— Продолжайте, — хохотнул Пекарь. — Я не выдам вас за вашу ненависть к сквайрам. Итак: почему же патрульные погнались за вами?
Теренс не ответил.
— Осторожность, конечно, не мешает, но бывают и такие вещи, как чрезмерная осторожность, резидент. Вам понадобится помощь. Они знают, кто вы.
— Нет, не знают, — поспешно сказал Теренс.
— Они должны были видеть ваши документы в Верхнем Городе.
— Кто вам сказал, что я был в Верхнем Городе?
— Я догадался.
— Мою карточку смотрели, но не так долго, чтобы прочесть моё имя.
— Достаточно долго, чтобы признать в вас резидента. Им остаётся только найти резидента, который отсутствовал в своем городе сегодня. Наверное, все провода на Флорине гудят сейчас об этом. Итак: вам нужно помочь?
Они говорили шёпотом. Рик свернулся в углу и уснул. Взгляд Валоны переходил с одного из говоривших на другого.
— Нет, спасибо. — Теренс покачал головой. — Я… я выпутаюсь сам.
Пекарь расхохотался.
— Интересно посмотреть как. И всё-таки подумайте над этим до утра. Может быть, вы и решите, нужна ли вам помощь.
— Валона!
Голос был так близок, что легкое дыхание шевелило ей волосы, и так тих, что она едва расслышала его. Она была прикрыта только простыней и сжалась от страха и смущения.
Это был резидент.
— Молчи. Только слушай. Я ухожу. Дверь не заперта. Но я вернусь. Ты слышишь? Ты понимаешь?
Она протянула руку в темноту, нашла его ладонь, сжала её.
— И следи за Риком. Не теряй его из виду. Валона… — Он долго молчал. — Не доверяй слишком этому Пекарю. Я его не знаю. Ты поняла?
Послышался лёгкий шорох, потом ещё более лёгкий, отдаленный скрип, и он ушёл. Она приподнялась на локте, но, кроме дыхания Рика и своего собственного, не услышала ничего.
Она сомкнула веки, сжала их в темноте, пытаясь думать. Почему резидент сказал так о Пекаре, который ненавидит патрульных и спас их троих? Почему, когда всё запуталось как нельзя больше, этот Пекарь явился и действовал так быстро и уверенно? Может быть, всё подстроено заранее и Пекарь давно уже ожидал того, что случилось потом?..
— Алло! Вы ещё здесь?
Она окаменела, когда луч света упал прямо на неё. Потом медленно опомнилась и натянула простыню до шеи. Луч погас. Ей не нужно было догадываться о том, кто спрашивал. Его широкие плечи смутно рисовались в полусвете, просачивающемся сзади.
— Я думал, ты ушла вместе с ним.
— С кем, сударь? — слабо спросила Валона.
— С резидентом. Ты знаешь, девушка, что он ушёл. Не надо притворяться.
— Он вернётся, сударь.
— Он сказал, что вернётся? Он ошибся. Патрульные поймают его. Он не очень хитёр, твой резидент, иначе бы он увидел, что я оставил дверь открытой нарочно. Ты тоже собираешься уходить?
— Я подожду резидента.
— Как угодно. Ждать придётся долго. Уйдешь, когда захочешь.
Снова вспыхнул луч и заскользил по полу, пока не нашёл худое, бледное лицо Рика. Веки у Рика судорожно сжались от света, но он продолжал спать.
— А вот этого человека тебе лучше оставить здесь. Если ты решила уйти, дверь открыта, но не для него.
— Он только бедный, больной парень… — начала Валона высоким, испуганным голосом.
— Да? Ну, так я собираю бедных, больных парней, и этот останется тут. Помни это!
Луч света словно приковался к спящему лицу Рика.
Глава 4УЧЕНЫЙ
Доктор Селим Джунц терял терпение уже целый год, но к нетерпению нельзя привыкнуть даже со временем. Скорее наоборот. Тем не менее этот год научил его, что Саркитскую Разведку нельзя торопить; тем более что сами сотрудники были по большей части переселенными флоринианами и поэтому страшно дорожили своим достоинством.
Однажды он беседовал со стариком Эблом — транторианским посланником, прожившим на Сарке так долго, что его башмаки пустили корни здесь; Джунц спросил, почему саркиты позволяют служить в своих собственных государственных учреждениях тем самым людям, которых они так искренне презирают.
Эбл прищурился над кубком зеленого вина.
— Политика, Джунц, — сказал он. — Политика. Всё дело в практической генетике, проводимой с саркитской логикой. Сами по себе они мелкий никчемный народ, эти саркиты, и важны лишь постольку, поскольку владеют неистощимой золотой россыпью — Флориной. Поэтому они каждый год снимают сливки с флоринианских городов и поселков и привозят цвет тамошней молодежи на Сарк для обучения. Посредственных сажают заполнять бланки и подписывать заявления, а по-настоящему умных отправляют обратно на Флорину, чтобы они стали резидентами, этими туземными правителями городов. Самые разумные элементы на Флорине искренне преданы делу саркитов, так как, пока они служат Сарку, о них хорошо заботятся, а как только они от Сарка отвернутся, то самое большее, на что они смогут надеяться, — вернуться к флоринианскому существованию. А это неважная вещь, друг мой, совсем неважная.
Старый дипломат одним глотком допил вино и продолжал:
— Далее. Ни резиденты, ни сотрудники учреждений на Сарке не могут иметь детей, не теряя своего положения. Даже от флоринианских женщин. О смешанных браках с саркитами и говорить нечего. Таким образом, лучшая часть флоринианских генов всё время уходит из обращения, так что в конце концов Флорина будет населена только дровосеками и водоносами.
— Но тогда сами саркиты останутся без служащих, не так ли?
— Это дело будущего.
Итак, сейчас доктор Джунц, космоаналитик, сидел в одной из внешних приёмных Департамента по флоринианским делам и нетерпеливо ждал минуты, когда его вызовут, пока низшие служащие-флориниане беспрерывно спешили по бюрократическим лабиринтам. Наконец его провели в роскошно обставленный кабинет и указали на кресло перед столом клерка младшего секретаря. Ни один флоринианин не мог быть чем-либо большим, чем клерк, независимо от того, какой реальной властью он обладал. Младший и старший секретари по флоринианским делам были, конечно, саркитами, но хотя Джунц мог встречаться с ними в обществе, он знал, что никогда не встретит их в учреждении.
Клерк тщательно просматривал картотеку, разглядывая каждый мелко исписанный листок так, словно там содержались секреты всей Вселенной. Он был молодой, вероятно, недавно кончил школу; как у всех флориниан, у него были очень светлые волосы и кожа. Наконец он отложил в сторону бумаги и произнес:
— Судя по записям, вы бывали в этом учреждении и раньше?
— Да, бывал, сударь, — сказал с некоторой резкостью доктор Джунц.
— Но не в последнее время?
— Но не в последнее время.
— Вы всё ещё разыскиваете одного космоаналитика, исчезнувшего… — клерк перебрал листки, — …более одиннадцати месяцев назад?
— Совершенно верно.
— За всё это время, — продолжал клерк, — не встречалось никаких следов этого человека и не было доказательств, что он когда-нибудь вообще находился на саркитской территории.
— Последнее сообщение от него, — произнес учёный, — было получено из пространства близ Сарка.
Клерк взглянул на него; бледно-голубые глаза на мгновение сосредоточились на Джунце, потом опустились.
— Возможно, но его присутствие на Сарке не доказано.
Не доказано! Губы у Джунца плотно сжались. Именно этот ответ, всё более и более категорический, он получал от Межзвёздного Космоаналитического Бюро за последние месяцы.
«Нет доказательств, доктор Джунц. Нам кажется, что вы могли бы найти лучшее применение своему времени, доктор Джунц. Бюро позаботится о том, чтобы поиски продолжались, доктор Джунц».
Всё это означало: «Перестаньте швыряться деньгами, Джунц!»
Это началось, как правильно сказал клерк, одиннадцать с половиной месяцев назад по Межзвёздному стандартному времени. За два дня до того, как Джунц опустился на Сарк, намереваясь произвести обычную инспекцию отделений Бюро на этой планете. Его встретил представитель МКБ, молодой человек, непрестанно жевавший какой-то эластичный продукт химической промышленности Сарка.
Инспекция почти уже закончилась, когда местный представитель, вспомнив о чём-то, отправил свою эластичную жвачку за коренные зубы и сказал:
— Сообщение от одного из наблюдателей, доктор Джунц. — И протянул листок.
Джунц прочел вслух:
— Проще сохранять прямую кодированную линию Главштаба МКБ для подробного сообщения о деле чрезвычайной важности. Затронута вся Галактика. Делаю посадку по минимальной траектории.
Агент развеселился.
— Представьте только, сударь! «Затронута вся Галактика». Это здорово, даже для наблюдателя. Я вызвал его по межзвёздной связи, когда получил сообщение, и хотел добиться толку, но мне не удалось. Он твердил только, что в опасности находится жизнь каждого из обитателей Флорины. Понимаете, там полмиллиарда человек. Он был похож на психопата. Поэтому, откровенно говоря, мне не хочется встречаться с ним наедине, когда он опустится. Что вы предлагаете?
— У вас есть запись вашего разговора?
— Да, сударь. — Он порылся в карманах. — Вот.
Это был кусочек ленты. Джунц пробежал его в аппарате и нахмурился.
— Это копия, да?
— Я послал оригинал в Бюро Межпланетного Транспорта на Сарке. Я думал, лучше всего будет встретить его с каретой «Скорой помощи». Ему, наверное, было очень плохо.
Джунцу хотелось согласиться с молодым человеком. Когда одинокие аналитики космических глубин сходят с ума, то реакции у них могут быть очень сильными. Джунц задумался.
— Погодите. Вы сказали так, словно он ещё не сел?
Агент казался удивлённым.
— Я думаю, он сел, но мне никто не сообщал об этом.
— Ну так вызовите Транспорт и спросите о подробностях. Психопат он или нет, но подробности должны быть записаны.
Джунц пришёл туда на следующий день для последней проверки перед отлётом. У него было много дел на других планетах, и он спешил. Почти уже уходя, он спросил, оборачиваясь: