— Стас, жжошь!
— Лол!!
— Да это реально прикол!!
— КТО ТАМ С ТЕЛЕФОНОМ СНИМАЕТ? ТАБЛО ВЫСТЕКЛЮ!!! НАХРЕН ПОУБИРАЛИ!!! Дальше судим. Что в материалах дела сказано про выраженное в словах отношение потерпевшего к собратьям по офицерскому корпусу? Товарищ судья?
— Потерпевший высказался относительно лейтенанта, командира линкора «Новороссийск», нецензурно и обидно.
— Повтори!
— Слайды!
— ТИХО! КОМУ ТАМ НАСМОРК ВЫЛЕЧИТЬ ПУТЕМ УСЕЧЕНИЯ ХОБОТА? ЗДЕСЬ ИДЕТ СУД!
— Не буду повторять. Я бы за такое сам ударил.
— Молоток, очкозавр!
— Респект!!
— Приходи подкачаться! Девки пердят сильнее, чем ты бьешь!
— Стас, жги дальше!!
— ВЫВОД ПО ДЕЛУ! Обвиняемый — старшина Носорогов…
— Мочи Тай Лунга!!
— ТИХО!!! КТО ПАСТЬ РАЗИНЕТ, БУДЕТ ПЯТЬ ДНЕЙ ВОДОРОСЛИ КОСИТЬ! Опасной бритвой! … Так! Обвиняемый — старшина Носорогов — движимый чувством боевого братства между славной морской пехотой и храбрыми офицерами Краснознаменного Черноморского Флота… Вступился за честь оскорбленного командира линкора «Новороссийск». Обвиняемый не мог опознать потерпевшего как офицера! Да, потерпевший носил форму! Но такую форму можно купить в театральном! Пошить на заказ для утренника! Согласны, товарищ судья?
— ТАК ТОЧНО!!
— Даешь, очкозавр!
— Приходи в экипаж, мы уже штангу подобрали!
— БРИГАДА, СМИРНО!!!
— …
— Во. Теперь слышно, как муха летит… Вот сейчас узнаю своих. Дослушали вывод по делу. Обвиняемый не мог опознать офицера в потерпевшем, поскольку тот допускал оскорбительные для флота высказывания в отношении коллеги. И делал это в присутствии младших по званию… Честно говоря, я бы такого пи… потерпевшего… тоже бы офицером не считал. Что в форме, что без. Бригада! Я прав?
— ТАК ТОЧНО!!!
— Вывод. Обвиняемого, старшину Носорогова — оправдать за отсутствием состава преступления!
— УРА! УРА! УРА!
— Документы пишите, товарищ судья. Возражения по делу имеете?
— Полагается дать высказаться обвиняемому.
— Скажи, Носорог!
— Тай Лунга на мясо!
— БРИГАДА СМИРНО! Старшина Носорогов! Тридцать секунд!
— Мне десяти хватит. Я шел с конвоем ООН из Испании семнадцатого января. «Новороссийск» спас конвой от трех… четырех туманников — крейсера и трех мелких. Кто его командира еще куклое… все равно, как назовет — мне до сраки погоны, убью нахер!
— УРА! УРА! УРА!
— Мочи Тай Лунга!
— Заткнись уже, Панда, е!
— Все свободны! Свободны! Очистить помещение! Очистить!..
— Фух… Товарищ майор, с меня коньяк. У меня довоенный есть, из настоящей Южной Франции, из одноименной провинции.
Из провинции Коньяк ветер несет перистые облака. Облака, подсвеченные снизу заходящим солнцем, выглядят исполинскими птицами: есть и когти, и крылья. И даже хищный глаз и опасный клюв — как будто выписаны твердой рукой мастера-рисовальщика эмблем. Кратко, несколькими штрихами, без лишних подробностей — но безошибочно узнаваемо.
Небо как на картинке; море все никак не успокоится. Хотя нет уже мокрой мглы, волны уже просто волны, а не деревья с перистыми пенными верхушками — качает еще прилично. Даже тридцать тысяч тонн водоизмещения легонько колышутся вверх и вниз.
На правом крыле ходового мостика — парень в белой лейтенантской парадке и девушка, аватара корабля. Все в том же вечно новом кремовом костюме.
— Что там с ходовой? — интересуется командир, но как-то вяло, по обязанности. Странное дело, но даже неутомимая проекция отвечает тусклым голосом:
— Третья ходовая группа разрушена. Нужно шесть тонн активной массы.
— Это только в базе, — вздыхает лейтенант. — Туда еще дойти надо. Но как ты им врезала! В кино такого не видел! Ты просто чудо! — лейтенант протягивает руку к плечу Юлии — не к женщине, к товарищу. Отдергивает, не донеся буквально на ладонь.
Аватара не отвечает и как будто не замечает движения. Смотрит на небо. В небе — облака трамонтаны.
… где и краски, как не здесь…
Линкор делает рывок вперед, затем ложится на левый борт — и тотчас перекладывается на правый, почти в «полборта». Капитан, опрометчиво переодевшийся в парадку — роба во время боя пропотела насквозь — летит солдатиком, входит под волну, как гвоздь.
Бурун под кормой поднимается выше ютовых площадок. Линкор Тумана делает прыжок на полкорпуса вперед.
… где и сгинуть, как не в осень…
Осенью началась вся эта проклятая история… Остались морпехи в кубрике. С ними просто — газ по отдушинам, а потом выдавить тушки в лацпорт.
… как жила все это время…
Линкор Тумана стопорит ход. В воду ссыпается трап, громко плюхает нижней площадкой. Корабль ждет, пока выброшенный лейтенант догребет до перекладин. В кубрике матерятся попадавшие при рывках подчиненные Бешеного Стаса.
Девушка с картинно-красивым лицом движением сломанной куклы раз за разом пытается выйти с мостика, и всякий раз утыкается в одно и то же место слева от двери.
… знали правду обо мне…
… знали правду обо мне…
Корабль ждет удара кнутом. И только через долгие четыреста секунд Юлия понимает, что существует семьдесят третий вид боли.
… всех вступивших в хоровод…
Это когда боль попросту не приходит.
Это когда даже боли на тебя насрать.
… оставляя золой!
Золу дед выгребает в помятую алюминиевую кастрюлю. Потом долго раскладывает растопку. Сначала мелкие щепки. За ними палочки потолще. Отрывает лоскуток бересты — видно, что такой козырный материал старик бережет. Вот чиркает спичка. С шипением занимается береста. Начинает потрескивать и растопка. Наконец, занимаются дрова — и тут уже пламя гудит.
— … Бьется в тесной печурке Лазо… — ворчит дед, захлопывая дверку. Внук за столом, выставляет из объемистого мешка подарки:
— Вот, хамона попробуешь. А эта бутылка из Малаги, говорят, настоящее. А вот еще…
— Ладно-ладно. Хрен бы с ними, с обоями. Ну, гордись, Пигмалион. Понесем фигню в массы. На каждом флоте у нас имеется по эскадре туманников. А что с ними делать, один ты теперь знаешь.
Дед подходит к немного косому платяному шкафу, щелкает выключателем. Ругается:
— Опять нет контакта… — шевелит светодиодную полоску, пока та не вспыхивает белым.
— Приказ — с Чирка. А мундирчик тебе вот, — снимает вешалку с черным кителем, — Парадный отцу отдал, так что себе сам заказывай.
— Он говорил… вчера.
— А ты ему что…ну, если не секрет, конечно?
— Ровно три слова. Папка, говорю, прости засранца.
— А он что?
— А он буркнул: к деду заезжай, форму забери.
Старик подносит вешалку к люстре. Поворачивает так и этак. Бормочет:
— … хоть и дурак, не прост. И не пуста моя голова…
— В ней обитает ветер — подхватывает внук, — Девятибалльный ост!
— Тот, что приносит лето на острова!.. ладно. А что после боя там за пропадание связи было?
Внук мнется. Видно, что победную реляцию портить ему неохота.
— Так… Сбой автоматики. В бою там куда нам только не влепили. Вот и дергало… ходовые группы.
— А! — понимающе качает головой дед, — Сдается мне, задачу младшенького ты тоже раньше него распутал.
— Дед. Никаких намеков. Говорю же: сбой автоматики.
— Сбой… автоматики… — выдыхает капитан. Обувь он скинул, чтобы плыть. Из кителя выпутался тоже. Галстук с заколкой отвалился где-то по пути сам собой. Три кабельтовых — это по гладкой речке или в бассейне просто. При волнении хотя бы в пару баллов — уже задача. Только в дедовский кортик лейтенант вцепился, как в свое. Босой, остро вооруженный — и мокрый, как мышь.
Аватара стоит на нижней площадке трапа с прежним непроницаемым лицом. Потом наклоняется и выдергивает капитана из воды.
— Сам-то веришь в сбой?
— Нет, — отвечает капитан, — Я вот на облако смотрю… и кажется мне, понимаю.
— Что ты можешь понимать в нас?
— Чего ты боялась потерять. Потерять себя. А ты вообще сейчас — есть?
— Ты сам-то есть? На корабле — ты по уставу. Среди людей ты по правилам вежливости. По понятиям. По совести. И много там еще всяких правил.
— Там — это где?
— В виртуале. Мы же его сканировали, когда воплощение выбирали. Кабели между Европой и Неевропой где проходят? Ты не уходи от вопроса. Ты — есть? Кто ты — помимо устава? Помимо всех этих правил? Ты предлагаешь мне… нам… что? Отрастить себе такую вот паутину, из которой вы все сами пытаетесь убежать?
Капитан склоняет голову налево и ковыряет в ухе мизинцем.
— Чорд! Затекло, блин… Ты все усложняешь. Я предлагаю тебе служить во флоте.
— Все?
— Для начала — хватит.
— А потом?
— А вот потом — сама решай. Не надо усложнять задачу. Будем решать один вопрос за раз.
— Тогда скажи мне, почему ты не кричишь и не ругаешься. И даже как будто не испуган. А ты по меркам людей молодой. И ты вернулся. Неужели ты не понимал, в любой момент…
Командир пожимает плечами:
— Что до спокойствия, так это не храбрость, а скорее — профессиональная деформация. Даже до появления Тумана военные моряки по приказу лезли в стальные коробки, ночевали на торпедах, погружались верхом на реакторе. Кораблем я уже командовал, ракетным катером. И ходил в поиск еще тогда, когда вирус этот не придумали. Вся надежда была на ракеты с килотонными боеголовками, и на то, что мы успеем их запустить. И что туманник их не собьет. Как ты себе представляешь истерику за пультом ракетного катера? Ага, вот и я никак… И похоронил семерых. Адмирал, сука, знал, на что давить. Раз похоронил экипаж, два похоронил экипаж. На третий раз никто со мной в море идти не хочет. Списали. Перевели на «черти-што-флот». Тут я один. Как ни повернись, хоть похоронки больше писать не буду. Морпехи ведь прикомандированные, за них база отвечает.
— Но ты ведешь себя, как будто ты знал о проекциях раньше. Откуда?
— Во-первых, ты хоть представляешь себе, сколько нужно знать и уметь, чтобы запустить ракету с подвижной платформы в море? Это тебе не с твердой земли, где хотя бы одна точка маршрута прибита гвоздями… Ой. Блин. Вот как раз ты-то и знаешь. Ну так, привык я читать книжки. Всякие.