Когда министр обороны, прославленный генерал Зиап, узнал о том, что творят красные кхмеры, ни с того ни с сего погубившие тысячи мирных жителей приграничной зоны, он, с трудом сдерживая свою боль и клокотавший в сердце гнев, приказал стереть врага с лица земли. Главнокомандующий Ван Тьен Зунг пообещал ему применить против них тактику «цветущего лотоса» — неожиданно ударить по центру, пустить под пресс верхушку армии красных кхмеров, чтобы потом уже полностью выкорчевать всю структуру их садистского режима сего аванпостами по всему периметру страны. Так он в итоге и поступил, но для начала он совершил отвлекающий маневр для пробы сил. После краткой артподготовки он с небольшими силами взял пару отдалённых городов в двух разных провинциях. Так он смог убедиться в своём предварительном предположении — набившие себе руку на убийствах миллионов безоружных жертв из числа собственного населения, эти палачи бежали наутёк при фронтальном столкновении с сильным противником.
Пол Пот вызвал к себе в апартаменты Нородома Сианука, короля Камбоджи, которого зачем-то сохранил в своей аграрной республике, и разразился перед ним пространной речью о собственном могуществе. Выкрикнув в заключение, что он объявляет революционную войну всему Варшавскому договору, он приказал королю эвакуироваться из страны. Как только король ушёл, к Пол Поту в хоромы ворвался трясущийся и заикающийся «товарищ Дуч», начальник концлагеря С-21, с последними новостями с линии фронта. Решение в голове Пол Пота созрело мгновенно. Всё ещё дослушивая Дуча, он начал паковать своё барахлишко и вещички жены в дорожную сумку-чемодан от «Монблан».
— Что же делать-то а? — опасливо поинтересовался Дуч, юрко бегающими глазами следя за действиями вождя.
— Лично я эвакуируюсь, — деловито сказал Пол Пот. — Ты тоже, кстати, можешь, но только когда перебьёшь весь свой лагерь. И никому больше ни слова. Ну чего стоишь, за работу!
Дуч, прихватив во дворике мотыгу, рысцой побежал выполнять задание. Начался массовый забой пленных, высаженных в кандалах рядками на полу.
Наступление вьетнамской армии на Пномпень по Первому и Седьмому шоссе оказалось прогулкой. Когда красные кхмеры попытались вступить в бой, они сразу же потеряли ровно половину своей армии убитыми. Побросав оружие, они побежали на запад, к границе с Таиландом, вслед за своим ненормальным вождём. Там они и остались жить в местных джунглях, будучи радушно принятыми и обласканными местным демократическим правительством и даже сохранив место в ООН, где их садистский режим представлял эвакуированный Пол Потом король Нородом Сианук. Дело в том, что лидеры Освободительной армии Камбоджи, вступившей в пустой Пномпень вместе с вьетнамскими дивизиями, были на слишком плохом счету у международного сообщества из-за своей приверженности коммунистическому движению, считавшемуся тоталитарным и антигуманным.
Оказалось, что с пониманием к Пол Поту относились не только в Бангкоке и Пекине. Встречаясь с Картером, Дэн Сяопин пообещал ему наказать Вьетнам за освобождение Камбоджи, и Джимми со своим другом Збигневом, подстрекавшие Дэна в течение всей встречи, остались вполне удовлетворены этим обещанием. Руками китайцев можно было отомстить за унижение США во Вьетнаме. На следующий же день после истечения срока советско-китайского договора о дружбе и взаимопомощи, заключённого Сталиным и Мао, Дэн приказал атаковать Вьетнам. Одновременно на советской границе, в том числе и в трёхстах километрах от Алма-Аты, было сконцентрировано полтора миллиона солдат Народно-освободительной армии Китая.
Огромная шестисоттысячная орава вторглась в пределы моей многострадальной страны, воспользовавшись отсутствием восьмидесяти пяти процентов вьетнамской народной армии, занятой освобождением Камбоджи. Наступление происходило вдоль границы, на территории полутора тысяч километров. Министр Зиап, не растерявшись, выдвинул навстречу сорока четырём дивизиям НОАК свои две. На передовой бои приняли пограничники. Уступая в численности в тысячи раз, они тем не менее превратили авангард нападавших в фарш, отступив только тогда, когда кончились все патроны, да и то лишь на пятнадцать километров. Через два дня к пограничникам присоединилось народное ополчение плюс те две дивизии, что выдвинул Зиап, и китайские солдаты сразу начали увязать в зелёном аду местных джунглей с их многочисленными смертельными засадами, незаметно разбросанными повсюду. Казалось, что сами джунгли таят в своих частых зарослях источники огня, то и дело разражавшиеся убийственными свинцовыми очередями и пушечными залпами.
Министр Зиап внимательно рассматривал зелёное море одинаковых касок, обтянутых маскировочными сетками, лишь недавно изготовленных в достаточных количествах и розданных солдатам регулярных частей пехоты НОАК перед боем как часть обязательной амуниции. Волны зелёного моря касок заполонили ложбину между холмами и неровными валами катились вперёд, подминая под себя весеннее цветение бледно-золотых орхидей. Зиап передал бинокль Хайфонцу и спросил его:
— Как думаешь, младший брат, не пришли ли они за историческим долгом? Ведь ровно девятьсот лет назад наши пращуры отобрали у Китая эту провинцию, Каобанг.
— Даже, если так, старший брат, — сказал Хайфонец, прикидывая в уме возможную численность китайских войск. — Мы примем бой. Отступать нам некуда.
Протяжно завыли «катюши», заклубились белым дымом проплешины в море марширующих китайских солдат, и девятый вал зелёных касок, набирая силу морского отлива начал откатываться по инерции обратно в ущелье. Услышав о переброске регулярных войск вьетнамской армии из Кампучии к китайской границе, Дэн немедленно скомандовал о спешном отступлении. Отступающие войска КНР подверглись немилосердному артиллерийскому и пулемётному обстрелу. Свыше шестидесяти тысяч мёртвых тел осталось лежать в тернистых зарослях приграничных джунглей. В основном это были молодые ребята, китайские призывники, никогда не нюхавшие пороха и спонтанно брошенные против самой боеспособной и победоносной армии мира того времени. Они были просто принесены Дэном в жертву своим неумеренным амбициям и мечтам о региональной гегемонии. Шестьдесят тысяч мёртвых тел, укокошенных нещадным огнём, осталось удобрять всеядную почву вьетнамских джунглей. Но сила джунглей настолько велика, что они способны перемолоть любое вторжение смерти, даже настолько массовое, переварить её в своих прожорливых соках и превратить в новую, пышно разрастающуюся и цветущую жизнь.
Потеряв Кампучию и рассорившись с албанцами, Дэн начал укреплять американо-китайскую ось, выступая с США единым фронтом в Африке, поддерживая там все антисоветские силы без разбора. «Наши лучшие геополитические союзники — это республиканская партия США», любил говаривать он в узком кругу своих приближённых. И это были люди первыми обвинявшие нас в ревизионизме за приверженность идеям мирного сосуществования! У себя на родине, наслушавшись советов мудрого старика Ли Куана Ю, поднявшего Сингапур, Дэн запустил экономические реформы такого рода, которым суждено было усилить Китай и ослабить нашу страну, Советский Союз.
Я всю жизнь посвятил плановой экономике, и мне было удивительно читать об объявленном им «социализме с китайскими характеристиками». Вслед за Бухариным он бросил народу клич: «Обогащайтесь!» — и страна открылась для иностранных инвестиций и мелкого частного предпринимательства, на селе были разрешены семейные подряды, в городах начали создаваться СП и кооперативы. При этом, почти как при Четвёртой республике, в государственной собственности остались стратегические отрасли народного хозяйства, такие как тяжёлое машиностроение, металлургия, нефтегазовый сектор, военно-промышленный комплекс, энергетика, угледобыча, телекоммуникации. Поразительно, но судя по всему, они добились довольно больших успехов по сравнению с тем, что творилось раньше в этой некогда отсталой, нищей и голодной стране. Поддерживая оружием садистский режим Пол Пота с его радикальной программой возвращения в коммунизм через аграрную революцию, одновременно в своей стране Дэн Сяопин сумел направить все силы на борьбу с бедностью и повышение материального уровня жизни всего общества. Оказалось, что добиться этого было возможно только пойдя против догматичного подхода к плановой экономике и приняв тезис о совместимости рынка с социалистическим строем. «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», — говаривал Дэн всё в том же узком кругу, имея в виду новую прагматичную форму общественного устройства, к которой он в итоге привёл Китай.
Этот новый вид ревизионизма, при котором рыночные механизмы были поставлены на службу возглавляемому компартией государству, принёс с собой небывалое ускорение производительных сил. С этих пор в официальных левых партийных доктринах разных стран рыночный социализм всё чаще стал фигурировать как начальный этап перехода к зрелому социалистическому обществу, а затем и к коммунизму, «когда в магазинах всё будет бесплатно». Это было настолько далеко от марксистско-ленинской ортодоксии, которую я изучал в Плешке, что я отчётливо понял — времена меняются безвозвратно, ещё более безвозвратно, чем после XX съезда КПСС.
Однако гораздо больше я был поражён, когда прочитал на страницах «Нян-Зан» статью неутомимого Хай Чынга о том, что схожие экономические реформы на моей Родине были с энтузиазмом поддержаны генералом Зиапом! Едва успев разбить армии красных кхмеров и Китая, он сменил пост министра обороны на позицию заместителя премьер-министра и вплоть до пенсии работал в кабинете, проводившем политику так называемой «экономической открытости». Зиап, один из главных борцов против капитализма нашего времени, всё-таки считал, что рынок можно использовать как инструмент для достижения социалистического общества в современных условиях глобальной экономики; что социализм можно и нужно сохранить там, где это возможно; что страной должен править рабочий класс, представленный партией, в которую Зиап верил свято. Товарное производство перешло в руки частников, и это подстегнуло экономический рост, несмотря на удушающее эмбарго, мстительно наложенное на Вьетнам проигравшей стороной великой войны. Кстати, в США к тому времени чувства ущемлённой национальной гордости стали настолько сильными, что там даже начали снимать пропагандистские фильмы, в которых американцы обязательно побеждали вьетнамцев. Это было нечто вроде «альтернативной истории» со счастливым концом. Всё-таки недаром Голливуд называют «фабрикой грёз».