из Павлов для меня убедительнее, то тот, который в пьесе Мережковского.
«Не включаете ли вы в список рекомендованных подросткам повесть Давида Гроссмана «С кем бы побегать»?» Впервые слышу об этой повести. Теперь придётся включить.
Вопрос, на который не могу ответить в силу недостаточно знания истории IT.
«Как вы относитесь к статье Галины Мурсалиевой в «Новой газете» о подростковых самоубийствах? Чем объясняется столь резкая реакция на неё?»
Наверное, надо высказаться как-то об этой статье. Во-первых, статья Мурсалиевой, как мне кажется, хорошая («хорошая» — это ещё мягко сказано), очень профессиональная, крепкая статья. Многие противопоставляют ей расследование «Ленты», но расследование «Ленты», мне кажется, мелочнее несколько, там не подмечено главное. Боюсь, что и Мурсалиева не сделала одного очень важного вывода, который сейчас придётся сделать нам.
Я очень хорошо помню, что в 2008 году, насколько мне помнится, аналогичная история была в Британии, в Бристоле. Я писал тогда про это, меня даже газета откомандировала: эпидемия подростковых самоубийств. Но я в Бристоль не попал, потому что город закрыли на это время просто, чтобы журналисты не копошились и любопытствующие не ехали. Две недели происходило это громкое расследование, потому что там было, по-моему, порядка 40 подростковых самоубийств за полгода, тоже создавали странички с почестями безвременно ушедшим. Началась совершенная эпидемия вот этих садомазохистских сайтов, которые все рассказывали о том, как ужасно жить и как прекрасно забвение.
В чём тут штука? Я далеко не убеждён, что в России действительно готовился некий масштабный план «выпиливания», как они это называли, некоторая масштабная суицидальная акция. Не знаю я, было ли это так. Я просто допускаю, что за всем этим действительно стоит масштабная секта и что подростки очень легко покупаются на идею самоубийства. Вы знаете, что фильм «Девственницы-самоубийцы» и аналогичный роман (просто фильм Софии Копполы более известен) касается этой же проблемы.
И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь!
[Тютчев]
Действительно для подростка, для формирования подростковой сексуальности каким-то образом мысль о смерти чрезвычайно важна. Это то, о чём Гандлевский писал: «Молодость ходит со смертью в обнимку». То есть тенденция к подростковым суицидам из-за одиночества, из-за сексуальной non-identity, из-за сексуальной неудовлетворённости… Кстати, в одном из ранних рассказов Катаева замечательно описано такое самоубийство от восторга, от избытка жизни. Там герой спасается, но соблазн очень силён.
Любой, кто как-то жил и мыслил, он у себя подобные настроения в тинейджерском возрасте помнит. Подростки в этом возрасте — очень лёгкий объект манипуляции. Но стоит ли за этим конкретная организация — мне трудно пока сказать. Я допускаю, что на пустом месте в отсутствие профессии, идеалов, будущего соблазнить подростков этими ложно-красивыми разговорами — о тщетности всего, о том, что никто никого не понимает, о том, что киты всплывают на свободу, и так далее — можно, потому что, когда нет высоких целей, высоких смыслов, их место занимает пошлость. Я не думаю, что речь здесь идёт о масштабном заговоре. Хотя секты, которые провоцировали самоубийства, были всегда. Была в России ещё в позапрошлом веке секта Кондратия Малёванного (на Западной Украине она была), которая тоже призывала к суициду, и многие пожертвовали все свои деньги Малёванному, а сами кончали с собой или уходили из дома. Этим воспользоваться можно.
Что сделать, чтобы этого не было? Дать подростку другую мотивацию. Я знаю (вот это уж точно я знаю), что процент самоубийств всегда возрастает в той среде, где меньше профессионализма, меньше увлечений и меньше интеллектуальный коэффициент. Я знаю, что в среде подростков-вундеркиндов, подростков-интеллектуалов, олимпиадников, медалистов процент самоубийств значительно ниже, потому что они понимают ценность жизни и ценность каких-то вещей. Единственный способ избежать этого соблазна — это развивать подростка интеллектуально и интегрировать его социально, вот и всё.
Конечно, можно позакрывать все сайты «ВКонтакте», и можно вообще блокировать Интернет под тем предлогом, что он готовит детей к самоубийству. Статья «Новой газеты», как вы понимаете, не призывает к запретительным мерам. Тут нужно сделать другое. Не надо пугать всё время устроителей этих сообществ, что их координаты переданы в соответствующие органы. Не надо всё время пугать тем, что соответствующие структуры возьмутся за блокирование. Когда у нас соответствующие структуры берутся за блокирование, они душат то, до чего могут дотянуться, а не то, что реально виновато.
Поэтому такой шанс, конечно, есть, что всё позакрывают. Но единственный способ сделать, чтобы у подростка этот соблазн не возникал — это лишить его слишком большого количества свободного времени, которое он тратит на сидение во «ВКонтакте», вообще на пребывание в соцсетях. Подростка нужно мотивировать на честолюбие, на тщеславие, на деятельность, которая будет приносить ему пользу, деньги, славу и так далее.
«При разговоре о нежелании ехать в Крым (чувство осквернённости) вы сами ёмко сформулировали про Донецк. Мой родной, любимый, боготворимый город изнасиловали, не в последнюю очередь по его собственной инициативе. Только, в отличие от вас, я живу здесь, и живу с этим ужасным чувством изнасилования», — пишет мне пользователь под ником design. Я вас понимаю. Если можно так сказать, я ваши чувства разделяю. Мне очень, очень страшно от того, о чём вы говорите.
«В пресловутом «ЖД» вы хорошо высмеяли инициации. Всё-таки что вы думаете про саму идею инициации? Дополнительные её варианты: служба в армии, кандидатская, рождение ребёнка, убийство, уверование, как бы оно ни называлось, наркотики, постройка дома, выращивание дерева».
Саша, я вообще к самой идее, к самому термину «инициация» (кстати, особенно часто встречающемуся у Мирчи Элиаде) отношусь с очень большой долей скепсиса. Понимаете, есть в этом что-то от эзотерики, причём эзотерики не высшего разбора. На инициациях во многом строится сюжет и «Мцыри», и «Маугли». Это одни и те же посвящения, одни и те же этапы: игра с огнём, битва с хищником, встреча с женщиной — вот такие. Но мне сам термин «инициация» не нравится, потому что он предполагает посвящение в какое-то таинство, а к обрядам и таинствам я отношусь без восторга. Это всё — эзотерика.
Такой девичий-девичий вопрос и девичий-девичий портретик. Привет вам, Кристина! «Вы высоко оцениваете личность Пьера Безухова. Я не сомневаюсь в вашей правоте. Однако, когда я думаю о Пьере, всегда вспоминаю эпизод с Платоном Каратаевым. Я не понимаю, почему Пьер стал избегать Платона, когда он заболел и стал слабеть, и почему так странно отреагировал на убийство Каратаева. Где же его эмпатия?»
Кристина, тут тоже можно говорить об инициации Пьера, но скажем иначе: эволюция Пьера идёт в сторону избавления от всего личного, от личной телесности, от личных границ. Помните: «Не пустил меня солдат! Меня! Меня — мою бессмертную душу!» — потрясающий этот монолог на краю лагеря военнопленных уже перед самым освобождением. Границы стираются. Капли стирают свои границы во сне Пьера (помните: «Сопрягать, надо сопрягать»), чтобы полнее отражать Бога, чтобы слиться и стать больше. Избавление от личности — смысл истории (по Толстому), смысл жизни. И я могу с этим согласиться. Замечательно сказал когда-то Битов: «Я — это всего лишь мозоль от трения моей души о внешний мир». Поэтому — избавиться от этой мозоли, от этого трения. Это гениальная мысль на самом деле. Просто Пьеру становится безразлично, что случилось с Платоном Каратаевым, потому что он знает, что душа Платона Каратаева пребывает и так в бессмертии. Это довольно жестокая мысль, но вера же всегда довольно жестока. И вообще всякое прозрение жестоко.
Многие просят гостей. Другие требуют, чтобы гостей не было. Ну, придумаем.
«Читаю «Колымские рассказы» Шаламова. В чём вы видите разницу между ним, человеком, который сидел до войны, в сравнении с Солженицыным, который сел в 1945-м?»
Разница, конечно, была, потому что у людей, которые прошли войну, был выше навык сопротивления. И если вы посмотрите истории колымских восстаний, воркутинских восстаний, Кенгирского восстания, вы увидите, что в основном восставали те (восставали более или менее успешно, но явно уже потеряв всякую надежду), у кого был военный опыт сопротивления. Вот почему ключевой персонаж для Солженицына, я думаю, — всё-таки или сектант Алёшка или кавторанг в «Одном дне Ивана Денисовича», а никак не сам Иван Денисович. Просто Солженицын верит в способность людей сопротивляться, и ему эта способность чрезвычайно дорога. А насколько верит в эту способность Шаламов — не знаю. Я очень мало знаю у Шаламова героев, у которых живо человеческое достоинство, кроме самого Криста, под именем которого он выводит себя.
«Поделитесь впечатлениями от поездки и выступлений в Тбилиси». Как всегда, тбилисская публика очень любит стихи. Спасибо ей большое.
Читаем следующие вопросы…
«Если суицид — это поражение, то почему? Ведь если понимать жизнь как концлагерь, то суицид — это побег».
Нет. Если понимать жизнь как концлагерь, то суицид — это побег. А если понимать жизнь как долг, то суицид — это дезертирство. И вообще, согласитесь, это как-то унизительно. Я понимаю человека, у которого не осталось шансов, человека, который тяжелоболен, человека, который не может больше выдерживать жизнь. Я могу это понять, и я никогда никого в таких ситуациях не осуждаю. И кем надо быть, чтобы осудить самоубийцу? Это какой предел лицемерия. Но всё-таки мне кажется, что это как-то унизительно — кончать с собой (во всяком случае, если есть ещё шансы бороться).
Вот очень хороший вопрос, тоже из Донецка, про Герасимова (имеется в виду режиссёр Сергей Герасимов): «Гребнев про него говорил, с чьих-то слов, «красносотенец». Просматриваю великую кинопублицистику: «Любить человека», «Журналист», «У озера». Потрясающие сцены в начале «У озера»: «Что вас жалеть, если вы можете так поступать?» И «Журналист», сцена в общежитии. Можно лекцию по прекрасному и ненавистному Герасимову?»