– Я все слышала! – Морским котиком Артана выбралась на песок.
– Слышала, тоже мне. Если бы она еще так хорошо все помнила, – тише сказал Лори. Похлопав по карманам цветастых шорт, он пожаловался: – Очки отобрали, представляете. Ты там, Малек, чирикни кому надо, чтобы вернули. Мне эти очки бабушка подарила. Между прочим, артефакт из Ольда. Кстати, что там с блокадой и Кризисом?
– Я хочу связаться со Степаном Ильичом, – поделился Веник.
– Простой план иной раз лучше грандиозного. Летите, пташки, и поскорее возвращайтесь с добрыми вестями. Не хочу застрять тут надолго.
– Путь Гармонии неспроста приводит в Кабу, – вкрадчиво заметил Малек.
– Ох ты ж, трясогузкин клюв, Малек, заканчивай. Я, конечно, рад тебя видеть, но не надо вот этих твоих проповедей. А не то буду жалеть, что меня не застрелили в Чик-Чирики. Все, улетывайте отсюда, мне прописан покой и созерцание.
Пообещав, что вернется с новостями, Веник направился за Мальком к оставленной беседке. Но не успели они отойти от Лори, как тот окликнул:
– Малек, чуть не забыл! А ты чего гоготал, как пересмешник, когда сюда шел?
– Кондуктор предположил, что мне тысяча лет, а-ха-ха-ха, – Малек снова засмеялся от души.
– Ты польстил ему, дружище. Этой развалине наверняка всего лишь соточка крылатых.
Возвращаясь мимо гамаков, хихикающий Малек извиняюще поклонился дежурной. Девушка в шутку погрозила ему пальцем.
В беседке кабуанец начал сыпать веселыми историями. В них тот или иной знакомый Малька попадал впросак из-за путаницы с возрастом. Видно, здесь эта тема пользовалась популярностью. Но с каждой рассказанной юмореской Веник мрачнел все больше. Его начинала раздражать веселость спутника. В то время как Веник гнал от себя навязчивое ощущение засасывания в темную воронку, все вокруг шутили, веселились и отдыхали. Даже Лори особо не беспокоился, для него магическая вакханалия в Новом Депо выглядела «пощипыванием перышек». Если брать птичьи метафоры, Веник чувствовал себя ощипанной курицей гриль, медленно вращающейся в темном духовом шкафу.
Под слова Малька «…а потом он узнал, что девушке семьдесят пять» беседка подкатила к ступенькам целого комплекса зданий, укрытых от палящего солнца ячеистым прозрачным куполом.
– Приехали? – с надеждой спросил Веник, подустав от возрастных историй.
– А? Да, точно. Добро пожаловать в Центр исследований Восточного Прибрежья Кабу! – гордо объявил Малек. – Мы сейчас к Столпам связи или в Сектор атомарной трансформации?
Веник на мгновение заколебался. Ему хотелось поскорее связаться с Муромским, но в то же время не отпускал страх за Патефона.
– В Сектор, – решил Веник.
Все-таки это он превратил рыжего наглеца в музыкальный проигрыватель, и будет бессовестно отодвинуть посещение на второй план.
Если снаружи Центр выглядел как декорация к фантастическому фильму о космической станции, то внутри больше напоминал ботанический сад, наполненный малахитовым светом. Лианы и плющи оплетали стены, оставляя бреши для отдельных ячеек. Колонны, поддерживающие купол, выглядели как древесные стволы. Вместо искусственного покрытия пол устилал травяной газон. По нему босиком деловито сновали люди в голубых и синих костюмах. У некоторых на плечах сидели хамелеоны, бубнящие что-то о счастье и корпускулярно-волновом дуализме.
Обтекаемая капсула лифта вознесла Веника и Малька к стеклянному небу. Сектор атомарной трансформации встретил их травяным коридором и голубоглазыми девушками-близнецами. Они носили промежуточный вариант между тогами и костюмами – голубые рубашки с короткими рукавами и фиолетовые мини-юбки гармошкой. Обе стояли босиком.
– Вектор к вектору, жаждущие знаний! – в унисон произнесли девушки.
– Вектор к вектору! Мы хотели бы узнать о состоянии наших знакомых, обращенных птичьей магией в неодушевленные объекты. Помощник контролера из Чик-Чирики и житель Мосграда, – изложил суть визита Малек.
– Цвет-цветок-цветочек-цветик! Ты не я, тебе приветик! – вместо ответа близнецы разыграли между собой считалочку.
«Приветик» выпал девушке справа; та без объяснений элегантно развернулась на пятках и направилась вперед по коридору. Оставшаяся сотрудница Центра сделала приглашающий жест следовать за своей точной копией.
– Меня зовут Око, я ассистент профессора Счастьяна, – наконец-то представилась девушка, заставив Веника гадать, как звали вторую. – Профессора сейчас нет, поэтому я не могу пустить вас в расщепляющую камеру.
– Их что, расщепили?! – ужаснулся Веник. – Но мне говорили, что все идет хорошо…
– Да, их расщепили. Чтобы пересобрать в первичном виде.
– Боже мой… – Богатое воображение подсунуло Венику россыпь образов пересобранного Веника, один хлестче другого.
– Можете посмотреть через стеклопластик. Как я говорила, без разрешения профессора Счастьяна непосредственный контакт невозможен. – Око остановилась у прозрачной панели стены.
Веник морально был готов ко всему. Но вместо химер в круглой камере сидели вполне себе нормальные Родега с Патефоном. Замотанные в тоги, они увлеченно бросали перед собой какие-то карточки и, судя по жестикуляции Патефона, оживленно спорили.
– Трансформационный процедурал Родеги успешно завершен. Что до мосградца, – сказала Око, – мы пока что не смогли достичь абсолютной стабильности. Я бы хотела предупредить, что…
Веник не дослушал и постучал по стеклу панели. Патефон вздрогнул, повернулся лицом к источнику звука. Сначала он вглядывался перед собой, силясь преодолеть свет лампы, контрастом затеняющей пространство снаружи. Но вот он рассмотрел Веника. Вскочив на ноги, Патрик начал что-то возбужденно говорить и… упал на пол оранжевой коробкой патефона.
– Собственно, об этом я и хотела предупредить. Профессору Счастьяну пока что не удалось полностью нейтрализовать преобразующее воздействие куропатки. Сейчас организм мосградца крайне нестабилен. Любое сильное эмоциональное возбуждение возвращает его в измененную форму на определенное время. Но мы работаем над окончательной нейтрализацией эффекта атомарного маятника. День-два, и профессор Счастьян сведет на нет любое воздействие так называемой магии Чик-Чирики.
– Он что, превратился сейчас в патефон, потому что обрадовался мне? – спросил Веник.
– Я бы не стала определять эмоцию мосградца как радость, скорее наоборот, – Око пожала плечами, – но да, он превратился именно поэтому.
– И что же теперь делать?
– День-два, и профессор… – начала повторять девушка, но Веник ее прервал:
– Да-да, профессор все исправит, я понял.
– Нам лучше уйти, – посоветовал Малек. – Проведаем твоего друга завтра. Или послезавтра.
– Всего хорошего. Извините, мне нужно настроить расщепитель, чтобы как можно быстрее преобразовать вашего знакомого обратно. – Ассистентка сложила руки на груди. – И не забудьте забрать у Ока яйцо перед уходом.
– Какое еще яйцо? Какое еще Око, если вы тут? – Веник потерял нить здравого смысла.
– Яйцо вопельника, серое в бурую крапинку. Око – моя сестра-близнец.
– А, ну тогда все ясно, – хмыкнул Веник.
Бросив взгляд на растерянную Родегу и одинокий чемоданчик патефона, он поплелся к началу коридора.
Вторая Око уже держала в ладошках птичье яйцо.
– Серое в бурую крапинку, – констатировал Веник.
– Точно. Оно лежало между рычагом-звукоснимателем и стенкой самого проигрывателя. Мы обнаружили его при первичном обследовании и успешно извлекли до расщепления.
– Между каким рычагом-звукоснимателем? – никак не мог разобраться Веник.
– В проигрывателе музыкальных пластинок. Скорее всего, яйцо было в кармане одежды вашего знакомого еще до превращения. При воздействии излучения куропатки оно не претерпело метаморфоз, так как несло в себе птенца вопельника, одной из птиц Чик-Чирики. А всем известно, что птицы соседнего мира не могут преобразовывать друг друга. Поэтому яйцо оказалось внутри чемоданчика. Хорошо, что мы вовремя его заметили, – при трансформационной сборке человек мог травмироваться.
– Внутри Патефона было яйцо вопельника? – Веник не верил, что произносит это вслух.
– Да. Вот оно, держите. По расчетам профессора Счастьяна, вопельник вылупится примерно через сутки. Будьте осторожны – птенцы вопельников появляются на свет уже оперенными и с полностью сформированными уникальными голосовыми связками.
– Везде несомненные плюсы, – хмыкнул Веник, отстраняясь. – Может, вы тогда яйцо у себя оставите?
– Нет, что вы! Это явная контрабанда, нарушающая таможенный декрет между Кабу и Чик-Чирики. Также мы не хотим ответственности за формирование привязанности у птенца вопельника.
Веник хотел было открыть рот, чтобы задать очередной глупый вопрос, как его опередил до того молчавший хамелеон Малька:
– Каждый вылупившийся вопельник воспринимает первого увиденного им человека как своего хозяина, которого он будет охранять до конца жизни.
– Чьей жизни? – не удержался Веник, когда Око буквально всучила ему в руки яйцо.
– Своей. Они очень привязчивые питомцы. Поэтому и ценятся высоко среди охранных птиц Чик-Чирики, – ответила девушка.
– Заберите! – категорично заявил Веник. – Мне только привязчивых вопельников не хватает.
– Вы кондуктор межмирового трамвая «П». – Око без лишней скромности ткнула пальцем в серебряный значок. – Теперь это ваша забота. Всего хорошего.
– Да почему же моя? – возмутился Веник. – Это яйцо вообще стащил Патефон!
– Глубоко вдохните и медленно выдохните. Отпустите негатив, наполните себя благодарностью за все, что преподносит вам жизнь, – дал «ценный» совет Липик.
Веник готов был емко высказаться о благодарностях, но Малек пресек спор. Он взял Веника под локоть и потащил к лифту:
– Липик прав, кондуктор. Ты слишком сильно завелся. Если мы сейчас устроим здесь выяснение отношений, то могут быть последствия.
– Что, заобнимаете до смерти? – Веник недовольно стряхнул руку Малька.
– Нет, нас просто выгонят из Центра. Мы говорим на языке дипломатии, а не вражды и насилия.