Тошно смотреть. Только темнота скроет непотребство, – с этими словами хамелеон выбросил длинный язык и загасил ближайшую свечу.
Веник не знал, как реагировать. Он допускал, что все идет по заранее продуманному сценарию и выходки робота служат определенной цели. Понять бы только – какой?
Гелиос развенчала предположение:
– Эх, ну что за несносный ЛИП, все испортил. Чудесник, ты бы не мог подойти сюда? Подай, пожалуйста, тогу.
– Э-э-э… я…
– Просто перекинь ее обратно через ширму.
Веник сильной подачей послал скомканную ткань на другую половину «поля», при этом стараясь не смотреть на контур фигуры девушки. Возможно, будь на его месте Патефон, он бы не только принес одежду, но и помог с примеркой.
– Кажется, сюрприз не удался.
Из-за ширмы вышла одетая Гелиос. Она рассерженно посмотрела на хамелеона пиктограммами молний. Но, переведя взгляд на Веника, Гелиос мгновенно расплылась в улыбке:
– Милушенька, помнишь, ты уронил, а потом синхронизировался с ЛИПом в Крылатом дворце?
– Помню.
Девушка пересадила робота на изголовье кровати:
– Это он, тот самый. Я думала сама его починить. Хотела сделать моему чудеснику подарок, но не успела.
Веник ничуть не расстроился. Все его мысли весь вечер занимал один архиважный вопрос, который долгое время просился наружу:
– Гелиос, что за церемония Познания Гармонии?
Девушка просияла:
– Самый важный день в жизни! В Кабу нет ни одного человека, который бы не прошел церемонию. Первый раз ее устраивают для младенцев, затем повторяют каждые пять лет. Все жители поселения собираются вместе, поют песни, общаются. Потом идут в Центр Счастья… Ай! Ты меня почти подловил, у, какой коварный! Неправильно рассказывать о церемонии, это разрушит личное впечатление. Скоро ты сам все узнаешь, увидишь и прочувствуешь.
– Хоть намекни, что там будет. А то я волнуюсь. Ой, как волнуюсь.
За Гелиос ответил хамелеон:
– Там будет необратимость покорности. И тлен. Все тлен.
– Плохой ЛИП, плохой помощник! Нельзя перебивать! – Гелиос накинула на робота платок.
– Да уж, – Веник задумался о ближайшей перспективе познать тлен.
– Он сломан и болтает вздор. Не забивай голову, красавунчик. Сразу после церемонии я всегда чувствовала небывалое блаженство. Все чувства обостряются, разум проясняется, а тело становится моложе. Ты ведь заметил, что в Кабу нет стариков?
– Заметил.
– Познание Гармонии дарует вечную молодость. Жизнь к жизни, юность к юности, вектор к вектору, сердце к сердцу. – Девушка села напротив и коснулась правой рукой плеча Веника. – Теперь положи свою правую руку на мое плечо. Так приветствуют друг друга близкие люди: «Вектор к вектору». Между двух противоположностей всегда сокрыта Гармония. Чтобы ее отыскать, надо лишь сузить пространство возможностей…
Гелиос приблизилась так близко, что Веник почувствовал ее дыхание на щеке. Она дотронулась изящным пальцем до его губ.
– Шажок за шажком. Я думаю, перед Гармонией тебе нужно познать поцелуй.
Девушка закрыла глаза и потянулась вперед. Сердце Веника застучало так сильно, что, наверное, вызвало колебание земли, от которого с хамелеона сполз платок. Или то порыв ветра постарался, а может, и сам робот захотел подсмотреть романтическую сцену. В любом случае увиденное его не обрадовало.
– Невыносимо.
Гелиос отстранилась и открыла глаза. Поцелуй сорвался.
– Опять он! Да что ж такое!
– Знаешь, Гелиос, нам не надо целоваться. Да и вообще, – осторожно начал Веник, – не подумай чего, ты красивая и привлекательная. Но я не могу броситься в объятия. Извини, никак не выходит из головы, что завтра меня ждет то ли казнь, то ли вечные муки блаженства. Вот если бы ты помогла…
Девушка захлопала ресницами, напустив на себя обиженный вид.
– Ты останешься здесь. Говорю тебе как контролер. Уважаемый кондуктор из Мосграда, вы задержаны за излишнюю чудесность. Хах, кажется, я придумала новый анекдот для Петровича. – Гелиос снова заулыбалась. – Лежит кондуктор в постели контролера. А контролер, несомненно, прекрасница из Кабу, говорит: «Если не хочешь, чтобы мы набрали в наш спальный вагон пассажиров, сегодня я буду проверять только твой билет!» Хи-хи-хи.
– Ха… ха… ха… – Веник выдал подобие смеха.
Его поддержал робот, отозвавшийся из-под платка:
– Примитивно. Пошло. Невыносимо.
«Юмористка» пропустила критику мимо ушей.
– Чудесник, не будь грустяшкой. Или ты хочешь поиграть в строптивого кондуктора и властного контролера? – вкрадчиво и будто с надеждой спросила она.
Волнение перед Гелиос переросло в раздражение, а затем и в злость. Приставания переполнили чашу терпения Веника.
– Не хочу! Как ты не понимаешь, дура, не хочу! Мой родной мир сейчас гибнет, пока я слушаю твое сюсюканье! Может, он не самый волшебный, добрый и лучший из всех, может, большинству людей в нем далеко до вашей Гармонии, но другого дома у меня нет, и я не позволю его отнять и разрушить!
– Жалкая речь жалкого человечка, – откликнулся хамелеон.
Весь запал Веника исчез, как только он увидел слезы Гелиос. Ее глаза приобрели яркий аметистовый оттенок, а сами зрачки сменили форму на каплю.
– Я помогу тебе… – всхлипнула девушка.
– Что? – не поверил ушам Веник.
– Я. Помогу. Тебе.
– С чего бы?
– Гармония учит, что счастья достойны лишь милосердные и помогающие другим. Что любовь нельзя навязать. Эгоистичные желания затмили свет истинного пути. Я… я оступилась.
– Ага, конечно. Другие тоже, наверно, оступились. Особенно ваша мудрейшая ведьма, когда сказала, что мой мир достоин уничтожения, а я демон с черной душой.
– Она не ведьма. Селена моя мать, – призналась Гелиос. – Она заботится о Кабу и защищает, как может.
– Мать честная… – опешил Веник, сразу вспомнив истории Малька. – Если ей под сотню лет, то сколько же тогда тебе?
– Не бойся, чудесник. – Гелиос вытерла слезы. – Мне двадцать. Я самая младшая дочь Селены. И самая непослушная.
– Так ты действительно поможешь? – все еще не мог поверить Веник.
– Да. Я вызову беседку, и мы подъедем прямо к трамваю.
– А как же другие? Лори, Кица? Пат вообще в Центре исследований.
– Кицуню-пышуню и Лори-звонулю отправили в гостевой домик, они сейчас там, под охраной. Незаметно вывести их оттуда будет затруднительно. А забрать рыжика из Центра – забудь, мой храбруня, Горошек держит под контролем все входы и выходы.
Веник не сомневался ни секунды:
– Нет, я не брошу их в вашей цветочной диктатуре счастья.
– Ты уверен? – спросила Гелиос с тревогой.
– Уверен. Не хочу, чтобы из-за меня хоть кого-то насильно обращали в Гармонию.
– Церемония ведет к просветлению…
– Хватит! – Веник со всей силы ударил кулаком по столику и тут же скривился от боли. – Мы обязаны вызволить всех троих.
– А Родега и Керчи? Ты снова возьмешь их в заложники?
– Какие еще заложники?! – рассердился Веник, растирая ушибленную руку. – Они сами в трамвай напросились. У Родеги был тензир, пришлось ее нейтрализовать.
– Как скажешь. Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать, – сдалась контролер. – Но ты, сладюша, должен пообещать мне две вещи: беречь себя в пути и… свой первый поцелуй.
– Чего-чего? Поцелуй? Наша песня хороша, начинай сначала? – возмутился Веник. – А как же эгоистичные желания, свет счастья и прочие истины?
– Ради поцелуя чудесника я готова оступиться вновь.
– Так и быть, считай, что пообещал.
– Точно?
– Да. – Веник готов был на все, лишь бы удрать из этого зловещего мира-курорта.
– Обещалкин-проказник, – лукаво посмотрела девушка, – помоги мне со свечами.
Пока Веник помогал девушке задувать атрибутику проваленного свидания, оживился притихший хамелеон. Провернув телескопические глаза, он заговорил:
– Если оставите меня здесь, дистанционно подам сигнал тревоги.
– Что тебе нужно, поломыш? Вздумал шантажировать? – с беспокойством спросила Гелиос, словно это не она занималась тем же самым пять минут назад.
– Шантаж – удел людей. Я ЛИП-5 с возможностью самообучения. – Хамелеон поднял клешнеобразную лапу и сфокусировал оба глаза на Венике. – Хозяин, ты же не оставишь верного помощника на перепрошивку эмоционального блока? Ты же заберешь меня отсюда и никогда не бросишь?
– Остав… – начал Веник, но осекся – клешня ящерицы стала медленно опускаться. Хамелеон надтреснутым голосом сообщил:
– На мыслительный процесс отведено три относительно кратких временных единицы. После чего я сигнализирую во все Центры благополучия и охраны Кабу. Включаю отсчет. Раз…
– Эй, друг, не надо.
– Страхи и сомнения твои друзья. Два…
– Гелиос, выключи его, он же на вас работает! – запаниковал Веник.
– Три-и-и… – нарочито растянул робот.
– Да, я согласен! – не выдержал Веник.
Хамелеон облизал языком свой глаз-окуляр:
– Предпочту, если хозяин будет носить меня на плече.
Гелиос развела руками:
– Как контролер, я бы советовала не вывозить ЛИПа из Кабу. Но как авантюристка скажу – ну и ничего страшного. Если бунтовать, так бунтовать по полной.
Вскоре «чашка» беседки уже несла Веника и Гелиос к заветному бунгало. На чужом небе мерцали незнакомые созвездия. Похожие на подушку, шкаф с крылышками и сколопендру, они помогали двум ярким лунам освещать тропическое побережье. Семь мелких белесых звездочек иронично складывались для Веника в хамелеона. До чего же глупо. Мало ему было кутерьмы с птицами, яйцами, так еще и неисправный робот свалился в придачу.
Вспомнив о яйце, Веник расстегнул свой московский походный рюкзак: серое в бурую крапинку, оно лежало внутри, обернутое свитером Муромского. Можно было выбросить его, оставить в доме Гелиос, но мерзкая ответственность сковывала волю.
Гелиос остановила бесшумную машину за густыми кущами. Из открытых окон гостевого домика на землю падали косые лучи света. У самой веранды, громко переговариваясь друг с другом, стояли двое.