– Кстати, беседовали со мной ваши товарищи куда вежливей, чем ты. А твой начальник Феликс вообще душечка…
– Хватит! – взвиваюсь я. – Это вся твоя информация?! До свидания…
– Стой! – спохватывается Карина. – Значит, излагаю по порядку. После интервью с тобой…
– Какое, к чёрту, интервью?!
– Ну, ладно, не интервью, а беседа. После беседы и после шума, который вызвала в интернете фотография тебя, Гольдберга и погибшего Мигеля Брайтнера, я решила продолжить журналистское расследование. Но ты исчез, беднягу Мигеля взорвали, значит, остался только профессор. В медицинском центре к нему не подкатишь: вокруг него всегда народу полно, да там он и говорить ни о каких трансферах на тот свет не станет. К тому же его в последние дни там никто не видел. А вот дома…
– Ну-ну, продолжай, – мне показалось, что сейчас я услышу действительно что-то важное и интересное.
– Короче, я отправилась к нему домой. Узнать адрес не представляло труда. Дверь мне не открыли, хоть я и слышала, что за ней кто-то есть. Тогда я решила подождать, сидя в машине, ну и, конечно же, с фотоаппаратом наготове.
– Это посреди ночи-то?!
– Ничего страшного! Я девушка одинокая, меня никто дома не ждёт. А когда есть уверенность, что назревает сенсация, на которой легко подняться в журналистском мире, то можно и не поспать. Тем более окна на вилле не гасли, значит, там тоже не спали… Ну, и дождалась. Где-то около четырёх ночи к дому подъехала машина, и какой-то мужик стал ломиться в дверь. Ему тоже поначалу не открывали, но он не переставал, и дверь наконец открылась. Потом я услышала выстрелы, и сразу же этот дядька вышел из дома в сопровождении профессора, и они куда-то уехали.
– Ты это снимала?
– Естественно.
– Срочно сбрось мне снимки. Ты даже не представляешь, насколько всё серьёзно. Профессору угрожает смертельная опасность.
– И не подумаю! Только при личной встрече. В обмен на твою информацию.
– Ох, подруга, доиграешься… Ладно, еду к тебе!
3
Фотографии, которые сделала Карина, и в самом деле интересные, хотя ничего особо выдающегося на них нет. Возможно, эксперты из полиции сумеют вытащить из них больше, чем я, но что есть, то есть. Хорошо получилась машина похитителя и её номерные знаки, однако лица водителя, как я ни всматривался, различить не сумел. Было видно лишь, что это человек довольно высокого роста, сутулый, в тёмной лёгкой куртке и бейсболке, надвинутой на глаза.
Мы сидим с Кариной в уличной кафешке. Перед нами кофе с пирожными, однако, в отличие от неё, с удовольствием слизывающей крем и маленькими глотками отпивающей горячий напиток, в рот мне ничего не лезет.
– Не забудь, ты обещал держать меня в курсе расследования, – воркует она.
– Никакого расследования в принципе ещё нет, – отмахиваюсь от неё, разглядывая снимки. – Что касается взрыва машины Мигеля Брайтнера, так это не ко мне. Для этого есть следователь из прокуратуры. Максимум, что могу, – узнать его имя и телефон.
– А что с поисками профессора Гольдберга?
– И тут я не при делах. Кому дело передадут, пока не знаю. Но то, что не мне, в этом я почти уверен. Мы же с ним близко знакомы, а такое, сама знаешь, не приветствуется в следственных делах.
– Фу, ты уже перешёл на казённый полицейский сленг! Не узнаю тебя, мент!
– Будто ты меня хорошо знаешь…
– Учти, могу обойтись и без твоей помощи. Просто приду в полицию и сообщу, что я свидетель похищения профессора. Как доказательство, предоставлю снимки.
– А от меня тогда чего хочешь?
– Хочу продолжить наше взаимовыгодное сотрудничество.
– Дорого оно мне обходится.
– Не дороже тех сведений, что от меня получаешь! Про информацию о Тесле уже забыл? А сегодняшние фотографии? Я тут дней и ночей не сплю, можно сказать, глазоньки выплакала, а он… Дуришь девушке голову!
Наверное, с ней трепаться можно до бесконечности, но я решительно набираю номер Штруделя и, не стесняясь Карины, говорю:
– Лёха, срочно пробей номер машины. Какой? На которой увезли профессора Гольдберга. Как это откуда я знаю?! Знаю и всё. Записывай: красная старушка «мицубиши», номер… – диктую по цифрам. – Записал? Действуй. Всё, что выяснишь, сразу мне сообщай… Да ладно тебе, никакого командира из себя я не строю. Я же по дружбе…
Карина молча слушает мой разговор, потом отодвигает пустую кофейную чашку и пристально вглядывается мне в глаза:
– Даниэль, давай всё-таки не будем ссориться. Я почему-то уверена, что ещё не раз тебе пригожусь. Обязуюсь больше ничего не выкладывать в интернет без твоего согласия. Честное пионерское!
В принципе, человек я не злой и долго ни на кого обижаться не умею. А спустя некоторое время вообще начинаю комплексовать, ставлю себя на место обидчика и почти всегда нахожу какие-то оправдания его неблаговидному поступку.
– Ладно уж, чего там, – легонько хлопаю Карину по руке. – Дружба так дружба. Будем помогать друг другу в суровую годину ненастья.
И тут непроизвольно зеваю: всё-таки ночью почти не спал да ещё, вероятно, до конца не оправился от своих путешествий.
– Вид у вас, господин полицейский, усталый, – сразу отмечает Карина, – всю ночь, поди, глаз не сомкнули, куролесили с цыганами?
– Было дело, – вздыхаю тяжело. – Вот дождусь звонка от Штруделя и поеду домой отсыпаться. Жена всё ещё в Эйлате, начальство меня уже отымело во всех позах, а поисками профессора пускай другие полицейские занимаются. Не мне же одному такое счастье хлебать… Да, и ещё. Я всё-таки посоветовал бы тебе, милая, сходить в управление и показать снимки. Это им здорово поможет… А за то, что показала мне первому, огромное комсомольское спасибо. С меня причитается…
– Коли я что-то заслужила, то расскажи мне одну вещь, которую я давно хочу спросить да пока не знаю, как подступиться…
– Какую?
– Ну… – Карина слегка мнётся, потом решительно мотает чёлкой: – Как там, на том свете? Вот бы сделать эксклюзивный материал – ни у кого такого не было, а я окажусь первой! Свидетельства очевидца…
– Ничего там интересного. Авторитетно заявляю. Скука неимоверная…
– И всё-таки расскажи!
– Прямо здесь?
– Нет, – Карина оглядывается по сторонам, – здесь шумно. И настроение не то… У вас же, господин полицейский, жена пока не приехала из Эйлата?
Невольно прыскаю от смеха:
– Как в бородатом анекдоте: жена уехала на курорт, а муж привёл к себе даму да ещё начал загробными страшилками пугать…
Карина тоже усмехается:
– А что ты не говоришь прямо: не даму, а любовницу? Ты… разве против?
В висках у меня что-то начинает колотить, но не так, как после возвращения с того света, а по-другому, и сразу же перехватывает дыхание:
– Значит, едем?
– Моя машина к вашим услугам, сэр…
Просыпаемся мы только к вечеру. Штрудель так и не позвонил, но я знаю: если ничего интересного не произошло, он зазря не побеспокоит. К тому же, по большому счёту, никакой полезной информации по номеру машины, я уверен, получить не удастся. Когда затевают взрослые игры с взрывами и похищением людей, всегда пользуются автомобилями, взятыми в прокат по чужим документам.
– Позволь, милый, банальный вопрос, – напоминает о себе Карина, сразу заметив, что у меня в голове снова роятся мысли о работе, бандитах и прочей муре, никак не относящиеся к дружбе, любви и неожиданно подвернувшемуся сексу. – Как я понимаю, сегодня или завтра вернётся твоя благоверная из Эйлата, и мне, как тому бронепоезду, нужно откатывать на запасные пути? Иными словами, всплеск эмоций был одноразовым и впредь больше не повторится?
– Что-то ты слишком вычурно заговорила, – смеюсь над её опасениями. – Мне, как простому грубияну-менту, привыкшему видеть больше красоты в искусном броске через бедро, чем в вычурных аналогиях между неплатоническими отношениями и революционными песнями, такое осмыслить нелегко, однако отвечу. Дабы запасные пути не ржавели, предлагаю периодически устраивать прогоны бронепоезда по проложенному маршруту… Если меня не сольют в новое путешествие на тот свет, где я благополучно и останусь на веки вечные.
– Отчего такой пессимизм? – мгновенно реагирует Карина. – Я чего-то не знаю?
– Некоторых вещей тебе лучше не знать. Уж поверь на слово…
– Ага, значит, обманул девушку: воспользовался её невинностью, а платить отказываешься! – она вскакивает с кровати и бежит в душ. – А обещал делиться информацией…
После завтрака она подбрасывает меня до полиции, а сама укатывает домой к любимому компьютеру. Я попросил её на всякий случай покопать в интернете что-нибудь о мировых торговцах оружием, хоть и знаю, что эта публика не особенно любит делиться информацией о себе, а уж страничек в фейсбуках тем более не держит. Но как раз такие люди со стороны, как Карина, случайно и с фантастическим стопроцентным попаданием отлавливают скандальные материалы о самых засекреченных криминальных деятелях. И хоть доверять собранной из подобных источников сообщениям можно далеко не всегда, но, благодаря им, складывается хоть какое-то представление о болоте, в которое лезешь, не зная брода.
В полиции тишь и благодать, по крайней мере, внешне всё спокойно. Но в отделе мой начальник Феликс не даёт даже присесть за стол и выпить традиционную утреннюю чашку кофе:
– С утра звонил капитан Дрор и велел сразу же тебя отправить к нему, едва появишься, – и не удерживается, чтобы ехидно не прокомментировать складывающуюся ситуацию: – Непонятно как-то мы работаем: вроде числишься у меня в отделе, а я совершенно не знаю, чем ты занимаешься. Все вопросы решаешь напрямую с вышестоящим начальством. А я кто – бобик?
– Скорее, сторожевой полкан, который блюдёт дисциплину и охраняет территорию! – смеюсь в ответ, но Феликс такого юмора не понимает и сразу надувается. Впрочем, меня это не сильно беспокоит. Лейтенант – мужик не злой, хоть и нудный.
В кабинете нашего главного начальника тоже никаких изменений. Капитан Дрор, поблёскивая загорелой лысиной, величаво восседает за своим столом и читает какую-то бумагу из тонкой папочки. На столе строгий армейский порядок, к которому он привык за долгие годы штабной службы. На моём же столе в отделе, даже когда меня нет, традиционный бардак, и хоть я всегда аккуратно прячу служебные документы в сейф, непременно находится какой-то застарелый бумажный мусор, который пора выбросить, да руки не доходят. А уж пыль, которую я периодически вытираю в редкие минуты обострения чистоплотности, вообще не обращает на меня внимания. Не соперник я ей…