— Предатель.
Мир Хавьера взорвался. Его тело парализовало. В голову хлынула чужая агония, ледяная волна отчаяния. Он вдруг почувствовал фантомную боль в раздробленном колене, увидел залитую кровью приборную панель грузовика, услышал крик напарника. Это была чья-то смерть, которую он сейчас проживал, как свою собственную.
Атака длилась не больше секунды. Паралич отступил. Ноги подкосились, и он рухнул на колено, едва не уронив Люсию. Он жадно хватал ртом воздух.
Лена подбежала к ним, на её лице впервые отразилась тревога.
— Обратная связь, — пробормотала она. — Протокол… он адаптируется. Копирует чужие эмоции.
Хавьер поднял на неё взгляд. Он смотрел на свою сестру, и впервые в жизни чувствовал не только любовь. Он чувствовал животный, первобытный страх.
Они стояли перед массивными титановыми дверями. Лифтовой узел.
Хавьер, всё ещё не оправившийся от ментальной атаки, занял позицию у стены. Он чувствовал себя оголённым нервом.
Лена подключила планшет, ввела несколько команд. Зелёная лампочка над дверью сменилась синей. Путь был открыт.
На мгновение, всего на одно короткое мгновение, Хавьеру показалось, что они прорвались.
Двери с мягким, почти бесшумным шипением разъехались в стороны.
И эта надежда умерла.
Лифт был не пуст.
Внутри, залитая холодным светом, стояла Хелен Рихтер.
Она была одета в безупречно скроенный серый брючный костюм. На её лице не было ни тени беспокойства, лишь лёгкая тень снисхождения. По бокам от неё замерли двое. Не люди — монолиты из чёрного композита и стали. В их руках было оружие, не похожее на стандартные винтовки. Мясники.
Хелен Рихтер перевела взгляд с измученного лица Люсии на бледное, но решительное лицо Лены. На её тонких губах появилась улыбка куратора музея, разглядывающего любопытный экспонат.
— Впечатляюще, — её голос был спокойным и мелодичным. — Вы использовали наш актив против нас. Очень… находчиво.
Она сделала шаг вперёд, выходя из лифта.
— Но урок окончен.
Бойцы за её спиной одновременно подняли оружие. Их движения были плавными, отточенными и абсолютно бесчеловечными. Хавьер понял. Их не просто перегнали из маленькой клетки в большую. Их загнали прямо в пасть волку.
Глава 7
Двери лифта разъехались беззвучно.
Хелен Рихтер стояла в центре кабины, словно на сцене. Её серый костюм был безупречен, ни единой складки. Спокойная, почти скучающая улыбка на губах.
По бокам от неё, словно две колонны из чёрного композита и стали, застыли бойцы. Их лица были скрыты глухими шлемами, в руках — импульсные винтовки, направленные не на Хавьера, а чуть в стороны, перекрывая все сектора. Они не целились. Они просто владели пространством.
— Впечатляюще, — голос Хелен был ровным, безэмоциональным, как запись синтезатора речи. Он резал плотный, пахнущий озоном воздух. — Но урок окончён.
Хавьер не думал. Он действовал.
Толчок.
Он швырнул Лену и Люсию, висящую на ней безвольной куклой, в дальний угол кабины. Падение на полированный пол, глухой стук тел. В тот же миг его «Вектор» уже был у плеча.
Первым заговорил металл.
Оглушительный грохот выстрелов в замкнутом пространстве был не звуком. Он был ударом. Физическим, осязаемым давлением, которое вдавило Хавьера в стену, заставило зажмуриться, ощутить, как вибрируют собственные кости.
Вспышки выстрелов превратили полированную сталь лифта в калейдоскоп кривых зеркал, на мгновение выхватывая из темноты искажённые, кричащие тени.
Боец слева двинулся первым. Не вперёд, а в сторону, уходя с линии огня с механической грацией. Хавьер послал короткую очередь ему в грудь. Синие искры осыпали композитную броню. Никакого эффекта. Эти бойцы были другого класса. Не охрана. Ликвидаторы.
Ответный выстрел — голубоватая вспышка, шипение. Острая, обжигающая боль пронзила бок. Словно к рёбрам приложили раскалённый прут. Он коротко охнул — не столько от боли, сколько от унизительной лёгкости, с которой его пробили. Рубашка под бронежилетом мгновенно пропиталась кровью.
Второй боец уже сокращал дистанцию. Хавьер упал на колено, пуская очередь в стену рядом с первым. Пули рикошетом взвыли по кабине, сноп искр и бетонной крошки ударил шлем бойца сбоку, заставив того на мгновение потерять равновесие.
Этого хватило. Хавьер рванулся вперёд, не стреляя.
Он врезался в фигуру второго бойца плечом. Удар погас в слоях композита, словно он врезался в опору моста. Но противник не ожидал такой атаки. Хавьер, игнорируя боль, просунул ствол «Вектора» под руку бойца и нажал на спуск. Короткая, сухая очередь ушла вверх, в сочленение шлема и воротника. Боец дёрнулся, захрипел и тяжело рухнул на пол. Грязно. Отчаянно.
Он развернулся. Первый боец уже восстановил позицию, вскидывая винтовку. Хавьер выстрелил последними патронами ему в ноги, целясь в незащищённые гидравлические приводы суставов. Боец качнулся, его нога неестественно подогнулась.
Хелен Рихтер не сдвинулась с места. Она наблюдала за всем с тем же холодным любопытством, с каким энтомолог смотрит на драку двух жуков в банке. Пока её раненый боец пытался поднять оружие, она сделала плавный, почти танцевальный шаг назад, из кабины лифта.
— Нет! — вырвалось у Хавьера.
Он рванулся к ней, меняя магазин на ходу. Бесполезно. Её последний боец, даже раненый, развернулся и прикрыл её отход своим телом. Двери лифта с мягким шипением поехали навстречу друг другу. В сужающейся щели он на долю секунды поймал её взгляд. Спокойный. И исчезнувший.
Стальные створки сошлись.
Сухой щелчок электромагнитных замков прозвучал как приговор.
Тишина.
Она навалилась сразу, плотная, давящая, оглушающая после рёва боя. В ней тонули все звуки, кроме самых близких: гула аварийной вентиляции, прерывистого, рваного дыхания Лены и тихого, едва слышного плача.
Хавьер прислонился к холодной стене, тяжело дыша. Он зажал рану в боку. Пальцы сразу стали липкими и тёплыми. Адреналин уходил, и на его место волнами накатывала тупая, пульсирующая боль. В воздухе стоял густой запах крови, горелого пластика и металла.
Он посмотрел в угол.
Люсия.
Она сжалась в комок, обхватив колени руками, и раскачивалась из стороны в сторону, как аутичный ребёнок. Её лицо было мокрым от слёз, губы беззвучно шевелились, повторяя одно и то же: «…больно… куклы… ниточки… ниточки… прекрати… пожалуйста, прекрати…»
Она была сломлена. Не ранена. Не напугана. Сломлена. Расколота на сотни дрожащих осколков, которые уже никогда не собрать воедино.
Именно в этот момент, в этой стальной коробке, пахнущей смертью, Хавьер осознал это с пронзительной, тошнотворной ясностью. Каждый их шаг вперёд, каждая взломанная дверь, каждый подчинённый охранник — всё это было оплачено не его кровью, а её рассудком. Лена нашла идеальный таран, и этот таран, его сестра, трескался и рассыпался с каждым новым ударом. Он видел в её пустых глазах не просто ужас, а эхо сотен чужих страхов, которые она пропустила через себя.
Он повернул голову к Лене.
Она уже сидела на полу, не обращая внимания на тела и кровь. В её руках был планшет. Пальцы летали по экрану, вызывая строки зелёного кода. Никакой паники. Никаких эмоций. Только холодная, абсолютная концентрация. Она не видела ловушки. Она видела рабочую задачу.
— Лена, — его голос был хриплым, чужим. — Посмотри на неё.
Она не обернулась.
— Я работаю, Хавьер. Нам нужно выбраться. Эмоциональные оценки ситуации сейчас непродуктивны.
— Это, блядь, не оценка, — прошипел он, чувствуя, как внутри поднимается холодная ярость. — Это результат. Твоей грёбаной работы. Ты хотела оружие? Ты его получила. И оно ломается у тебя в руках.
Только тогда Лена оторвалась от экрана. Она резко подняла на него глаза, и в их глубине блеснула сталь. Никакого сочувствия. Только ледяное раздражение.
— Это оружие — единственный шанс спасти моего брата. И её, — отчеканила она, разделяя слова. — Или ты предлагаешь другой вариант? Может, нам стоит просто сесть и сгнить в этой коробке, размышляя о морали?
Она даже не повысила голос. Её спокойствие было оскорбительным, чудовищным.
— Ей нужна тишина, Лена. Не твои протоколы. Не твои сделки. Просто тишина в голове.
— Я добуду ей эту тишину, — так же холодно ответила Лена. — Но сначала нам нужно выжить.
Она отвернулась, возвращаясь к своему планшету. Разговор был окончен. Та хрупкая, почти иллюзорная связь, что возникла между ними в лаборатории, оборвалась. Теперь они были не союзниками. Просто двумя людьми с разными целями, запертыми в одном гробу.
Хавьер откинул голову, закрыв глаза. Боль в боку стала острее.
Ранен. Заперт. Он не мог помочь Люсии. Не мог доверять Лене. Враг был не снаружи. Он сидел внутри, в его собственных руках, которые ничего не могли сделать.
Время перестало существовать. Остались только удары сердца, капли крови на полу и зелёные строки кода на планшете Лены. Она продолжала свою войну с кодом, её пальцы не останавливались ни на секунду.
— Не получается, — наконец сказала она. Голос был напряжённым, в нём впервые послышались нотки фрустрации. Хавьер открыл глаза.
Зелёные строки на экране её планшета замерли, а затем сменились одной короткой фразой: «ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН. ПРОТОКОЛ „ЧЁРНЫЙ ЗАМОК“ АКТИВЕН».
— Рихтер активировала протокол полного карантина, — Лена провела рукой по волосам, жест был резким, злым. — Сеть изолирована на физическом уровне. Её невозможно взломать отсюда. Есть только один способ. Жёсткая перезагрузка всей системы лифта. Прямое замыкание в панели управления. Это… рискованно. Очень.
— Что значит «рискованно»? — хрипло спросил Хавьер.
— Это значит, что я не могу контролировать результат. Это как делать операцию на сердце кувалдой. Может сработать. А может убить пациента.
Она поднялась, подошла к панели управления лифтом, вскрытой во время боя. Достала из кармана мультитул.