Виктория посмотрела на часы и сказала, что ее перерыв закончился и ей пора на работу.
– Я могу поискать его историю в нашем архиве, если хотите. Позвоните мне завтра на рабочий.
Вынув из кармана пиджака необычную ручку в форме шприца, она написала на обратной стороне чека номер телефона.
– Кстати, а вы похожи на него, – бросила она, надевая куртку.
Женщина вышла под дождь, раскрыла зонтик и помахала ему на прощанье. Он посмотрел на нее сквозь запотевшее все в дождевых каплях стекло. Мыслей не было. Внутри разрасталось странное ощущение пустоты.
8
Дождь превратился в ливень. Он то замирал, – и тогда, казалось, во всем мире наступала какая-то абсолютная и зловещая тишина, – то лил с удвоенной силой.
Сон был неровный и прерывистый. Просыпаясь, он по долгу лежал с открытыми глазами и смотрел на ползущие по потолку тени – щупальца стали жирнее и длиннее, теперь они оплели всю комнату, извиваясь, свисали вдоль стен – и не мог пошевелиться.
Если бы для него хоть что-нибудь значило священное писание, то мог поклясться на библии: в темном углу у окна, туда, куда не проникает свет фонаря со стоянки, стоит человек – один из вчерашних безликих санитаров.
Они нашли его. Надо было вскакивать и бежать. Но все что он мог – лишь бессильно следить за застывшей в углу внушающей жуткий ужас фигурой.
9
Из сна его вырвал телефонный звонок. Зеленые цифры электронных часов под телевизором уверяли, что уже начало седьмого. Он нашарил рукой вибрирующий телефон и, плохо осознавая, что делает, ответил на звонок, с запоздалым удивлением и досадой заметив над кнопками уведомление «Номер не определен
– Михаил Анатольевич? – раздалось из динамика.
– Слушаю.
– Меня зовут Иванов Владимир. Капитан юстиции, следственный комитет. Вы не могли бы подойти сегодня и дать показания по одному делу.
–Какому делу? – остатки сна моментально рассеялись.
– Вы встречались вчера с Лишмановой Викторией Александровной?
– Да. А в чем собственно…
– Ее тело нашли в подземном переходе не далеко от больничного городка.
– Какой кошмар.
– Сотрудники Макдональдса, рассказали, что перед этим она беседовала с вами.
– Да. Но как они узнали, что я это я?
– Это не сложно благодаря камерам и системе распознавания лиц.
После разговора с сотрудником следственного комитета, он несколько минут сидел, уставившись на циферблат электронных часов и наблюдая за тем, как мигает двоеточие, разделяющее часы и минуты. Он ощущал себя воздушными шаром, подхваченным воздушным потоком. Его неумолимо сносило на поросшие соснами скалы.
Как выяснилось, кроме Виктории Лишмановой была убита и одна из женщин, с которыми он беседовал в Артюхино. Пока его просто попросили прийти и дать показания в качестве свидетеля по этим двум делам. Но он не один год соприкасался с этой средой и отлично знал, как просто путем нехитрых манипуляций любой свидетель переквалифицируется в подозреваемого.
Он, как и звонивший ему капитан юстиции не верил в совпадения. Его пытаются подставить, – по-другому все случившееся трактовать нельзя.
Он нашел в адресной книге имя «Настырный сукин сын», под которым в его телефоне был записан Степан Кипелов. В ответ на вызов, телефон долго молчал, а затем два раза пискнул и женский голос произнес: «Набранный вами номер не обслуживается
Что за черт?
После пяти безуспешных попыток он отшвырнул телефон и достал ноутбук. Уверенность в том, что его подставили, окрепла и превратилась в маниакальную убежденность.
10
После обеда он опять сидел за столиком в дальнем углу у маленького неприметного окна в кафе «Пышечка». Напротив, за его ноутбуком и со стаканом капучино в руке, развалился Егор Игнатьев – один из его старых знакомых из хакерской группировки «Метатрон». Хозяйка кафе, следила за ними с настороженностью и тревогой.
– Ну что? – спросил он. – Тебе удалось? Ты смог установить, откуда и кто прислал это письмо?
Михаил позвонил ему, как только рассвело и попросил помочь. Объяснив, что некто пытается его подставить, он попросил узнать откуда и кем было прислано письмо с информацией о пожаре из районной газеты и копиями страниц из полицейских архивов.
Егор установил на его ноутбук несколько программ и вот уже несколько минут они ждали результата.
– Погоди… Девяносто пять процентов… Девяносто восемь… Все…
Лицо Егора на какой-то миг помрачнело, а затем он откинулся на спинку кресла и засмеялся.
– У тебя классное чувство юмора, бро! – Он расплескал кофе и принялся вытирать его салфеткой. – Так бы и сказал, что хочешь угостить меня кофе, что мы давно не виделись.
– Ты о чем?
– О почтовом сервере на твоем ноуте и переопределении DNS. Я раскусил тебя мужик, да?
– Не понимаю ни слова.
– Ой, да ладно! Переслал письмо самому себе, чтобы проверить меня для настоящего задания? Ты бы хоть сочинил более правдоподобную историю. – Егор встал, поправляя выбившуюся из-за пояса рубашку. – Пойду, отолью. А когда вернусь, ты мне расскажешь, зачем на самом деле меня позвал.
Егор скрылся в угловом коридоре на противоположной стороне кафе. Михаил устало закрыл глаза, но, когда открыл их, понял – что-то изменилось. Дождь все также стучал в окно, похожие на слезы капли стекали по стеклу оставляя за собой длинные дорожки. Вот только пара сидевшая через столик от него куда-то исчезла и на улице стало ощутимо темнее из-за нависшей над городом огромной черной тучи.
Стоя за прилавком, хозяйка разговаривала с одной из официанток и бросала частые и обеспокоенные взгляды на Михаила. Он понимал, что ведет себя подозрительно, но ничего не мог с собой поделать – странная бурлящая в нем сила заставляла его раскачиваться, как маятник и бормотать: «я этого не делал… я этого не делал… я…
С другого конца кафе раздались крики. Толстяк в очках-хамелеонах выбежал в проход размахивая руками и выкрикивая что-то про полицию и убийство. Из его расстёгнутой ширинки торчал край сорочки, унылый однотонный галстук съехал на бок. Началась жуткая суета. Официантка исчезла за дверями служебного входа, хозяйка не отводила от него испуганных глаз.
Во внутреннем кармане куртки завибрировал телефон. На экране высветилось имя звонящего: «Настырный сукин сын». Михаил сжал его в трясущейся руке, с удивлением и испугом обнаружив, ссадины на костяшках пальцев. Он совершенно не помнил, когда и при каких обстоятельствах их получил.
– Алло, – ответил Михаил срывающимся голосом и услышал в ответ громкий истерический гогот.
11
Когда он вернулся в Артюхино, небо потемнело и на землю обрушился настоящий апокалиптический ливень. Потоки воды низвергались практически отвесно. Тяжелые капли колотили по обгоревшим стенам дома. Воздух наполнил сладковатый запах гниения и сырого пепла.
Степан Кипелов – таинственный заказчик, с которым до этого Михаил общался только по телефону – стоял в центре единственной сохранившейся в относительной целости комнаты первого этажа. Дождь и тусклый рассеянный свет практически не проникали сюда. По углам похожие на языки темного пламени колыхались тени. Можно было подумать, что пожар, возникший здесь тринадцать лет назад, все еще продолжается, огонь все еще пожирает здание и души оставшихся в нем людей.
– Надеюсь, ты нашел малолетнего маньяка? – спросил Кипелов. – Убившего родителей и спалившего родной дом?
– Да. Я полагаю, что он стоит передо мной. Единственное чего я не могу понять, зачем ты убил всех этих людей? Чтобы подставить меня? Но что я тебе сделал? В чем я виноват?
Просочившийся сквозь стены дым заполнил комнату. Михаил закашлял. От окутавшей его едкой пелены защипало глаза.
– Ты виноват в том, что остался жив, хотя должен был сдохнуть в той аварии.
Под ногами Кипелова захрустели рассыпанные по полу осколки. Он вышел из тени, поднял голову, и его лицо тут же потеряло очертания и расплылось. Оно будто вышло из фокуса.
Михаил упал на колени, заходясь в неистовом кашле. Из покрасневших глаз потекли слезы.
– Ты виноват в том, что убил своих родителей. Я не знаю, почему ты это сделал. Уверен, не знаешь и ты. Может виной всему банальный Эдипов комплекс, а может что-то более извращенное и темное. Они устали от тебя. Своим появлением ты сделал их жизни невыносимыми. Поэтому ты виноват также в том, что родился!
Дым наполнил всю комнату. Предметы утратили четкость. Михаил растянулся на полу, как рыба, жадно хватая ртом, воздух. Кипелов наклонился над ним.
– Прощай Павлик Теснов. Ты всегда был не больше и не меньше, чем мое отражение. Но зеркала разбиты и тебе никогда не сбежать из зазеркалья. Прощай Белая Пешка.
12
Трехэтажное здание поликлиники как призрачный скалистый остров потерялось в темном бескрайнем океане дождливого осеннего вечера. Невидимые волны прорывались в опустевший холл, принося с собой холодную сырость, запахи гниющей листвы и мокрых деревьев.
Огромный полицейский, склонился к уху бледной медсестры и прошептал что-то, от чего она издала сдавленный смешок, икнула и, прижав ладонь ко рту, прыснула со смеха. Щеки ее запылали от смущения. Полицейский довольно усмехнулся.
Сумрак струился по пустому коридору неврологического отделения. Желтый огонек лампы, стоявшей на столике дежурной, мигнул и погас. Тишина нарушалась только тихим скрипом и скрежетом: ветви разросшихся деревьев, раскачивающихся под порывами ветра, скребли по оконному стеклу. Можно было легко представить, что это, пытаясь пробраться внутрь, скребут когтями ужасные и чудовищные порождения ночи.
Еще один полицейский сидел на стуле с облезлой спинкой у двери в дальнем конце коридора. Нетерпеливо постукивая ногой, он подглядывал на экран смартфона.
– Ну, все, – не выдержав, буркнул он и, матюгнувшись, позвонил напарнику. – Ты долго еще?
– Почему не по рации? – ответил вопросом на вопрос напарник.