– Вы сказали прокурор, – спросил он. – Я не понял… Какой прокурор, где?
– А только что был, Алексей, молодой человек. Прокурор или следователь, я не разбираюсь, вы же с ним только что разговаривали…
– А-а-а, – произнёс Мальцев закрывая глаза. – Понят-но…
– Вы, спите, пожалуйста, больной, спите. Вам нужно больше спать, восстанавливаться.
– Это да! Сыр-бор, дым… коромыслом… Трали-вали… Пол-лный ма-а-а… – вяло пробормотал он, и умолк. Волна наплывающей серой дрёмы, медленно поглотила сначала внешние звуки и ощущение времени, потом тревоги, вместе со страхами, отключила и саму боль…
– Вы что-то сказали, я не поняла? – наклонилась медсестра…
Но Мальцев не слышал, он уже спал.
Медсестра постояла, безуспешно стараясь разгадать абракадабру слов, прислушалась к тихому сопению больного, поправила одеяло, ещё раз оглядела показания и работу приборов, оставила ночное – дежурное – освещение, и тихонько вышла, осторожно прикрыв за собой дверь…
На следующий день, ближе к вечеру, в скучной палате Мальцева стало весело: пришли навестить Генка с Никитой и Егоркой, в сопровождении Елены Кобзевой. Мальчишки с удовольствием между собой разговаривали, смеялись, исподволь, жалея, оглядывали Мальцева, изучали, рассматривали приборы, ели принесённые фрукты, запивали соком. Мальцев молча глядел на них, и радовался. Лежать на животе было всё так же не очень удобно, не крокодил, как-никак, но кровать, оказывается, можно было повернуть вокруг своей продольной оси, и даже немного приподнять… Универсальной оказалась. От этого Мальцев «гостей» видел гораздо лучше. Не только видел, но и узнал гораздо больше. Елена передала ему привет от Александра, который тоже на животе сейчас лежит, но у него кровать противоожёговая, сложная, принимает форму тела, уменьшает боль и нагрузку… Но он тоже молодцом, как и Геннадий. Кстати, очень благодарен Геннадию, просил «спасибо» передать, что Егорку и рябят спас, и она – Елена – тоже очень благодарна Мальцеву, очень! Обмоем это потом, отмахнулся Мальцев, о чём разговор, мелочи, жаль других не смогли укрыть… Ну, как бы вы, вдвоём? Это да, вздохнув, согласился Мальцев. И ребята молодцы, продолжала Елена, всё сами по дому делают, и вообще. Услышав похвалу, Генка с Никитой тут же пообещали инструменты в следующий раз в больницу с собой принести, похвастать выученными этюдами…
– Елена Николаевна, что же там произошло, – спросил Геннадий. – Я не в курсе. Их поймали?
Елена вздохнула, коротко обрисовала событие…
– Так это всё из-за нас произошло – я не верю! – из-за нас?
– Трудно определённо сказать, – уклончиво ответила Елена Николаевна. – Следствие ещё идёт… Но… Одно могу сказать: исполнительницу мы упустили… Это факт, как не прискорбно признать. Мы не ожидали, что она так ловко может менять образ. Невероятная актриса. Вы её видели, она к вам с сумкой подходила, оставила ещё…
– К нам? С сумкой? Бабуля?! Не может быть! Ей же лет восемьдесят, или все сто… Я не поверю… Это не возможно!
– Нет. На самом деле ей около сорока. Специалист. Талантливая актриса. В общем, если бы наш стажёр. Алексей, не выкинул сумку, сейчас бы, сами понимаете, кроме меня здесь… – Елена Николаевна понимающе обвела присутствующих глазами. – Вот! А так, подрыв устройства всё же произошёл, но не в том месте, где был запланирован, хотя и наделал дел… Жертвы есть. Много.
– Я в шоке! – признался Геннадий. – Я действительно тогда ничего не понял, опасность спиной почувствовал, и всё. Вот дела! А если бы действительно Алексей ваш – молодчина! – не сообразил… Мы ведь его за вора приняли… Я так ему вчера и сказал, а он, оказывается – герой. Причём, Санёк его собой, к тому же, получается, правильно сделал, прикрыл… Спас. Тоже, герой… Ну надо же, как всё может повернуться… А мы ни сном, ни духом… И вы что? Дальше что?
– Что дальше… Работаем. Одно твёрдо могу сказать, ключевые фигуранты у нас уже на плотном контроле…
– Эти, как их, Азамат, Гайдар…
– Гейдар правильно, Александр и другие… После того нашего первого разговора у вас, мы многое успели сделать, поверьте, многое понять, выяснить, установить, но, в общем… Не буду раскрывать детали, не имею права, на основных фигурантов нужна бесспорная доказательная база, она уже есть, но её, к сожалению, пока недостаточно… Так что, работаем. После этого взрыва, а преступление получило действительно серьёзный не только мировой, но и общественный резонанс, нам придали – добавили – людей, спецсредства… Круг очерчен, вырисовывается солидный букет связей и букет статей, всё что хотите, от наркотиков, до… в общем, дело времени. Но это строго между нами, хорошо?
– Конечно, какой вопрос… Ну надо же, как всё… сложно.
– Ничего, я думаю разгребём… – заметила Елена. – Теперь только фактор времени, а вам… ни о чём плохом не думать, а выздоравливать. Главное для вас уже позади. Вы действительно теперь в безопасности. – Подумала и добавила. – В относительной, конечно, но в этом случае, я твёрдо уверена – да, в безопасности. Хотя, мы ещё понаблюдаем… – И вновь на лице появилась улыбка, совсем женская, домашняя. – Да, Гена, у вас такие мальчишки хорошие – класс! – я вам завидую… и восхищаюсь! Кстати, вы знаете, они ведь Егорку все звуки выговаривать научили. Все-все…
– Уже?
– Да! Представляете! Наш папа так рад, так обрадовался, я даже не ожидала…
– А он ничего больше не сказал? – пряча улыбку, спросил Геннадий.
– Наш папа? Нет. А что?
– Никит, – Мальцев обратился к Никите. – Скажи-ка, пожалуйста, вспомни, какое вам слово дядя Саша дал?
– Это когда Егорка все звуки выговаривать будет, да? – опередил Генка.
– Да, – подтвердил Мальцев.
– А пусть Егорка и скажет… – предложил Никита.
Егорка как ждал, мгновенно вспомнил:
– Он учиться с дядей Геной в школу, сказал, пойдёт… Ср-разу! Честное слово сказал… Ч-ч-чи… Щ-щ-щи…
– Не в школу. В школу – мы, они – в институт, – останавливая Егорку, поправил Никита.
– Что вы говорите! – всплеснула руками Елена, обрадовалась. – Неужели? Вот не ожидала… Я ж ему сто раз говорила, а он «зачем да зачем», «старый уже», «потом»… Оказывается… Ну вы молодцы! Вы просто герои! Как вам это удалось?
– Никак. Он сам первый сказал, – отмахнулся Генка.
– Он сыну слово дал… – подчеркнул Мальцев. – А это святое. Назад нельзя.
– Потому что мужчина! – воскликнул Генка.
– Да, мой папа муж-чина! – чётко выговаривая сложные, в прошлом, звуки, повторил Егорка.
– Ты мой сладкий! – Елена обняла мальчишку… Генка и Никита с завистью смотрели на счастливых мать и сына… Мальцев перехватил их изучающий взгляд, нахмурился…
Дверь распахнулась, вошёл доктор, с ним медсестра.
– А это дядя доктор-р! – при виде их, громко воскликнул Егорка. – Вр-рач! Здр-равствуйте!
– Так мы уже здоровались, дорогой, – удивился доктор. – Забыл? Полчаса назад…
– Он не забыл. Он звуки трудные тренируется выговаривать, только научился, – сообщил Генка. – Хвастает.
– А-а-а, вот как, – кивнул головой доктор. – Понимаю. А не пора ли вам, гости дорогие…
– Пор-ра… Дор-рогие… – вновь вкусно проговорил Егорка, прислушиваясь к раскатистым или шипящим звукам. – Вр-рач! Щ-щётка! Р-рубль! Ништяк! Полный маж-жор! Ш-штука! Чув-виха!
– О-о-о, какой Егорка молодец у нас! – восхитился доктор. – Классный словарный запас у тебя, старик, позавидуешь! Могёшь!
– Какой могёшь, доктор, какой класс! – делано возмутился Мальцев. – Никита, Генка, какие слова я от ребёнка слышу? Мы ж договорились – учить только хорошим.
– Что ты, дядь Гена, это не мы, – в голос запротестовали мальчишки. – Это он где-то сам! Егорка, кто такие слова говорит? Где ты слышал?
– Мой папа так говорит, взрослые. Я и другие знаю…
– Вот, видишь, это не мы! – открестились мальчишки.
– Понятно, – доктор потрепал мальчишку по голове, взъерошил волосы. – Егорка, ты понимаешь, друг мой любезный, не всех взрослых слушать можно, да! Они порой такого ляпнуть могут… – доктор махнул рукой и прервал себя. – В общем, пора, ребятки, смена составов. К дяде Гене его товарищи по службе пришли, уже ждут. Дадим им навестить вашего дядь Гену, дадим?
– Дади-им…
– Тогда пошли…
Сегодня по графику дома у мальчишек ночевал Леонид Трушкин, дядь Лёва. Тоже большой, как их Мальцев, но тубист. Самая большая дудка в оркестре и самая тяжеленная, на которой Генка тогда ещё хотел учиться… Правильно сделал, что передумал, флейта конечно же по весу легче, лучше, значит.
Сразу, как только музыканты узнали о происшествии с их воспитанниками, кто из передач новостей, – там в нескольких эпизодах Мальцевская страшно побитая спина фигурировала, испуганно-удивлённые глаза их воспитанников, включая и Егоркины, и растерянное лицо Фокина, пыльное и в крови, а о том, что ещё и Александр Кобзев пострадал, узнали позже, вообще человек героем оказался. Первым делом кровь, всем оркестром дружно съездили, сдали, и немедленно график дежурств составили, до самого выздоровления Мальцева, пока не выпишут. Мальчишек вообще не оставляли одних, все двадцать четыре часа. С занятий – домой, из дома на занятия, включая прогулки, походы в магазин, и вообще… Главное, от разных репортёров прятали, дядь Гену замещали. В общем, нормальное дело. Но дядя Гена есть дядя Гена, его не заменишь, условно только.
Вот и сегодня, всё уже вечером мальчишки сделали: и теорию музыки дядь Лёве сдали, задание такое от дядь Вали Завьялова было, и поужинали вместе и посуду вымыли, и форму к занятиям привели в порядок, и телевизор посмотрели, и дядь Лёва на ночь сначала сказку-страшилку с привидениями рассказал, похоже сам придумал, потом смешную историю из жизни оркестрантов вспомнил, весело посмеялись, и… Храпит теперь сам себе в комнате дядь Гены, в спальной. Это почти рядом, через коридор, за тонкой стенкой. Было с чем сравнить. Дежурные, кто громко сопит во сне, было такое, кто посвистывает, как старшина, например, трубач, корнетист, а вот дядь Лёва Трушкин, оказывается, трубит. Громко, шумно. Мальчишки то с испугом, то с удивлением прислушивались к переливчатым руладам дядь Лёвиного храпа, с пиано на форте. Отмечали интересные места. «А потому что басист, – шептал Генка Никите, выразительно морща лицо, – они все наверное такие».