Траллу было больно слышать, как Тарета, которая всегда считала его братом, произносила такие жестокие слова, но он не подал виду.
– Потому что я был воспитан… людьми, – сказал Тралл. – Лорд Эделас Блэкмур вырастил меня и сделал гладиатором. Он позаботился о том, чтобы я научился читать и писать. Так я стал лучше понимать стратегию войны. Твоя мама, Кланния, спасла мою жизнь, Тарета. Она заботилась обо мне, когда я был младенцем. Мое имя… Тралл.
Дуло дрогнуло, но только лишь на мгновение. По тому, как Тарета обращалась с мушкетоном, Тралл понял, что ей не привыкать пользоваться огнестрельным оружием.
– Это ложь, – процедила она. – Тот орк умер через несколько дней.
У Тралла голова пошла кругом. Значит, он все-таки существовал в этом временном потоке… но умер во младенчестве. Все это было трудно осознать. Он попытался снова.
– Тарета, ты что-нибудь слышала о драконах?
Она издала смешок.
– Обидеть хочешь? Конечно, слышала. Какое они имеют отношение к орку, который уже практически исчерпал мое терпение?
Она была так груба и резка. Тем не менее Тралл продолжал:
– Тогда, возможно, ты знаешь, что существует группа драконов, которых называют бронзовыми. Их возглавляет Ноздорму. Они следят за тем, чтобы события во времени разворачивались так, как нужно. В другом временном потоке я выжил и по воле Блэкмура стал гладиатором, как я тебе и сказал. Ты тайно передавала мне записки, спрятанные в книгах. Ты стала моим другом.
– Я подружилась с орком? – от недоверия ее голос стал звучать выше. – Маловероятно.
– Да, – согласился Тралл, – совсем невероятно. И просто замечательно. Ты помнишь то дитя, о котором заботилась твоя мама. Тебе нравился тот младенец… я. И тебе было ненавистно то, что со мной сделали. Мы с тобой только что встретились, но я уверен, что кое-что о тебе знаю. Я верю, что тебе не нравится, когда беззащитным существам причиняют боль.
Мушкетон дрогнул во второй раз, и на долю секунды она отвела взгляд, а затем снова посмотрела на него. В сердце Тралла затеплилась надежда. Какие бы события ни превратили нежную девушку, которую он знал, в жесткую и грубую женщину, Тралл верил, что под этой маской все еще скрывалась Тарета. И если Тари все еще была там, то, возможно, у него получится до нее достучаться. Получится как-то ей помочь в этом временном потоке, раз у него не получилось спасти ее в собственном.
– Ты помогла мне сбежать, – продолжал он. – Я освободил свой народ из лагерей. Я победил Блэкмура и сжег Дарнхольд дотла. А потом орки, люди и другие расы объединились, чтобы одержать победу над напавшей на наш мир демонической силой, которую называют Пылающим Легионом. Все это случилось благодаря тебе, Тари. Мой временной поток столь многим тебе обязан.
– Красивая сказка. Не ожидала от орка такой складной речи, – фыркнула Тарета. – Но все равно, ты говоришь неправду. Этот мир уж точно совершенно не такой. И никакого другого мира я не знаю.
– Что, если я смогу тебе все доказать? – спросил Тралл.
– Это невозможно!
– Но… вдруг у меня получится?
Тарета все еще смотрела на него с подозрением, но Тралл видел, что ей стало любопытно.
– Как? – спросила она.
– Ты видела того орка-младенца, – сказал Тралл. – Помнишь, какого цвета у него были глаза?
– Голубые, – без запинки ответила она. – Никто никогда не видел орка с голубыми глазами ни до, ни после этого.
Тралл указал на свое лицо.
– У меня голубые глаза, Тарета. И я тоже никогда не видел ни одного другого орка с таким же цветом глаз.
Она усмехнулась.
– Ага, я прямо сейчас подойду к тебе, чтобы ночью посмотреть на цвет твоих глаз. Неплохая попытка, – Тарета мотнула головой влево. – Давай, шагай, зеленокожий.
– Подожди! Есть кое-что еще… Это докажет тебе, что я говорю правду.
– Ну все, мне это надоело, – буркнула она.
– В моей сумке, – настаивал Тралл. – Загляни в нее. Там лежит небольшой мешочек. А в мешочке… Думаю, там ты найдешь кое-что очень знакомое.
Он молил предков, что не ошибся. В маленьком мешочке Тралл хранил немного предметов: свои тотемы, желудь, конечно, дар древ. Самодельный алтарь с символами всех стихий. И… кое-что бесценное. То, что он однажды утратил, но затем снова нашел… То, что он пронесет с собой до самой смерти.
– Если это какая-то уловка, я в тебе такую громадную дырку прострелю… – пробормотала Тарета. Но затем, хмурясь и, очевидно, действуя наперекор рассудку, она осторожно присела и стала копаться в его сумке. – Что я вообще ищу?
– Если я прав… то ты все поймешь, когда увидишь.
Тарета снова что-то пробурчала себе под нос, переложила мушкетон в правую руку, а левой вывалила содержимое мешочка на землю. Затем стала перебирать предметы, очевидно, не находя там ничего значимого для себя.
– Я вижу только камень, перо и…
Тарета замолчала. Она уставилась на блестевшее в лунном свете небольшое украшение. Девушка, похоже, совершенно забыла о Тралле. Одной дрожащей рукой она подняла серебряное ожерелье. Полумесяц на цепочке. Приоткрыв рот, Тарета посмотрела на Тралла. Ее лицо, которое до этого искажал гнев, смешанный со страхом и ненавистью, теперь выражало потрясение… и удивление.
– Мое ожерелье, – голос Тареты звучал приглушенно и мягко.
– Ты дала его мне, – проговорил Тралл, – когда помогла сбежать. Там было упавшее дерево, и ты сказала мне спрятать его внутри. Рядом с валуном, по форме похожим на дракона.
Медленно, больше не глядя на орка, Тарета положила мушкетон на землю. Другой рукой она вытащила из-под льняной рубашки точно такое же ожерелье.
– Когда я была маленькой, то поставила на нем небольшую зарубку, – прошептала она. – Прямо… здесь…
На обоих ожерельях были одинаковые зарубки, немного искажавшие нижний рог полумесяца.
Девушка посмотрела на Тралла, и впервые с момента их встречи орк увидел в ней ту Тарету, которую помнил. Он медленно подошел ближе и опустился рядом с ней на колени.
Она сжала в руке второе ожерелье, а затем протянула его Траллу. Тарета отпустила цепочку, и ожерелье, негромко звякнув, упало в громадную зеленую ладонь. Девушка посмотрела на Тралла и улыбнулась. На ее лице не было ни тени страха.
– Твои глаза, – тихо проговорила она. – Они и правда голубые.
Тралл совсем не удивился, но очень обрадовался реакции Тареты. Девушка поверила ему, несмотря на то что рассказ звучал совсем невероятно. Тралл предъявил ей неопровержимое доказательство, а Тарета которую он знал, посмотрела бы на него непредвзято. И сидевшая перед ним женщина все еще оставалась Таретой, хотя она очень отличалась от мягкой и искренней девушки, которую он помнил.
Они долго разговаривали. Тралл поведал ей о своем мире, хотя и не рассказал Тарете, что с ней в итоге стало. Он бы не соврал, если бы она спросила, но девушка не спрашивала. Орк рассказал ей о своих приключениях и о том, какое поручение ему дала Изера.
А Тарета, вороша палкой костер, рассказывала ему различные детали истории этого нового извращенного временного потока, который почему-то вдруг возник.
– О, в нашем временном потоке Блэкмур точно существует, – с горечью вздохнула она, когда зашел разговор об этом подонке. – Вот только его версия из твоего мира мне нравится больше.
Тралл тяжело вздохнул.
– Хитрый, эгоистичный пьянчужка, который пытался создать армию орков и натравить их на собственный народ?
– В этом временном потоке он хитрый, эгоистичный трезвенник-генерал, которому не нужна армия орков, чтобы натравливать их на свой народ, – поправила Тарета. – Учитывая то, что ты мне сказал, – она повернула голову и посмотрела на его крепкое телосложение – ты – могучий воин. И я в это охотно верю. Похоже, ты был краеугольным камнем всех тайных планов Блэкмура. Когда ты умер, ему все пришлось делать самому.
– Обычно это повод для восхищения, – заметил Тралл.
– Обычно да. Но в нем нет ничего… обычного. – Девушка отвернулась, когда произнесла это. В ее выражении было нечто, что сразу же насторожило Тралла. Он увидел гнев и… стыд?
– Он… В этом временном потоке ты тоже стала его любовницей, – понял Тралл. – Мне очень жаль.
Тарета резко рассмеялась.
– Любовницей? Любовнице разрешают ходить на приемы, Тралл. Она получает украшения и платья, и ездит со своим хозяином на охоту. О ее семье хорошо заботятся. Нет, ко мне не относились даже с толикой того уважения, с которым относятся к любовницам. – Она глубоко вдохнула и продолжила: – Я была для него всего лишь развлечением и очень быстро надоела. Что ж, хоть за это спасибо.
– Твои родители… Что с ними стало?
– Их наказали, – она улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз, – за то, что они «позволили» тебе умереть. Все случилось вскоре после того, как умер мой брат Фаралин. Папа потерял свою должность, его разжаловали и заставили выполнять грязную работу – чистить стойла. Мама умерла, когда мне было восемь. В ту зиму Блэкмур даже не давал ей сходить к доктору. Папа умер через несколько лет. Я забрала те немногие деньги, что они скопили, и ушла, не оглядываясь. Тогда Блэкмуру уже было плевать на меня, он стал слишком занят тем, что правил.
– Правил? – Тралл посмотрел на нее с удивлением.
– Никто не признает его претензий на трон Лордерона, конечно. Но никто и не смеет его оттуда убрать.
Тралл откинулся назад, пытаясь осмыслить сказанное.
– Продолжай, – попросил он глухим голосом.
– Поначалу его любили. Он начинал только со своими солдатами, сам тренировал их, вымуштровал до совершенства.
Тралл вспомнил бесчисленные гладиаторские бои, которые ему пришлось пережить. То, что рассказывала Тарета каким-то извращенным, странным образом было похоже на Блэкмура.
– Потом он нанял наемников и обучил их точно так же. А после Битвы за Черную гору… Тогда его уже было не остановить.
– Что тогда произошло?
– Он сразил Оргрима Молота Рока в бою один на один, – небрежно закончила Тарета и зачерпнула себе еще пригоршню ягод, которые Тралл собрал до этого.