Тут хороший вопрос: «Приходится нам верить на слово, что у вас прекрасные ученики. А как бы можно ознакомиться с их творчеством?»
Да ради бога. Скажем, 23 мая приходите на Ермолаевский, 25 послушать лекцию Кости Ярославского — «Ницше, но в меру». У нас разный с ним взгляд на Ницше, но мне интересно то, что он будет говорить. А 16 или 17 июня (мы будем уточнять) Настя Яценко — моя ученица уже из другого места, с журфака — будет читать лекцию о Дэвиде Линче, на мой взгляд, тоже достаточно ошеломляющую, насколько я пока знаком. Думаю, что осенью, думаю, что, может быть, в сентябре Лиза Верещагина ещё одну лекцию будет читать, на этот раз не о Флоренском, но о человеке не менее интересном — о Бруни, о том самом Льве Бруни, который известен резкой сменой профессий, вер и взглядов. Это интересно. Мне вообще интересно этих молодых слушать. И поскольку лекторий «Прямая речь. Второе поколение» успешно функционирует, давайте придём 23 мая и лично с ними подискутируем. Скоро ещё с практики кто-то вернётся. И летом тоже будут выступать. Я совершенно не прячу этих учеников. Больше того, я охотно предоставляю всему своему поколению возможность закомплексовать, слушая их.
«Один из явно выраженных трендов путинского правления — явная и сильная обида на Европу и на весь мир в целом — мол, «мы вас от фашизма спасли, а вы НАТО расширяете». Неужели Путин и его «политбюро» всерьёз считают, что вся Европа до Британских островов включительно за события семидесятилетней давности должна носить нас на руках?» — ну, я смягчаю.
Лёша, да, всерьёз уверены. Понимаете, тут же очень быстро исчезает граница между манипуляцией и личной верой. Я как учитель очень хорошо знаю: то, в чём ты убеждаешь остальных, поразительно быстро становится твоим собственным кредо. Кстати говоря, очень многие в России абсолютно убеждены, что мир должен нас любить просто за то, что мы — это мы. Таких людей много. Ну а кто сказал, что все должны быть правдивыми, свободными, достойными? Это совершенно необязательно.
«Хочу понять, почему вы не любите Онегина. Пусть с любовью, но, по-вашему, он вообще пустышка. В прошлой беседе вы сказали, что «байронизм, который высмеял Пушкин в «Онегине», — это провинциальные потуги молодого сноба выглядеть трагическим». Но ведь Пушкин с ним дружил».
Нет, не дружил, конечно. Пушкин говорит об этом. Это одна из бесчисленных пушкинских мифологем в романе.
«Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум».
А вы вспоминайте такие выражения, типа:
Что очень мило поступил
С печальной Таней мой [наш] приятель;
Вы тоже этому поверите на слово, что ли? У Пушкина, как вы понимаете, в первой и второй главах очень много насмешки, очень много иронии. Потом роман приобретает трагический тон, но поначалу это сплошная обманка, сплошная пародия («Уж не пародия ли он?»).
«Прообразы Онегина — Александр Раевский и отчасти Чаадаев — тоже дураками не были».
Ну, насчёт того, что Чаадаев прообраз Онегина — тут говорить не о чём, потому что, конечно, Чаадаев никак не пустышка, никак не денди. Денди он был какое-то время, но Чаадаев — всё-таки автор «Философических писем». А Онегин, как мы помним:
Стал [хотел] писать — но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его.
Это далеко не Чаадаев. Более того, Пушкин, я думаю, резко отрицательно отнёсся бы к попыткам сделать из Чаадаева прототипа литературного героя. Он писал: «Слышал я, что Грибоедов написал комедию на Чаадаева. При теперешних обстоятельствах это очень благородно с его стороны». Это тоже, в общем, достаточно жёсткий намёк. Чаадаев, находившийся уже тогда в глухой опале (задолго до «Философических писем»), конечно, не был бы у него прототипом героя, тем более героя малосимпатичного.
Александр Раевский? Ну, про Александра Раевского всё сказано в стихотворении «Коварность». Наташа, что мы будем с вами делать вид, что мы любим Александра Раевского? За что особенно любить Александра Раевского, которому Пушкин обязан одним из тяжелейших душевных кризисов в своей жизни? Да, он обладал острым умом, но острый ум вообще никого не извиняет, извините.
«Сравнивая Онегина с Печориным, вы вообще написали: «Куда Онегину до Печорина с его воинской храбростью и великой душой!» Если абстрагироваться от XIX века и дуэльного кодекса, то оба — убийцы. А насчёт «ногтя не стоит», — цитируется моя фраза, — весьма спорное утверждение.
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
«Мыслил» — это об Онегине, а не о Ленском».
Господи, это же одна из пушкинских совершенно конкретных пародий на мировоззрение сноба. Вспомните:
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно;
Это всё — презрение, насмешка.
Кстати, мне вчера в Тбилиси передали очень интересное письмо. Я вам отвечаю сейчас на эту записку. Там вопрос: «Если бы Онегин был таким ничтожеством…» И вообще что-то все стали защищать Онегина с безумной силой! «Если бы Онегин был таким ничтожеством, его бы не могла полюбить чистая Татьяна».
Да ну? Да что вы говорите! Как это не бывает такого, чтобы чистая девушка полюбила ничтожество? Да в том-то и дело, что это бывает сплошь и рядом! Вот Пушкин сам говорит: «Какая драматическая несправедливость, какая сюжетная неувязка, что Чацкий любит Софью и не видит её измены, её предательства». Да прекрасно он всё видит! В том-то и дело, что в «Горе от ума» есть гениальная грибоедовская догадка: человек истинно умный — он добр, он всё-таки человечен, и он не хочет верить в худшее. Конечно, бывает, что и Чацкий любит Софью, и Татьяна любит Онегина, потому что существо доброе не видит недостатков, так сказать, своего предмета обожания, а оно верит искренне, что там есть ум.
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать…
Так это она в седьмой главе начала понимать, уже когда он Ленского убил.
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
И Онегин получает своё совершенно заслуженно, потому что она прекрасно понимает, что он такое. И, в конце концов, по дьяконовской реконструкции, она должна поехать вслед за мужем-декабристом. Отсюда и декабристская тема входит в роман. Не Онегин же идёт на Сенатскую площадь, помилуйте.
Поэтому этот разговор, что «хорошая девушка не может полюбить ничтожество»… Да вся мировая литература рассказывает нам о том, что хорошие девушки любят ничтожеств, и наоборот. В этом-то и заключается главное горя от ума: ум не презирает, ум глубок, ум добр, он гуманен по своей природе. И когда Чацкий видит то, что происходит на его глазах, он говорит:
С такими чувствами, с такой душою
Любим!.. Обманщица смеялась надо мною!
Он не верит в чужую подлость. И он до последнего не верит, что Софья распустила про него этот слух мерзкий («Так этим вымыслом я вам ещё обязан?»). Точно так же и Гамлет не верит в то, что Офелия в сговоре с Полонием и фактически шпионит за ним. Кстати, очень трагически переживает и её безумие. Это один из возможных прототипов этического безумия Софьи, которая совершает абсолютно безумный этический поступок, этически невменяемый.
«Мне лично нравятся они оба, но Онегина вы принижаете, а Печорина возвышаете. Почему?»
Потому что Печорин написал дневник Печорина, а Онегин — дневник Онегина. Сравните эти два текста. Дневник Онегина выпущен из текста, но достаточно показателен:
— Боитесь вы Графини -овой? —
Сказала им Элиза К.
— Да, — отвечал NN суровый, —
Боимся мы Графини -овой,
Как вы боитесь паука.
Это вам, пожалуйста, журнал Онегина. Сравните это с журналом Печорина.
«Я желала бы спросить у Дмитрия Львовича: обязательно ли, если тебе нравится стихотворение, понять его смысл? Надо ли узнавать, когда оно написано, кому посвящено, или достаточно просто радоваться?»
Это ещё в своё время когда-то очень точно об «Улиссе» писали его переводчики: «Можно просто наслаждаться романом, совершенно не зная подтекстов». И стихотворением можно наслаждаться, но просто, если вы хотите, чтобы ваше наслаждение было полнее, зачем лишать себя более полного знания?
«Будет ли напечатана «Тифлисская баллада»?»
Да, я надеюсь. Я совершенно этого не скрываю. «Тифлисская баллада» вчера сочинена, вчера же и прочитана на творческом вечере в Тифлисе. Большое спасибо всем, кто был. Народу было как-то сказочно много, и принимал он как-то сказочно хорошо. Во всяком случае значительно больше той сотни, которая упомянута в одном репортаже. Это я говорю не из тщеславия, а скорее чтобы почтить тбилисскую публику, которой большое спасибо. Нет, «Тифлисская баллада» будет напечатана, я думаю, совершенно спокойно в ближайшем номере «Новой газеты». Хотя это, в общем, лирическое стихотворение, но мне кажется, что оно своевременное. И я уже давно, если честно, не делаю разницы между стихами лирическими и, условно говоря, злободневными, потому что для меня это тоже сфера лирики. Так что — да, всё будет.
«Как вы относитесь к способности автора сделать неожиданную развязку? Что это — западня для читателя, хитрый ход, который опровергает даже нудный роман, или доказательство того, что автор умнее всех?»
И рекомендуется мне фильм «Помнить». Да, совершенно с вами согласен. Поговорим об этом через три минуты.
РЕКЛАМА
Д. Быков― Привет! «Один», Дмитрий Быков с вами. Очень приятно вас всех слышать. Море увлекательных вопросов.
Вопрос был про то, считаю ли я мастерством эффектную развязку, и вообще нужен ли (как Слепакова это называла) «расклон под занавес».
Я считаю, что это тот жанр, в котором всё-таки развивается жизнь. Мне Шекли когда-то сказал, что жизнь развивается жанре антиутопии. Это забавный взгляд. Сейчас уже не припомню, в каком из трёх интервью, которые я у него брал. В общем, мне эта мысль нравится. Мне кажется, что вообще эффектная развязка, неожиданная развязка — это очень нужное умение, это важное искусство для писателя, потому что она лишний раз подчёркивает превосходство автора в тексте (это важно) и наивность читательских догадок. Это позволяет нам надеяться, что и в жизни нам не всё понятно. Вот почему эта догадка нужна, по-моему.