Ника кивнула в его сторону и прошипела Сиду:
– Инспектор манежа. Лишний раз ему не попадайся. И вообще постарайся не путаться ни у кого под ногами.
Сид рассеянно кивнул. Его раздражало, что Ника указывает ему как малому ребенку.
Наконец прозвенел третий звонок, и представление началось. У форганга безостановочно сновали туда-сюда люди, но Сид нашел укромный угол в стороне от прохода, как раз напротив монитора.
Теперь, когда в зрительском зале выключился свет, изображение стало черно-белым. А центр манежа вообще было не разглядеть: там белело сплошное высвеченное прожекторами пятно.
И все же Сид жадно впился взглядом в экран. Он отвлекался лишь на то, чтобы искоса наблюдать за выходом артистов. Ему не удавалось разобрать, что именно они делают на манеже, но это было и не нужно – воображение услужливо дорисовывало их номера, сердце сладко замирало всякий раз, когда зал взрывался аплодисментами.
К выходу как раз готовилась дрессировщица, та стройная брюнетка, которая разговаривала с Никой на репетиции. Теперь она была одета как балерина: жесткая пачка во все стороны топорщилась от осиной талии.
На низенькой складной скамеечке у самого занавеса примостилась в ожидании своего номера целая свора пуделей. Собаки жалобно скулили, так и рвались с места: им не терпелось вылететь на манеж и показать себя во всей красе. Ассистентка еле удерживала свору на месте, приглушенно покрикивая на них.
Больше всего Сида рассмешил самый мелкий пудель: песик безостановочно метался из стороны в сторону и повизгивал, как резиновая игрушка.
Дрессировщица легким летящим шагом вышла на манеж. Ассистентка спустила с поводков всех пуделей, кроме мелкого, – время его выхода еще не настало.
Белоснежная свора так резко рванулась вперед, что складная скамеечка опрокинулась, маленький пудель полетел на пол. Он тут же вскочил и попытался выбежать следом, но его поводок придавило скамейкой. Песик только бестолково крутился на месте, звонко и отчаянно тявкая.
Ассистентка наблюдала через щель занавеса, как идет номер, и только прикрикнула, не оборачиваясь:
– А ну сидеть!
Пудель отчаянно взвыл. Сиду стало его жаль: он ощутил родство с этим крошечным, панически рвущимся на манеж созданием.
Он подошел к скамейке и попытался было поднять ее, посадить песика на место. Но петля поводка соскользнула с ножки скамейки, и белоснежный комок пулей полетел к занавесу следом за хозяйкой – на манеж.
Сид обмер.
Ассистентка отреагировала молниеносно. Наступила ногой на поводок и за шкирку оттащила пуделя на место, прежде чем он успел показаться зрителям. Девушка обернулась к Сиду. Казалось, она готова его убить.
– Извините! – он примирительно поднял руки и попятился. – Я хотел помочь…
Ассистентка выглянула на манеж и щелкнула застежкой на ошейнике пуделя:
– Алле!!!
Пушистый белый комок стремглав метнулся на манеж. Ни секундой раньше, ни секундой позже – все должно идти своим чередом.
Сид сконфуженно втянул голову в плечи. Все же не брать с собой на премьеру Янку было верным решением.
Вчера они долго спорили по этому поводу.
Яна сидела на подоконнике, зажав руки между коленями, и исподлобья наблюдала, как Сид гладит форму.
– Все равно не понимаю. Почему мне нельзя с тобой?
Сид только усмехнулся под нос. Ему было приятно, что Яна так рвется попасть на премьеру.
– Ну пожалуйста, Сид! – она соскользнула с подоконника и подошла к нему, пытаясь поймать его взгляд. – Ведь это твое первое выступление, мне так хочется взглянуть хоть одни глазком!
– Ну уж нет, бэби, – Сид весело подмигнул подруге. – Знаю я тебя: изведешься вся, еще ревновать начнешь…
– К кому, к Нике? – Яна мгновенно ощетинилась. – А что, есть повод?
Он многозначительно пожал плечами.
– Как бы объяснить… Я и она – мы как единое целое в манеже. Понимаем друг друга с полувзгляда. Ведь мы партнеры, – Сид специально выделил это слово. – Так и должно быть.
Яна присела на постель и обиженно засопела. Сиду показалось, что она сейчас расплачется. Он смягчился и тепло улыбнулся подруге:
– Бэби, давай в другой раз. Вот сработаемся немного…
Он хотел успокоить ее, но вышло наоборот. Яна вскинула голову, ее ноздри раздулись, как у породистой нервной лошади.
– Не будет другого раза! Просто на манеже ты ее, мне там не место.
Теперь в ее голосе отчетливо звенели слезы. Сид наконец отставил утюг и присел рядом с Яной. Он привлек ее к себе, начал баюкать, нашептывая мягким шутливым голосом:
– Глупостей не говори. В другой раз я тебя возьму с собой, обещаю! Сама увидишь, как там здорово. Еще с нами попросишься работать…
Яна всхлипнула и что-то неразборчиво пробормотала. Сиду послышалось: «Другой мир – другая женщина».
Он только крепче притянул Яну к себе.
Сид прекрасно понимал: он сам разжигает в Яне ревность, вынуждает ее додумывать то, чего и в помине не было. Он вовсе не хотел, чтобы она страдала.
Просто больше всего на свете Сид боялся, что Яна увидит все и поймет: вовсе он пока не принадлежит к волшебному зазеркальному миру цирка. А если бы и принадлежал, в любом случае он – низшая каста, униформа на подхвате.
Он надеялся, что в самом скором времени все изменится.
Номер шел за номером, и у Сида начало рябить в глазах. Артисты сменяли друг друга без малейшей заминки, с математической точностью.
Сид решил послушать Нику и больше не лез с непрошеной помощью. Тут все было прекрасно отлажено и без него. Теперь он только наблюдал за чужими выходами, затаив дыхание.
Жонглеры с ярко светящимися в темноте булавами – три номера до антракта.
Пара эквилибристов: девушка в золотом и парень в черном. Их номер сплошь состоял из страстных, чувственных парных пируэтов. Девушка до последней секунды баюкала на руках хнычущего младенца и лишь перед самым выходом сунула его в руки дрессировщице. Та забрала малыша, не сказав ни слова.
– Это что, ее? – недоверчиво шепнул Сид Нике, которая как раз проходила мимо.
Ника непонимающе проследила за его взглядом и кивнула в сторону эквилибристов на мониторе.
– Конечно, их. А чей же?
– Они женаты?
Почему-то в голове у Сида не укладывалось, что этот молодой мускулистый мужчина, легко и плавно крутящий в воздухе тонкую, как тростинка, партнершу, может быть ее мужем и отцом ребенка.
Ника странно посмотрела на него.
– Так чаще всего и происходит. Работаете вместе, живете вместе.
Сиду вдруг стало неловко смотреть на Нику. Он кивнул и отвернулся.
Два номера до антракта.
Воздушная гимнастка в нежно-сиреневом парит над манежем, сплетая свое тело с белоснежными полотнами. На монитор ее номер не попадает – слишком высоко. Но иногда Сид видит на куполе цирка контрастно-черную тень, порождаемую жестким светом прожекторов.
– Вот корова, хоть бы носки тянула! – насмешливо шипит Ника ему на ухо. – Это вам не Николь Мишуровская, да!
Она хохочет и заговорщицки толкает Сида локтем в бок. Он чувствует их общность: они вместе не только против зрителей, но даже против труппы, которая вроде бы их семья.
Сид переводит взгляд вбок, туда, где тянется лонжа. Гимнастку страхуют сразу четверо униформистов: они то слаженно тянут ее вверх, то осторожно опускают вниз.
«А я Нику страхую один!»
Сид горделиво улыбается.
Первое отделение закрывают перши. Четверо молодых улыбчивых парней в зеленых пиджаках дурашливо выбегают на манеж. Они легко несут длинные, не меньше трех метров, металлические шесты с поперечными жердочками на концах.
По разумению Сида, эти шесты должны быть просто неподъемными. Но трое из парней без видимого усилия вскидывают их на плечи или даже на голову, по центру лба. Четвертый, самый худенький и юркий, как обезьяна карабкается по мачтам вверх и крутит безумные трюки на верхних жердочках, единым махом перепрыгивая с одного шеста на другой. Публика ревет от восторга.
Весь короткий антракт занимает лихорадочная подготовка ко второму, коронному отделению. В нем всего два номера: их с Никой, а в финале – аттракцион с тиграми. Его зрители любят больше всего.
Униформисты сноровисто растягивают вдоль барьера прочную металлическую сетку на толстых столбах. Тем временем дрессировщица с помощниками готовят поезд тигров: цепочку из плотно скрепленных между собой клеток на колесиках. Когда придет время, боковые стенки клеток поднимут, и тигры лениво пойдут по зарешеченному коридору вперед – на манеж, где их уже дожидается дрессировщица.
Она будет в клетке совсем одна, под тяжелыми немигающими взглядами пяти огромных кошек. Сид уже знает, что дрессировать тигров – совсем не то же, что львов. У тигров особенно коварный нрав.
И все равно дрессировщица станет смело поворачиваться к ним спиной, щелкать кнутиком по тумбам в считаных сантиметрах от чудовищных когтистых лап и зловеще хлещущих из стороны в сторону хвостов.
У любого дрессировщика две пары глаз, одна – на затылке. Так ему сказала Ника.
За пределами клетки номер будет страховать помощник дрессировщицы с брандспойтом. Но Сид уверен: случись беда – и не поможет сбивающая с ног струя ледяной воды.
Ника тянет Сида за руку к занавесу – через пять минут их выход. Пробираться вперед приходится осторожно: слишком узкий проход оставлен между стенкой и клетками. Сид идет вперед боком, прижимаясь к стене, и не сводит глаз с тигров. Те тоже пристально глядят на него, поднимают свои мягкие лапы со смертоносными когтями, легонько, играючи помахивают ими – точь-в-точь как кошки при виде мыши.
Сид сглатывает и покрепче сжимает металлическую доску.
«Отбиваться ты ею собрался, что ли, приятель?» – он мысленно потешается над своим испугом.
Ника идет вперед странно сторожким шагом, то и дело оглядывается на Сида. Повинуясь внезапному порыву, он крепко хватает ее за руку и бросает с ободряющей улыбкой:
– Смелее! Вперед, бэби!
Это срабатывает: Ника благодарно пожимает его ладонь и скользит вперед. У занавеса они замирают в ожидании. Сид раздвигает кулисы и смотрит в зал. Оттуда тянет попкорном и сладкой ватой. Взрослые и дети нетерпеливо крутятся на своих местах, ждут продолжения шоу. В сумраке трибун ярко вспыхивают светодиодные игрушки, грошовая радость для малышни.