– Они обещали кару любому, кто нарушит правила «Собсулитата», – Жун мерзко захихикал. – Похоже, у нас новый кондуктор.
Глава седьмая– Новый кондуктор –
Курицы умеют телепортироваться. Даже в приготовленном виде. Даже частями.
Как объяснил Муромский, вместо обычной куриной ножки Венику по ошибке досталась ножка волшебной курицы. Укусив ее, он вызвал остаточный эффект магии перемещения, забросивший незадачливого едока на второй этаж Нового Депо, прямиком в кабинет кондуктора. Подобное случалось, хоть и редко. И хорошо еще, что Веника не впечатало в стену или перекрытие между этажами. Однажды посетителю «Косой кукушки» досталось крылышко магической птицы, так он очутился в дымоходе, еле вытащили.
Веник кивал, рассеянно слушая рассказ об особенностях мгновенного перемещения в спальный простенок, но в уме крутилась только одна мысль: «Курицы умеют телепортироваться». Он схватился за нее, чтобы не захлебнуться в бушующем море чудес и безумств. Длинный-предлинный день отказывался заканчиваться, подкидывая все новые и новые странности. Наверное, Веник за сегодня выполнил норму по страху и нервозности, потому что сейчас его хватало только лишь на вялые вопросы и флегматичное обозрение окрестностей. Под стук копыт и поскрипывание вагона мимо проносились дома жителей Чик-Чирики с их сказочными птицами и волшебством.
Наконец-то они покинули Новое Депо и ехали домой. Муромский уверял, что весь путь с остановками займет полтора часа. Но время не интересовало Веника. «Домой» – вот что главное, вот что имело значение.
Рука потянулась к серебристому значку, висевшему на куртке на уровне сердца. Значку кондуктора.
– Он из серебра. Круг обозначает Внутреннее Кольцо, а точки на нем – семь миров-станций. Есть давняя кондукторская байка, что раньше на круге размещались семь драгоценных камней. Но первый значок утонул в Черном озере вместе со своим владельцем, поэтому сложно сказать, правда это или нет, – отметил Муромский, посмотрев на Веника. – Потом перецепишь на форму, когда ее сошьют. Сам понимаешь, форма Артаны Кицы тебе не подходит.
– Что с ней будет?
– С кем, с формой или Артаной? Если первое, то портные Чик-Чирики сделают новую за день, у них даже специальная птица есть, кажется веретенник. Он своей песней может управлять нитками, шить, кроить и штопать. Я как-то видел…
– С Артаной, – прервал Веник.
– Кица… Ее посадят в Клетку, тюрьму птичников. После суда она там навсегда и останется. Здесь ничего не поделаешь. Бедняжка забыла, как провезла сюда Книгу Памяти, а их нельзя забирать из Тицена. Книгу мы передадим Стихицу, когда будем проезжать Тицен. – Муромский постучал пальцами по крышке маленькой черной коробки, лежащей рядом с ним. – В «Собсулитате» ясно сказано про Книги Памяти: «Запрещено». Говорят, в них заперты души людей, те самые голоса, которые читают текст. В любом случае, даже в самом Тицене о них мало что знают. Интересно, как Артана раздобыла одну из Книг? Они все хранятся в Доме Памяти, а туда Непомнящим вход ограничен.
– Она же кондуктор супермегаволшебного трамвая. Наверное, ее впустили.
– Невозможно. Тицен, как и Мосград, относится к мирам, в которых люди не знают о трамвае. Нет, конечно, кое-кто из Помнящих Тицена знает, но крайне маловероятно, что эти кое-кто могли выдать Кице разрешение из-за ее статуса.
– Остановка «Чик-Чирики-3»! – крикнул Петер. Он воспринял смену кондуктора безразлично. – Кому надо на Птичий базар, вылезайте. Стоим минуту. Следующая остановка – «Кабу-1». Ох, что-то ломит суставы. Видно, к Переходу.
В окне виднелось множество разноцветных фонариков, освещающих ряды палаток и шатров. Между ними прогуливались местные жители, подходя то к одной палатке, то к другой.
Муромский показал в окно:
– В темноте не рассмотришь, но там, дальше, возвышается Клетка, куда повезли Артану.
– Почему не на трамвае вместе с нами?
– Тени распорядились. Приказали нашей влюбленной парочке лично конвоировать несчастную в тюрьму. Ты сам видел, они даже разрешили применить тензир, если Кица вздумает бежать. Плохо. Если бы Высочайшие приказали доставить ее в Крылатый дворец, был бы шанс. А так… Если Тени все уже решили и не хотят тратить время, людей везут в Клетку. – Муромский тяжело вздохнул. – А как Жмых-то обрадовался. Думал, что сбылась его заветная мечта, получит место Кицы. Но пролетел мимо. Ты бы видел, как он свой язык чуть не откусил от возмущения, когда Тени велели позвать тебя к Столпу. А дальше сам знаешь.
Веник поежился, вспоминая, как нервничал перед закрытой дверью комнаты на втором этаже Нового Депо. Туда сначала отвели понурую и смирившуюся с неизбежным Артану. Снаружи нельзя было разобрать слов, но всепроникающий голос Теней заставлял волоски на коже шевелиться как от электричества. А потом выглянул Жун, который имел вид не менее жалкий, чем Артана, и пригласил зайти. Внутри находилась одинокая белая колонна, такая же, как и те семь в московской квартире старика. На колонне стояла клетка с вороном. Птица обратилась к нему. Голосом Теней:
«ВЕНИАМИН ИЗ МОСГРАДА.
МЫ РЕШИЛИ. ТЫ БУДЕШЬ НОВЫМ КОНДУКТОРОМ ТРАМВАЯ «П».
У ТЕБЯ ЕСТЬ НЕДЕЛЯ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ ВСЕ О ТРАМВАЕ И СЕМИ МИРАХ.
А ПОКА ТЕБЕ БУДУТ ПОМОГАТЬ ЖУН АДЕЛЯР И СТЕПАН ИЗ МОСГРАДА, БЫВШИЙ КОНДУКТОР.
ТЫ МОЖЕШЬ ОТКАЗАТЬСЯ.
ТОГДА МЫ ПРИМЕНИЕМ ТЕНЕВОЙ ПОРОШОК.
К ТЕБЕ И РЫЖЕМУ МОСГРАДЦУ.
СОГЛАСИШЬСЯ – БУДЕМ ПЛАТИТЬ.
ТРИ ГОДА.
РАЗ В МЕСЯЦ.
ЖЕЛАНИЯМИ, ЧАРАМИ, МОНЕТАМИ. КАК ПОЖЕЛАЕШЬ.
МЫ РЕШИЛИ. А ТЕПЕРЬ РЕШАЙ САМ».
Он и решил. Промямлил «да». Не из-за обещаний волшебной платы, а из-за страха. Перед глазами назойливо вставал образ: его чернильный двойник, жутко улыбающийся и машущий рукой.
Ворон добавил:
«ПУСТЬ ПРЕСТУПНИЦА ОТДАСТ ЗНАЧОК. НОСИ ЕГО С ГОРДОСТЬЮ, ВЕНИАМИН ИЗ МОСГРАДА. НОСИ И ПОМНИ – СВЕТ ПОРОЖДАЕТ ТЕНЬ».
Когда Веник сел в трамвай со значком, а Муромский помог затащить внутрь Патефона, внутреннее напряжение разом исчезло. Он видел, как по лестнице депо спускается Артана Кица. Ее руки обвивали черные браслеты, соединенные нитями с тензиром Инги. Лошади потащили вагон вперед, и картина грустной арестантки исчезла из виду, унося с собой и животный страх перед Тенями.
– Веня, заснул? – вырвал его из мыслей Муромский. – Сейчас будет Переход. Приготовься. Во второй раз легче, но все же.
Школьные уроки физкультуры с отставным майором Владленом Игоревичем приучили Веника бояться слова «приготовься». Сонливость как ветром сдуло. Он крепко вцепился в скамью. Патефон обмякшим кулем лежал напротив, и Веник испытал не то чтобы беспокойство, но некое опасение за своего погруженного в забытье однокурсника. Дилемму «помогать или не помогать» разрешил Муромский, сев рядом с Патефоном, чтобы придержать того за ноги и не допустить падения под лавку.
Переход снова вытянул вагон, сплющивая реальность. Лошадиное ржание резко оборвалось. Венику показалось, что шея начала бесконечно удлиняться, а сам он превращается в жирафа. Наваждение исчезло так же быстро, как и возникло. Переход завершился, снова изменив трамвайный вагон до неузнаваемости.
Теперь Веник сидел на высоком кресле с кучей датчиков и лампочек на подлокотниках. Обтекаемые белоснежные стены с окнами-иллюминаторами навевали мысли о космическом корабле. Неожиданно между окон возник синий кружок с лицом человечка:
– Остановка «Кабу-1»! П-3 рад вам, пассажиры! – Радостная эмоция сменилась застывшим удивлением. – Кондуктор! Новый кондуктор! Назовись, неведенье сжигает мои процессоры!
– Веник. Ну, то есть Вениамин.
– Хорошее имя. Орудие для подметания мусора. Тебе оно подходит, кондуктор. Если бы всем людям давали такие функциональные имена, мир стал бы логичней.
– Я Вениамин! – И пусть Веник не любил свое полное имя, но здесь, невесть в каких измерениях, оно звучало торжественно и с долей вызова.
– Хочешь подловить меня на искажении фактов, кондуктор Веник? Я П-3 – искусственный интеллект герметического типа. П – парадоксальный, 3 – трижды. Соедини букву с цифрой и узнаешь мою полную маркировку. – Все эмоции человечек показывал на своем круглом лице. Его искусственный голос, наоборот, звучал подчеркнуто нейтрально.
– П-3, молодого человека зовут Вениамин, – вступился Муромский.
– Твой биологический возраст, Степа, не позволяет называть тебя молодым. Даже с натяжкой. И тебя зовут не Вениамин. Ты – Степа.
– Да, П-3, у тебя хорошая память. Запомнил, как я представлялся в нашу первую встречу, и не сделал ни одной оговорки за долгие годы. Держишь марку. Молодец. Но не расслабляйся. – Муромский усмехнулся.
– Надо говорить «держи маркировку». Возраст сказывается на твоей умственной деятельности, Степа. – Синий кружок переместился со стены на свисающий с потолка экран. – Что случилось с Артаной Кицей? Ее мнемонические способности окончательно угасли?
– Артана Кица арестована.
– Деактивирована. Грусть. Печаль. Тлен. Я правильно выразился?
– Почти. Она все-таки жива.
– К понятию «жизнь» тоже подходят данные слова.
– И давно ты записался в пессимисты, П-3? – спросил Муромский.
– А давно ты отрастил бородку козла, Степа? – Эмоция человечка сменилась на смех.
Муромский машинально провел рукой по подбородку:
– Не отвлекайся, следи за дорогой.
Смайлик исчез. Раздвижные двери бесшумно сошлись, отсекая внутреннее пространство от ночного воздуха, насыщенного незнакомыми сладкими запахами. Фантастическая капсула поехала дальше.
На остановке «Кабу-2» в трамвай влетела бабочка, устремившись к вытянутым лампам на потолке. Она успела сделать пару взмахов сиренево-голубыми крыльями, прежде чем упала вниз, коснувшись лампы.
– Только не наступите на нее, – призвал робот. – Иначе грянет гром.
– Ну да, бабочки – известные виновницы ураганов, всем известно, – лукаво произнес Муромский.
– Теория на теорию, Степа. Ты не думал играть шахматами в шашки? Верить в Бога, отрицая?