Транспортный вариант — страница 40 из 47

С другой стороны, может, вам что-то надо? Бывает, знаете. Звоните. Не стесняйтесь. Что? Не слышу…

Наконец Денисов смог назвать нужный номер — трубку снял работник охраны, ведавший вопросами инкассации денежных средств билетных касс.

— Слушаю, — он назвался.

— Денисов. Я звонил по поводу инкассации в Коломенском…

— Да, помню. В связи с пулей, угодившей в вагон-ледник с икрой.

Теперь можно было говорить по существу.

— Вы сказали, что в понедельник, как правило, самая низкая выручка в кассах. Пассажиров мало, многие предприятия выходные. Вы имели в виду вообще понедельники?

Денисов почувствовал, что попал в точку. На том конце провода секунду-другую стояла гробовая тишина.

— Меня-то-интересует конкретный день!

— Вам не передали? — работник ВОХР пришел в себя. — Произошла неувязка.

Прошедший понедельник действительно был исключением. С час назад звонил ваш коллега из райуправления. Сапронов. Мы дали для вас уточненную справку. Полные сведения.

— Значит, кассы не были пустыми?

— Больше того: выручка была крупной, поскольку в воскресенье деньги по разным причинам не сдавались. Так получилось. Приношу извинения.

Денисов сделал несколько шагов по кабинету. Теперь можно было не спешить к Бахметьеву: он уже знал новость, которую доставил начальник отделения розыска Сапронов Бахметьеву.

«Кристаллизация действительно произошла…»

Он представил платформу Коломенское, какою видел в последний раз ночью из окна ремонтирующегося здания — всю как на ладони внизу — с переходным мостом, с помещением для касс в середине.

«Преступников было четверо, — мысленно сказал он себе. — „Малай“ и „Федор“ прибывали с электричкой, в которую должны были сесть инкассаторы.

Тот, что был вооружен, находился в здании у окна, четвертый, которого его сообщники намеренно подставляли милиции, — на платформе. Белогорлова, смутно догадывавшаяся о чем-то, должна была ждать в „Запорожце“…

Тот, что был вооружен, прицельным выстрелом подал бы сигнал к нападению. И если бы обстоятельства сложились для них успешно, „Малай“ и „Федор“ с инкассаторскими мешками через пути пробежали бы к машине…»

Телефон больше не звонил, хотя еще несколько минут назад казалось, его провода полны новостей, сообщений, требующих, чтобы о них незамедлительно поставили в известность.

Денисов подошел к окну: дождь уже начался, пополам со снегом, в этом тоже не было ничего нового. Денисов постоял, глядя вниз, — на платформы, серые, неприятные, под стать погоде.

«Библиотекарша, наверное, закричала, бесшумно поднявшись наверх и увидев преступника с карабином у окна. Бросилась назад, к лестнице. Мимо строительного мусора, кирпичей, крича, побежала к путям. Операция была сорвана. Преступник кинулся следом, хотел заставить ее замолчать навсегда.

За шумом подошедшей электрички выстрелов не было слышно. Инкассаторы внесли мешки в служебный тамбур, „Малай“ и „Федор“, поняв, что что-то произошло, стали уходить по вагонам дальше, к голове поезда. Электричка двинулась одновременно с преграждавшим Белогорловой путь рефрижераторным поездом. Катили колеса… у Белогорловой оставался единственный шанс…»

«Потом преступник все-таки приблизился к Белогорловой, когда она уже лежала рядом с рельсами. Отбросил в сторону сумку, но взять не успел: к месту несчастного случая со всех сторон бежали люди. Он вернулся к „Запорожцу“, пытался доехать до Расторгуева, попал в аварию… С другими же участниками преступления было просто: „Малая“ и „Федора“ задержали в электричке, четвертый соучастник — подставное лицо — еще попытался чем-то помочь библиотекарше, держал концы жгута…»

Когда выведенный на стену кабинета динамик, соединявший с дежурной частью, неожиданно врубился, Денисову была ясна картина случившегося.

— Товарищ полковник… — Антон докладывал начальнику отдела, и одновременно его слушали все, кого Сабодаш считал необходимым информировать.

Глубокий голос Антона, усиленный динамиком, рассыпался по кабинету:

— Несчастный случай на платформе Речной вокзал.

Человек провалился между электричкой и платформой, Обнаружен, когда электричка отошла, — Упал?

— Непонятно.

— Человек жив?

— В бессознательном состоянии. Постовой вызвал «скорую». Пострадавший направлен в институт Склифосовского.

— Личность установлена?

— В одежде лежал пропуск на фабрику, Денисов уже натягивал куртку, он догадывался о том, что произошло.

— Пропуск изъяли? — спросил Бахметьев. — Как фамилия пострадавшего?

— Сейчас… — Антон помешкал. — Постовой передал пропуск на имя Дернова Ивана И-у-сти-но-вича!

— Ясно, — сказал Бахметьев. — Кто-то из тех двоих, Сейчас выезжаем, готовьте оперативную группу.

10

— …На этот раз он постучал к нам в квартиру, спросил меня. Ему открыла Наташа. «Проходите, раздевайтесь». — «Благодарю. Это вам!»

Огромный букет пионов.

«Откуда зимой? Какая прелесть! Спасибо». — «Не стоит…» Он прошел по квартире, сразу все увидел — книги, хрусталь. Замок на двери, цепочку.

Только раз взглянул на Наташу, на лоджию, на соседний балкон. А я сразу почувствовал: где-то у него все это обязательно отложилось. В какие-то мгновения нам дано легко, как книгу, читать в чужой душе.

— Он пробыл в квартире недолго?

— Да. Быстро простился. В это время у нас гостила мать. Она спросила, когда он ушел: «Кто это?» — «Кладовщик камеры хранения, мой сменщик». — «Какой жуткий человек, сказала мать. — Зачем он приходил?»

«Просил выйти в субботу за него во вторую смену, если не вернется из деревни…» — соврал я.

— Когда это было?

— В феврале. Появился и снова исчез. «На последнюю декаду марта, сказал он, — возьми отпуск. Объясни жене, что едешь под Москву, — в пансионат. Есть дело». Я понял, что он снова что-то готовит. Вы скажете, что я мог и должен был прийти к вам, заявить в милицию.

— Таков закон.

— Но, совершив первое преступление, я уже обрек себя на следующее. А заявив, я выбрал бы тюрьму!

— А так?

— Надеялся: авось пронесет. Кроме того… Поймите, инспектор! Закон может покарать, но он не может искалечить, лишить глаза, не может настичь невинных жену, дочь… А этот человек и его друзья… Для них нет святого!

— Что было потом?

— Как и в Калининграде, требовались машина и водитель.

— Он плохо водит машину?

— Как человек, второй раз в жизни севший за руль.

Найти водителя, конечно, не было проблемой ни в Калининграде, ни здесь.

Но ему требовался человек, далекий от преступлений, ни в чем абсолютно не замешанный и ни о чем не догадывающийся. В Калининграде водителю следовало просто подождать в обусловленном месте и довезти до города. В Москве, собственно, то же.

— Почему он привлек к совершению ограбления вас? Думали?

— Думал. Тут все нелестно для меня. Видимо, как личность я лишен чего-то важного. Какого-то якоря, что ли? Плыву по течению. Могу стать и жертвой, и палачом.

И плаксой. Все зависит от того, кто рядом. Что. может быть хуже?

— По-вашему, у него не было других сообщников?

— Дело еще в том, что мне отводилась роль зайца, отвлекающего охотников. Она не могла быть предложена никому из его друзей. Я догадываюсь: нарушение воровской этики… Тем более что он и так провинился перед дружками. Я случайно слышал их разговор…

— В Москве?

— Совсем недавно. Он сидел за моей спиной в кафе о двумя мужчинами. Я мало что понял из разговора.

Мне показалось, что его торопили что-то сделать, кажется, грозили. Мне пришло в голову, что по вине моего напарника утеряна или похищена какая-то крупная сумма денег, принадлежащая — на паях группе уголовников, и ему дан срок, чтобы ее внести.

— Больше вы их не видели?

— Нет. Мы встречались один на один. Даже в моих снах. И сейчас я слышу во сне отдаленные голоса. Он и я. Двое людей беззвучно ссорятся, задают язвительные вопросы, обрывают друг друга. Слов я не разбираю. Но понимаю: два преступника. Классическая двоица…

О, это тягостное чувство зависимости! Даже во сне я всегда помню, что мы скованы цепью навечно и, если один из нас бросится в пропасть, он потянет за собой и другого. Иногда я стал думать, что должен убить его.

Простите, инспектор, мне трудно говорить.

— Мы можем продолжить в следующий раз,

— Нет. Я заканчиваю…


Железнодорожные платформы Речного вокзала упирались в Автозаводский мост.

Оперативную машину загнали наверх, приставили к парапету. Отсюда было видно полотно дороги, путепровод, кривую насыпи, плавно поворачивавшей к следующей платформе — Нижним Котлам. Главное же — на мосту лучше работала радиостанция.

— Погода… — хмурился Бахметьев.

Но мелкий дождь со снегом, который несколько раз принимался идти, пока они ехали, уже кончился. Наступала очередь мокрой туманной измороси.

Бахметьев, его заместители, Денисов, другие бывшие в машине спустились с моста. Здесь уже стояли несколько инспекторов розыска, прибывших с электропоездом, дежурный следователь, постовой, несший службу на платформе.

— Задача… — Бахметьев взглянул на Денисова.

Вначале Бахметьев хотел отправить Денисова вместе с Сапроновым и его группой райуправления в пансионат, и Денисов тоже настроился ехать, но в последнюю минуту переиграл: преступник, которого Сапронов надеялся задержать в пансионате, мог с той же долей вероятности находиться сейчас в институте скорой помощи на операционном столе.

— Здесь он упал… — постовой показал на бурое пятно в конце шпал.

Бахметьев, следователь и эксперт-криминалист спустились на рельсы, остальные остались стоять на платформе. Обернувшись, Бахметьев нашел глазами Денисова — он тоже спрыгнул на путь.

— Когда я подбежал, он был уже без сознания.

— Осторожно! Поезд! — крикнул кто-то.

Из-за кривой на соседнем пути показался локомотив.

По времени это был дебальцевский, сто девяносто пятый.

Послышались тревожные предупреждающие гудки. С тяжелым стуком вагоны катили рядом.