«Можно ли восьмую часть поттериады считать продолжением христологических мотивов, а именно постановка вопроса: мог ли Христос избежать креста?»
Здесь же, кстати, в этой же связи вопрос о книге Казандзакиса и о фильме Скорсезе «Последнее искушение Христа».
Ну что вам сказать? Конечно, поттериана, несмотря на многочисленные утверждения, что Роулинг там не более чем соавтор… Я думаю, что она полновесный автор восьмой книги, во всяком случае сюжетная конструкция изобретена ей, а не соавторами-драматургами. Роулинг, конечно, выпячивает там абсолютно откровенно — может быть, ей кто-то объяснил наконец христологию «Гарри Поттера», но выпячивает христианские аллюзии. В частности, разговор Гарри Поттера с Дамблдором — там буквальное повторение «Для чего Ты оставил Меня?»: «Почему ты всегда оставлял меня, когда надо было принимать решения?» А во-вторых — вечная тема о том, что нельзя переписывать историю. Я думаю, два только человека — Роулинг и Путин — действительно ярко выступают в последнее время против того, что историю переписывать нельзя, и нельзя изменять её задним числом.
Тут есть, кстати, вопрос: а насколько нова такая фабула, где человек меняет прошлое (как у Стивена Кинга, скажем, в романе про убийство Кеннеди), а потом возвращается в будущее и понимает, что стало хуже? Эта фабула совсем не нова, но, на мой взгляд, из всех авторов, которых я знаю, она занятнее всего разработана в повести Житинского «Часы с вариантами». Дело в том, что всегда, улучшая прошлое, портишь будущее, но никогда не знаешь, по какой линии оно испортится. Просто, видимо, всё происходит единственным путём, любые попытки скорректировать прошлое приводят просто к упразднению будущего.
Немножко подробнее я скажу про роман Казандзакиса и про фильм. «Последнее искушение Христа» — почему оно мне кажется великой картиной и великим романом? Если я ничего сейчас не путаю со временем выхода, но именно для семидесятых-восьмидесятых, а отчасти и для девяностых годов очень характерен вопрос: как соотносится божеское и человеческое или гений и обыватель? Это соотносится ещё и с «The Moon and Sixpence» Моэма: а что лучше — быть гением или быть хорошим человеком? Вот Христос действительно, он же на кресте в романе (или в фильме тоже) кратковременно себе воображает: что было бы, если бы он избегнул крестного пути и стал бы просто человеком, удачно бы женился? Напрашивается из Пушкина:
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стёганый халат.
Действительно, божеское, в отличие от человеческого, оно менее чувствительно к природе. Вспомните, как там Христос, сойдя с креста, впервые замечает, как цветёт растительность весенняя, как пахнет, какие пейзажи кругом. Прежде он игнорировал это, потому что был поглощён своей миссией. А женская красота? А вкус еды? Как раз в этом-то и есть ужас, что, отказавшись от своей божественной миссии, впадаешь в тот поганенький уют, в поганенькое упоение вещным окружающим миром, которые на самом деле не могут тебе заменить божественного предназначения, это всё соблазны.
И Казандзакис об этом прекрасно и написал. Да, можно быть просто хорошим человеком, но быть хорошим человеком недостаточно. В том-то всё и дело, что на роковых переломах истории обычным гуманизмом не отделаешься. И хоть я терпеть не могу эти слова Ходасевича:
Здесь, на горошине земли,
Будь или ангел, или демон.
А человек — иль не затем он,
Чтобы забыть его могли?
— но так мало было человеческого в XX веке! Но, с другой стороны, ведь быть хорошим человеком, просто человеком именно в XX веке-то и недостаточно. Именно нужно быть кем-то «сверх». Потому что если ты не отринешь в себе все человеческое, то все соблазны подлости, конформизма, глупости — все они на тебя тут же и накинутся. Да, ты будешь любить и ценить хорошую пищу и красивых женщин, будешь благодарно оценивать природу, но, когда потребуется великий выбор, ты, к сожалению, ничего из себя не будешь представлять.
Может быть, именно поэтому фильм Скорсезе так ненавистен так называемым ортодоксально верующим людям, хотя на самом-то деле ничего такого неканонического в картине нет. Они, конечно, ополчаются на то, что в этом фильме Христос допускает для себя на секунду отказ от миссии. Но умирает он со словами «Я совершил», и ничего подобного там нет. Нельзя же спорить с вероятностью, нельзя спорить с мыслью. Ведь его посещали мысли о том, чтобы миссии избежать: «Господи, пронеси чащу сию», — моление о чаше в Гефсиманском саду. Ну, это же есть. И если бы не было этой слабости, не было бы и поразительного этого: «Впрочем, пусть будет, как Ты хочешь, а не как Я». То есть Христос не был бы так близок каждой душе, если бы не Гефсиманский эпизод. Поэтому негодование это мне не понятно. И фильм, по-моему, глубоко христианский.
«Как вы относитесь к литературе Василия Яновского, которого высоко ценил Довлатов?»
Ничего о нём не знаю, к сожалению. Янчевецкого (который Ян) знаю, Яновского — нет. Если вы имеете в виду Василия Яновского, эмигрантского писателя, то что-то я читал, но очень давно, и не помню абсолютно.
«Почему «Лолита» Набокова — хорошо, а «Пятьдесят оттенков серого» — плохо?»
Во-первых, потому что «Лолита» — трагический роман, а «Пятьдесят оттенков серого» — дешёвый фанфик. Во-вторых, потому что «Пятьдесят оттенков серого» из рук вон плохо написаны. В-третьих, потому что «Лолита» содержит великую мысль, в том числе о судьбе России в XX веке, что я пытаюсь доказать, а «Пятьдесят оттенков серого» не содержат мыслей.
Так, тут стихи…
«Джордж Мартин об избрании Трампа: «В течение следующих четырёх лет наши проблемы станут гораздо хуже. Зима близко. Я вас предупредил».
Что я думаю о творчестве Мартина, я уже говорил. Мне кажется, что история Йорков и Ланкастеров в оригинале интереснее, чем в его изложении — с драконами и магией. А что касается «зима близко». Ну, ещё раз говорю — своя своих не познаша. Автор одного сериала не узнал героя другого сериала. Разговоры о том, что Трамп может привести страну к ядерной войне или мир к глобальной катастрофе, кажутся мне ни на чём не основанными. Такие ребята, как Трамп, очень заботятся о приумножении своих капиталов, и едва ли они сделают всё для того, чтобы их красиво уничтожить.
«Знакомы ли вы с творчеством Эдуарда Коридорова?»
Увы, нет.
«Как вы относитесь к творчеству Аркадия Гайдара?»
Довольно много и подробно об этом говорил, потому что, с моей точки зрения, Гайдар — великий писатель, очень значимый для конца тридцатых годов. Многие его вещи, такие как «Синие звёзды» и даже широко известная «Судьба барабанщика», до сих пор ещё по-настоящему не отрефлексированы. Думаю, Гайдар в каком-то смысле у нас впереди.
«Англия выходит из Евросоюза, в США протестное голосование за Трампа, кризис в Европе по миграционным вопросам — всё это события одно ряда?»
Нет конечно. Это, конечно, общество спектакля, как я уже говорил, но в Brexit гораздо больше всё-таки серьёзности. А победа Трампа… Ну, видите ли, когда-нибудь, с точки зрения Господа или с точки зрения будущего, может быть, все эти события впишутся в один ряд. Как когда-то казалось людям тридцатых годов, что мир завоёван тоталитаризмом — Сталиным, Гитлером. Но надо понимать, что Сталин и Гитлер — это явления принципиально разной природы, и они ничего общего, кроме некоторых внешних форм, между собой не имеют. А самое главное, что Россия и Германия — это очень разные места.
Точно так же, как победа Трампа в Штатах, российская ситуация современная или, скажем, даже гипотетическая победа Марин Ле Пен во Франции (на мой взгляд, этого не будет, но многие об этом мечтают) — это не приведёт к такому «белому интернационалу», как сейчас многим кажется, это не приведёт к такому «белому ИГИЛу» (ИГИЛ, конечно, запрещён в России), как многим хотелось бы думать. Нет, ничего подобного не будет. Прежде всего потому, что зло не умеет договариваться.
Я как раз в романе об этом писал. Сколько было ужаса, когда Сталин и Гитлер, казалось, договорились. Но договор двух зол совершенно исключён, потому что зло стремится всегда к одиночеству и доминированию. Поэтому даже если во Франции победит Марин Ле Пен, а в Англии после Brexit — какие-то гипотетические англосаксонские националисты, а в Америке Трамп построит националистическую империю для WASP, а в России продолжится то, что продолжается, — никакого мира между этими людьми не будет. Наоборот, они будут друг против друга интриговать с утроенной силой. И не следует думать, что синхронная победа нескольких плохих людей гарантирует нам их блок. Наоборот, они становятся злейшими врагами.
«Вопрос из области технологии искусства. Согласны ли вы с высказыванием Эйнштейна: «Религия, искусство и наука — ветви одного и того же дерева»?»
Ну, как вам сказать? Нет конечно. Для Эйнштейна, может быть, это было так, потому что эйнштейновская физика во многом сродни искусству, и нужно очень парадоксальное восприятие мира, чтобы перейти от ньютоновской физики к эйнштейновской. Я никогда этого не понимал, потому что я сугубый гуманитарий. Мне кажется, что религия, искусство и наука — это три разных абсолютно подхода к единому целому, к тайне мира, но с трёх совершенно разных сторон. Вот у нас скоро, может быть, будет публичный диспут с Александром Невзоровым, в феврале мы планируем это сделать. Он будет нападать на религию, я буду её защищать. Там мы и посмотрим.
«Чем именно хорош Трумен Капоте? Какая вещь у него самая сильная? И о чём «Завтрак у Тиффани»?»
Самая сильная, на мой взгляд, «Луговая арфа» («The Grass Harp»), и несколько рассказов. Но это неправильный ответ, потому что самая сильная его вещь, конечно, «Самодельные гробики», если брать эффект внешний, а самая знаменитая — «In Cold Blood» («Хладнокровное убийство»). Но вообще у Капоте нет плохих вещей — вот удивительный парадокс. Я считаю лучшим, что он написал, рассказ «Дети в день рождения», но это моя сентиментальность такая.