглядом проводила постояльца, «пожилой, а каждое утро бегает, достойный пример… Совсем, видать, выздоравливает! Хорошо это, пусть!», продолжила растапливать летнюю печь. На завтрак она сегодня решила приготовить оладьи с вареньем и сметаной… Вчера вечером были вареники с капустой, чаем и мёдом, сегодня оладьи… Всё разнообразно, всё с душой. Главное, постояльцу нравится, а ей тем более.
За закрытой печной дверцей, жадно облизывая берёзовые лучины заплясали энергичные языки огня, из трубы повалил уверенный тёмный дым… Галина Михайловна, сморщив нос и прикрыв глаза от дыма, убрала пару кружков на плите, поставила чайник с водой, направилась к летней кухне, тут рядом…
Гейдар, учитывая возраст, старался бежать легко и равномерно. Солнце ещё не прогрело утренний воздух… Пространство перед ним казалось не пустым, а хрустально прозрачным, физически ощущаемым. Он словно невидимую стену собой таранил, лицом это чувствовал. Где-то вдалеке напомнила о себе кукушка – «я здесь», ку-ку… Дышать было легко и приятно. Росная трава скрывала порой тропинку. Тропа то расширялась под ногами, то сужалась, временами ныряла вниз, терялась в густой траве, вновь взлетала на пригорки, вилась нескончаемой нитью, звала за собой. Он обычно пробегал километров пять, когда шесть. Неспешно бежал, наслаждался. Потом делал зарядку, отжимался, немного боксировал… Потом в речке проплывал метров тридцать – больше тут и негде было, да и сил тоже на «рекорды» не оставалось. Минут двадцать после сидел на берегу, успокаивал дыхание, расслаблялся, закрыв глаза, в себя вслушивался, дышал. Потом, если у него не было запланированной встречи в условленном месте, уже не бежал – шёл домой… Ну не домой, конечно, на дачу. Так и сегодня. Правда встреча сегодня намечена всё же была. Женщина должна была подъехать. Да, женщина. Редкий гость. Ценный…
Приготовив муку, вместительную чашку, соль, сахар, кефир, яйца, Галина Михайловна неожиданно услышала стук калитки, удивилась, очень уж рано для постояльца-то, вернулся что ли, выглянула из дверей кухни… Нет, во дворе, у калитки, стояли двое незнакомых: девушка и совсем молодой мужчина, юноша. Девушка в модном шёлковом блузоне жёлтой расцветки, ярких хлопковых брюках с тропическим рисунком, лёгких открытых туфлях. Тёмные её волосы собраны на затылке, на лице улыбка, причём лицо девушки без малейшего макияжа, и ни какой бижутерии. Юноша в тёмно-синей футболке-поло, лёгких джинсовых тёмных брюках, запылённых туфлях, светлые волосы неухоженной копной спускались на глаза и уши, лежали на воротнике рубашки. В руке он держал чёрную деловую папку.
– Доброе утро, Галина Михайловна, – назвав хозяйку по имени – отчеству, приветливо поздоровалась девушка. – Мы на минутку к вам. Можно?
Улыбка у девушке была располагающей, ослепительной, как говорят в рекламе, и взгляд добрый. Хозяйка, вытирая руки о фартук машинально отметила это, кивнула головой. Улыбаясь, шагнула навстречу.
– Здравствуйте, здравствуйте… А я и не слыхала, как вы подошли… Вы откуда будете к нам? По какому вопросу?
– А мы из областного отдела культуры, из администрации, проводим выборочный статопрос населения. Это не долго. Можно? – ещё раз, всё так же приветливо улыбаясь, спросила девушка.
– Если не долго, то… почему бы и нет, я ещё тесто не завела. Проходите. Вот сюда, хотя бы. – Галина Михайловна указала на стол с лавочками под навесом. – В тенёчек. Пожалуйста, если нужно.
Молодые люди прошли, присели, юноша раскрыл папку, достал типографским шрифтом заполненные листочки, ручку, приготовился заполнять графы…
– Меня зовут Лена, вот моё удостоверение, а это Алексей Леонидович, – представила девушка сначала себя, потом юношу. – Мы вместе работаем. – И протянула хозяйке своё раскрытое удостоверение.
Галина Михайловна, близоруко прищурившись, делано внимательно глянула на тёмно-вишнёвую обложку с золотом тиснёным гербом, на фиолетовую печать, фотографию похожей девушки, и… Остальное без очков и не разглядела, да и зачем ей это… не надо ей совсем… Девушка, закрыв удостоверение, положила его на стол, придвинув табурет к столу, предложила хозяйке:
– И вы присаживайтесь, пожалуйста, Галина Михайловна. Не удобно: вы стоите, мы сидим. Мы быстро. – Хозяйка не возражала. – Так вот, – продолжила девушка, когда Галина Михайловна, присев спиной к своему «коттеджу», вернее «фазенде», как порой шутила хозяйка, прилежно сложила руки на столе. – Целью нашего опроса является, «выявление невостребованных интеллектуальных, профессиональных, и физических возможностей жителей нашей области, как дополнительного резерва улучшения благосостояния нашего родного Подмосковья». Не возражаете? – спросила Лена.
Хозяйке не очень всё поняла, но возражать против улучшения благосостояния родного Подмосковья не стала, против какого-то резерва тоже, а уж своими-то интеллектуальными возможностями – знала, – могла даже поделиться… Не с квартирантами, конечно, с местными.
– Так вот, начнём… – деловито сказала девушка, и придвинула к себе опросный листок.
Галина Михайловна кивнула головой, давайте…
Следующие минут двадцать, двадцать пять молодые люди задали ей огромное множество разных, сложных, порой противоречивых – по смыслу и по постановке – вопросов, от которых у Галины Михайловны даже голова заболела. Или вопросы были сложными, либо интеллектуальный ресурс хозяйки чуть притупился, не то засох, не то подсел… Но всё равно женщине приятно было беседовать с внимательной и чуткой молодёжью. Её адрес компьютер среди множества респондентов выделил. Представляете? Сам, взял и вычислил. Умница! Это во-первых. Во-вторых, очень приятно когда твоим мнением интересуются не вообще, а в частности, причём, по государственному делу, тем более для «бесконечного развития неограниченного благосо