– Наша организация и в самом деле рассчитывает получить от Николы Теслы секретные разработки новых видов оружия, о которых ходит много слухов. Взамен у нас есть возможность переместить его душу в новое тело, иными словами, вернуть в мир живых. А там он, естественно, получит возможность продолжать работу, а к ней деньги, лаборатории, полигоны для экспериментов, короче, всё необходимое.
Последнее уже привираю для убедительности. Может, хоть это пробьёт брешь в стене, воздвигнутой мнительным секретарём Теслы?
Бобула внимательно выслушивает меня, удовлетворённо кивает головой и небрежно бросает:
– То же самое предлагали и все до вас. Были тут неделю назад посланцы от арабских шейхов, так они, помимо возвращения, сулили полумиллионное ежемесячное содержание, дворец на выбор в любом из Эмиратов или даже в Европе…
– Какие Эмираты? При чём здесь шейхи?! – вырывается у меня. – Они-то здесь с какого боку?
– С того же, что и вы. Но я ничего конкретного никому не обещал. Как чувствовал, что их предложение будет не последнее. Так эти господа из Эмиратов собираются вернутся с ещё более крутым предложением… А до них ещё наши соотечественники были…
– Что за соотечественники?
Бобула хитро усмехается:
– Ну, они-то себя сразу своими повадками выдали, хоть и очень не хотели признаваться, что американцы. Пугали, мол, что изобретения мистера Теслы могут попасть в руки русских или международных террористов, тогда всему земному шару придёт конец. А до конкретных предложений дело так и не дошло, потому что мне надоело их патриотическое нытьё, и я попросил гостей удалиться. Видели бы вы их глаза! Растерзать меня, наверное, были готовы. Как и ваш буйный приятель. Слава богу, здесь такие вещи не проходят…
– И все эти люди прибыли из мира живых? Вы уверены?
– А кому здесь нужны даже самые гениальные изобретения? – Бобула, кажется, совсем развеселился от моей недогадливости. – Абсолютно никому! Поэтому душа бедного господина Теслы и не может успокоиться… Тут, вообще, лучше всего живётся – я правильно сказал? – тем, кто в прошлом творческими наклонностями не обладал, а всяким изобретателям, художникам, писателям, композиторам – этой публике хуже всех… Ну, и что вы, уважаемый, всё-таки можете предложить из того, чего не предлагали до вас американцы или арабы? Почему мы должны принять именно ваше предложение?
Неожиданно для самого себя вдруг выдаю:
– А вы, как помощник Теслы, хотели бы сами переместиться в мир живых? Вам такое кто-нибудь предлагал?
– Н-нет, – Бобула слегка вздрагивает, но быстро берёт в себя в руки, – мне и здесь неплохо. Ни кредиторов, ни банков, о куске хлеба не нужно беспокоиться… Хотя… Я об этом пока всерьёз не думал. Наверное, немного хотелось бы…
– Ну, так помогите мне, и я замолвлю за вас словечко!
– Я подумаю. С Николой посоветуюсь, а потом дам ответ. Скажем, завтра или послезавтра.
– У меня времени нет. Максимум через час мне нужно возвращаться.
– Ничего страшного. Ещё раз сюда прибудете, дело-то для вас привычное. Лишний раз докажете, что можете спокойно путешествовать из мира живых сюда и обратно… Кстати, вы упоминали об организации, которую представляете, но так её и не назвали. Кто вы и откуда?
Тут, честно говоря, я немного теряюсь, ведь и в самом деле у меня не было времени поинтересоваться, что это за таинственная и могущественная оружейная корпорация, ради которой так стараюсь. Кто в действительности этот репатриант из Аргентины Мигель-Алонсо, чьё настоящее имя удалось выяснить только по полицейским базам? Ну, профессор Гольдберг – тот ясно…
– Я представляю государство Израиль, – и тут же про себя прикидываю, что Никола Тесла умер ещё до основания нашего государства, – это страна на Ближнем Востоке, в которой живут евреи.
Похоже, Титуса де Бобулу от моих слов чуть ли не разбивает паралич. Он вздрагивает, лицо его сперва белеет, потом краснеет, и вдруг он начинает кричать тонким срывающимся голосом и брызгать слюной:
– Значит, евреи! Повсюду вы! И сюда уже добрались! Вам вашего умненького, заносчивого Эйнштейна мало?! Как я ненавижу вас! Уходите вон отсюда! Никакого Теслы вам никогда не видать! Костьми лягу, а вас к нему не пущу…
Он что-то ещё долго кричит мне в лицо, но я его уже не слышу. Боль и гнев захлёстывают меня, но сделать ничего не могу. Даже врезать по его лоснящейся самодовольной физиономии.
– Пошли отсюда, – тащит меня за рукав Бот, – придумаем что-то другое, а эту тварь я обязательно достану. Найду способ, как достать…
11
…Уже знаю, что, когда открою глаза, у моей кровати окажется Гольдберг и, возможно, из-за его спины будет выглядывать Мигель-Алонсо. Профессор начнёт приводить меня в чувство, а Алонсо станет нетерпеливо поглядывать на часы и ждать, пока я заговорю. Поэтому не тороплюсь. Нужно сообразить, как выкрутиться из паршивой ситуации с негодяем Титусом де Бобулой, общаться с которым – по крайней мере, мне – теперь бесполезно. Но и лишаться обещанной награды за работу не хочется. А ведь это вполне вероятно, потому что, по сути дела, порученное задание, ради которого меня отправляли на тот свет, с треском провалено: до Теслы я так и не добрался. Можно, конечно, свалить вину на Бота – ему-то, покойнику, не убудет! – но общей картины это не меняет. Спрос на этом свете всё равно не с него, а с меня.
Так ничего и не придумав, решаю, что дальше изображать беспамятство глупо, и наконец раскрываю светлы очи.
В висках, как всегда, колотится что-то тяжёлое и болезненное, и хочется просто лежать и дожидаться, пока боль стихнет. В глазах вязкая серая муть, изображения смазаны, как на плохой фотографии, в ушах не привычные звуки, а какой-то зудящий комариный писк. Тут уже волей-неволей задумаешься: а не лучше ли было остаться там, на берегу тихой хорватской речки, где ласково шумят стрелки камышей, а ветерок лёгкий, почти незаметный, и его ощущаешь лишь тогда, когда он осторожно касается своей бархатной лапкой твоих щёк…
– Укол делать не будем, он и так в себя придёт, – доносится чей-то голос. – Или будем?
– Не надо, – шепчу еле слышно и пытаюсь сообразить, почему я вспоминаю какую-то хорватскую речку, на которой никогда в действительности не был, а надо бы думать совсем о другом.
– С возвращением, Даниэль! – сквозь рябь и муть в глазах вижу, как надо мной склоняется бритый подбородок профессора Гольдберга, и даже чувствую лёгкий запах сигареты, которую он выкурил, наверное, совсем недавно.
Молчу и снова закрываю глаза.
– Пускай немного полежит, – распоряжается профессор. – Поменяйте физраствор в капельнице, а главное, не давайте ему снова уснуть. Хватит спать, пора делами заниматься…
Мы сидим в кабинете Гольдберга и курим одну сигарету за другой. Меня всё ещё немного знобит от слабости, но остановиться и выпустить из рук сигарету почему-то не могу. Алонсо с нами нет. У него, оказывается, какие-то неотложные дела, и приехать он не может.
– Вот оно как… – задумчиво говорит профессор. – Вообще-то, я подозревал, что кто-то, помимо меня, исследует состояние глубокого транса именно с целью посещения загробного мира, но, если бы опыты ставили у нас в стране, я бы это узнал сразу. Выходит, конкуренты у меня есть и за границей. Говоришь, люди из Америки и Эмиратов? Американских врачей, которые могли бы такую задачу перед собой поставить, знаю наперечёт, а вот из Эмиратов… что-то новенькое…
– Это сейчас не так важно, профессор, – замечаю я, – если они уже используют ваш метод, значит, ничего не изменишь. Джинн из бутылки вылетел… Другое любопытно: почему все в одночасье ринулись на поиски именно Теслы? Вам об этом ничего не известно? Неужели, кроме Теслы, на том свете нет других не менее интересных личностей? Или наш загадочный серб в действительности такой великий изобретатель, что только сегодня мир дозрел до его идей? Вам не кажется это странным?
– Я тебе, Даниэль, честно признаюсь, – Гольдберг, кажется, не слышит меня, и в его глазах столько неподдельной тоски, что мне становится даже немного не по себе, – в конторе Алонсо наверняка должны были знать, что подобные исследования проводятся ещё где-то. Но почему мне об этом ничего не сообщили – вот что обидно! Какие у них могут быть от меня секреты? Знают же, что я поставил на кон свою репутацию, своё положение в обществе…
– А что изменилось бы, если бы они сообщили?
– Не знаю. Может, не так обидно было бы. Ты же понимаешь и тебе объяснять не надо, что мы каждый раз сильно рискуем. Всё может пойти не по плану, и тогда ты или кто-то другой на твоём месте попросту не вернётся назад, в мир живых. А те же американцы или арабы? Да я бы с удовольствием сотрудничал с ними, лишь бы риск уменьшить! Всем это было бы выгодно… Хотя о чём я говорю, когда вокруг такая жёсткая конкуренция, и всё завязано на деньгах?
Какая-то фальшь чувствуется в его словах, словно он говорит одно, а у самого на уме другое. Невесело усмехаюсь в ответ и тянусь за новой сигаретой:
– Неужели вас, профессор, и в самом деле беспокоит жизнь подопытного кролика? Вернусь или не вернусь – какая, в конце концов, разница? Другой найдётся, мне об этом через слово талдычат. Главное для нашего уважаемого Алонсо – вытянуть секреты Теслы. А там, в загробном мире, оказывается, вообще развернулся настоящий аукцион – кто больше за эти секреты пообещает. И ваш Алонсо, похоже, не в лидерах… Кстати, как он объяснил, почему не смог сейчас приехать?
– Неотложные дела какие-то.
– Неужели для него сейчас есть что-то более важное, чем информация о Тесле?
Профессор молча глядит на догорающую сигарету, потом с силой размазывает её в пепельнице и так же, как и я, сразу прикуривает следующую:
– Честное слово, у меня создаётся впечатление, что кто-то ещё стоит за всеми этими визитами к Тесле – и за американцами, и за арабами, и за нами. Какая-то очень могущественная контора, у которой все под колпаком…
– Вам лично что-то известно про эту контору? Где она хотя бы приблизительно находится? Кто во главе? И уж наверняка не Алонсо, который чуть повыше в иерархии, чем Бот, но тоже далёк от верхушки. Его, как и вас, используют вслепую. Я уж не говорю про себя.