Высокий, с длинными ногами и вытянутым одутловатым лицом, эксперт вышагивал по лаборатории, тесно заставленной столами с приборами, осветительной и фотоаппаратурой.
— К сожалению, от удара о преграду пуля сильно деформирована. Судить об оружии в целом почти невозможно.
— Почти?
— Пуля принадлежит современному стрелковому оружию с нарезным стволом. Догадки тебя устраивают?
— Это лучше, чем ничего.
— Я предполагаю, что использовали охотничий карабин. «Барс», например. С облегченной пулей. Но не исключены и другие карабины, и автоматические винтовки. Даже пистолеты. При этом надо учесть также, что при стрельбе из одного оружия могут использоваться патроны другого. И даже другого калибра. Стрелявший мог знать об этом.
— Ты видел стенку вагона и отверстие, которое произвела пуля?
— Иначе: видел ли я преграду? — эксперт сел на стул верхом. — Я вырезал металл в том месте, о котором ты говоришь… — эксперт пошевелил ботинками, прижал их боковыми рантами к полу, освободил — все в течение доли секунды. — Он достаточно прочен.
— А насчет расстояния?
— Трудно сказать. Так же, как и о направлении полета пули. В данном случае пока особо много экспериментов не поставишь. Не на чем.
— А что сравнительный микроскоп?
— Когда у тебя будет вторая пуля, выпущенная из того же оружия, сравнительный микроскоп еще скажет свое слово… Трудность и в том, что мы не знаем, когда и где был произведен выстрел. С механиком вагона-ледника ты говорил?
— Из-за шума мотора он ничего не слышал.
— Откуда эта секция?
— Из Гурьева. Около недели в пути.
— Видишь? Был ли выстрел произведен в Коломенском? Стрелять могли и несколько дней назад. Долго они стояли в Москве?
— Шестнадцать часов.
— Видишь!
— Но это непохоже на тот случай из ориентировки? Самопроизвольный выстрел в результате неосторожного обращения с оружием…
— Нет. Здесь другое.
Денисов поднялся:
— А если стреляли по Белогорловой?
Эксперт сложил ноги ножницами:
— У нее были враги?
Денисов прошелся по кабинету, подошел к витрине.
Образцы боеприпасов под стеклом отдавали тусклым металлическим блеском.
— Один из очевидцев утверждает, что она появилась под вагоном не сразу после начала движения…
— Свидетель мог напутать.
— След на межрельсовом пространстве прямой и короткий.
— Бахметьев знает?
— В общих чертах. Следователь уже возбудил уголовное дело.
— Выходит, она пыталась пробежать под двигавшимся поездом… Надо прикинуть скорость… И не так, не на пальцах! — эксперт встал. — У тебя один очевидец?
— В общем-то несколько человек. Но о движении поезда говорит один…
Они еще поговорили. Денисову предстояло много дел: вызванный Ниязовым по повестке очевидец, Шерп, Фесин, платная стоянка.
— Огнестрельное оружие, конечно, свидетельствовало бы о степени подготовки преступления, — эксперт взглянул на носки туфель. Прошел к витрине, рукой смахнул пыль. — О серьезности намерений преступника… Четком мотиве!
— Объяснись…
— Месть, ревность… Я к тому, что тогда стрелявшего следует искать среди знакомых пострадавшей.
Фесин не звонил. Видимо, ему ничего не удалось узнать ни о местонахождении адвоката, ни о его новой работе. Можно было, конечно, начать с жены Шерпа, но Денисов решил ничего не предпринимать, пока еще раз не переговорит с заведующим консультацией.
Он решил ждать: Фесин должен был обязательно позвонить.
За окном, в горловине станции, на мачтах уже горели прожекторы, освещая хитросплетения путей, сложные конфигурации стрелочных переводов. С центральной части старого здания вокзала, с верхушки шатра, к которому симметрично, с двух сторон, примыкали обычные островерхие крыши, тоже бил прожектор. Он был направлен на перрон.
Когда Денисов поднялся к окну, ему показалось, что он рассмотрел внизу своих коллег из вокзальной группы — последние дни они почти не встречались. Он отошел от окна, включил чайник, сразу отозвавшийся едва слышным сипением, сел к столу.
Блокнот был открыт на последней записи!
«Поскольку скоморох был с Белогорловой в машине, не исключено, что и Шерп ездил с библиотекаршей в Калининград. Зачем?»
Чайник быстро закипел, Денисов выключил его, бросил в чашку заварки, плеснул кипятку.
«Ни Шерп, ни Белогорлова, — он снова начал с основной посылки, прописанными в гостинице «Калининград» не значатся, — он навел справки. Но Кучинская видела библиотекаршу выходящей из этой гостиницы… Зачем она приходила? Снять номер? Но в этот день она уезжала».
И снова, как перед тем в коридоре пансионата, он почувствовал появление свежей мысли. На этот раз он не пропустил ее.
«А если Белогорлова приезжала в гостиницу «Калининград» по какому-то делу? Пыталась навести справки?»
Раздался звонок, Денисов поднял трубку. Однако звонил не Фесин. Денисов узнал голос младшего инспектора — последние дни он работал по две смены.
— Я был у Дернова, — доложил Ниязов. Денисов понял, что и на этот раз порадовать ему нечем. — Кроме того, ездил в пожарное, а потом в архитектурное управления…
— По поводу двадцатиподъездного здания?
— Да. Необходимость не отпала?
— Все-таки лучше попытаться найти. А что Дернов?
— С минуты на минуту будет у вас.
— Он вспомнил о несчастном случае?
— Нет. Сказал, что в тот вечер был у родителей в Егорьевске.
В дверь в это время постучали.
— Наверно, он, — сказал Денисов. — Все. Держи в курсе.
Это был не Дернов. Денисов запомнил человека, предъявившего ему на месте происшествия фабричный пропуск, — в спортивной куртке, вязаной шапочке с белыми и красными спартаковскими цветами, бледного, с лицом, словно слегка проваленным в середине. Он видел его в тот вечер дважды: на платформе и потом на путях.
— Вы к кому? — спросил Денисов.
Мешковатый молодой мужчина перешагнул порожец. В руке он держал шапку. Наиболее яркой приметой малоподвижного, сужавшегося к подбородку лица следовало считать толстые пунцовые губы.
— По повестке… — мясистые губы дрогнули. — Сказали, чтоб срочно явился.
Денисов внимательно взглянул на него.
— Ваша фамилия?
— Дернов.
— Имя-отчество? Адрес?
Все сходилось.
— Садитесь, — Денисов показал на стул. — Где вы работаете?
— На карандашной фабрике. Прессовщик, — он отказался от стула, предпочел стоять.
— Паспорт с собой? Пропуск?
— Паспорт, — Дернов держал его наготове, в наружном кармане. — Пропуск я потерял.
— Давно?
— В начале года.
Дернов замолчал. Он, видимо, не собирался говорить, пока не спросят.
— Расскажите, — предложил Денисов. — При каких обстоятельствах все произошло.
— У пивного бара, — Дернов отвечал неполными предложениями, как в начальной школе.
— Далеко отсюда?
— На Дербеневской… — неожиданно он нарушил ритм: — Дружинник подходит. А я выпивши, — Дернов продолжал стоять, глядя в окно. — Сразу ко мне: «Пьян? Откуда? Кто такой?» Я сказал… — он снова замолчал.
— Дальше, — напомнил Денисов.
— Спросил: «Документы есть?» Я дал пропуск.
— Потом?
— Он положил пропуск в карман. Сказал, что передаст в отдел кадров, — Дернов хотел что-то добавить, толстые губы его вновь дрогнули. Потом отвернулся, провел ладонью по глазам.
— Интересное кино, — сказал Денисов.
Картина вырисовывалась полностью.
— Вы просили его отдать пропуск?
— Просил. Все бесполезно.
— Узнаете его? Запомнили?
Дернов помолчал:
— Может, узнал бы, если бы не шапка…
— Какая-то особенная шапка?
— Волчья или собачья. Надвинута на лоб!
— У него была нарукавная повязка?
— Не было.
— Почему же вы решили, что он дружинник?
Дернов впервые взглянул на Денисова, удивившись его непонятливости:
— Так он же сам сказал!
Заведующий юридической консультацией позвонил в начале восьмого.
— Заехать можете? — спросил Фесин. — Весь день в процессе. Дело хозяйственное: накладные, спецификации, наряды. Устал. Ноги не держат…
Денисов не сказал, чем он занимался весь день.
— Сейчас буду.
Они встретились как добрые знакомые:
— Я провел здесь небольшое следствие, — сообщил Фесин. — Собственными силами, разумеется.
Как и накануне, он подвинул коробку с леденцами. Продолжил без перехода:
— Игоря Николаевича действительно несколько раз видели в обществе одной молодой дамы. Кто она, установить мне не удалось.
Денисов внимательно слушал.
— У нее «Запорожец» красного цвета, как-то она подвозила Шерпа к консультации. Он тогда уже не работал.
— Игорь Николаевич никому не говорил о ней?
— Нет. Он крайне скрытен, кстати. Свои записи обычно стилизовал под литературные заметки, письма.
Это как раз Денисов и хотел услышать.
— Зашифровывал?
— Именно! Самый трудный шифр, — Фесин попытался изобразить что-то с помощью рук. — Никакой тайнописи, и почти невозможно ничего понять.
Денисов это знал.
— В то же время как человек Шерп дружелюбен, прост. Опекал молодежь. У него мания просветительства: информирует о журнальных новинках, выставках. Расставляет всем в устной речи правильные ударения. Вам известно, что Шерп ездил с ней в Калининград? — спросил Фесин неожиданно.
— Как вы узнали?
— Тайное становится явным, — Фесин улыбнулся. — Шерп дружит с машинисткой, которая печатает его бумаги. В феврале он преподнес ей сувенир — маленькую настольную медаль «В память посещения Калининграда». Дальше нетрудно догадаться: «Какая прелесть! Вы были в Калининграде?» — «Был!» — «Я собиралась съездить летом в Светлогорск… Билет дорогой?» — Фесин взял несколько леденцов, разгрыз по одному. — Шерпу пришлось признаться, что он не знает, потому что ездил на машине. «На какой?» женщинам важно знать все. «На «Запорожце».
— Зачем он ездил? Сказал?
— Нет. Но у меня для вас есть еще кое-что. Перед отъездом он просил у нее форменный бланк юридической консультации.