Конечно, все было не так уж плохо. По крайней мере, ее перевели из палаты для острых. Там вообще невозможно было спать из-за постоянных всхлипываний и бессильных подвываний соседок по койкам.
Первые дни обернулись для Яны подлинным адом. Сутки напролет она лежала, распятая на кровати, прикованная жесткими кожаными ремнями, от которых на запястьях и лодыжках проступали широкие кровавые полосы.
Соседнюю койку занимала тощая дряхлая узбечка в байковом халате явно с чужого плеча. Яна пыталась было с ней заговаривать, но скоро уяснила: старуха то ли не может, то ли не хочет отвечать. Когда к ней обращались, она только злобно сверкала черными глазами под сросшимися бровями да поплотнее запахивала пестрый ворот халата.
Днем все было в порядке. Но когда приходила ночь и в палатах выключали свет, изо всех щелей лезли тараканы. Наглые, откормленные, они лениво перебирали лапами, прогуливаясь по облезлым стенам.
И вот тогда начинался кошмар. Пока Яна лежала с открытыми глазами, ее соседка сидела на койке, чинно сложив сморщенные лапки на коленях. Но стоило только прикрыть глаза, как тут же раздавался сухой щелчок заскорузлого ногтя по краске – и на лицо шлепался жирный таракан.
Визжать было нельзя: Яна слишком боялась, что мерзкая тварь проскользнет в ее раскрытый рот. Оставалось только безмолвно-яростно извиваться, пытаясь сбросить дрянь с лица.
Но самым страшным было то, что в такие моменты старуха принималась быстро-быстро сучить ногами по кровати и тоненько подхихикивать от восторга.
Яна ни разу не видела узбечку спящей. В любое время суток та сидела на койке – безмолвная и собранная, всегда готовая к броску.
А потом старуха исчезла. Врач сказал, что ее выписали. Яне же увеличили дозу снотворного, и постепенно все наладилось.
Она давно потеряла счет дням, проведенным в больнице. Врач говорил, что пошел уже второй месяц. Яна не знала, верить ли: иногда ей казалось, что она тут уже много лет, а иногда – что не прошло и недели.
Как бы то ни было, все совсем не плохо: теперь она хотя бы лежит в палате с хрониками и тишину по ночам нарушает только уютный храп соседок.
Кто-то прошел по коридору. Память на секунду царапнуло – слишком уж знакомым показался бодрый ритм будто пританцовывающих шагов. Но Яна тут же прилежно отбросила эту мысль, в точности как учил врач.
Дверь в палату неслышно приоткрылась, внутрь хлынул свет из коридора, и грудь кольнуло тревогой. Что-то не так! Для обхода медсестры еще слишком рано.
Притвориться спящей? Пожалуй, так безопаснее всего.
Он затаилась в постели, отсчитывая про себя секунды. Пять, десять – дверь так и не закрылась.
– Бэби? Я же вижу, ты не спишь.
Смеющийся шепот заставил Яну вздрогнуть, глаза распахнулись сами собой. В освещенном прямоугольнике маячила до боли знакомая легкая фигура: гладко выбритая макушка, широкие плечи косухи.
Яна почти не удивилась. Она приподняла краешки губ в приветственной улыбке и шепнула:
– А, пришел… Наконец-то. Обычно меня по ночам навещает только Умочка.
Она не стала уточнять, что днем ее не навещает вообще никто.
– Ну а теперь вот и я пришел.
Сид бесшумно проскользнул внутрь и аккуратно устроился на краешке ее постели. Яна заметила, что его глаза отчетливо светятся в тусклом полумраке палаты.
– Как ты сюда попал?
– А, ерунда, – Сид небрежно отмахнулся. – Через окно пролез. Плевое дело!
Яна скептически покосилась на окно, забранное сеткой плотной решетки.
– Ну да, и как я сама не догадалась…
Сид прыснул было и заговорщицки подмигнул ей, но сразу же посерьезнел.
– Я чего пришел-то, – теперь его шепот звучал строго, почти угрожающе. – Долго ты тут еще собираешься валяться бесполезной корягой?
Яна попыталась пожать плечами, но жест вышел неловким— помешали привязанные руки.
– Врач говорит…
– Да ты больше слушай этих врачей! – резко перебил Сид.
Желтые глаза полыхнули беспокойным огнем. Он заерзал на месте, пододвинулся ближе к Яне.
– Бэби! Там ведь уже почти весна!
Яна апатично прикрыла веки.
– И что с того?
– И что?! – Сид взорвался негодующим шипением. – Как это – что? А Озеро как же?! Я тебе что обещал? Вот выпадет и сойдет снег – тогда и поедем.
Отвечать не хотелось, но Яна все же прошелестела:
– Оставь, Сид. Все пустое.
Но Сид и не думал сдаваться. Он склонился над ней еще ниже, заглянул прямо в глаза и веско закончил:
– Так вот, бэби. Снег сошел.
Похоже, он так просто не отвяжется. Яна помолчала, собираясь с силами, и наконец выпалила:
– Врач говорит – нет никакого Озера. Я его придумала. Как и кучу всего другого.
Реакция Сида была молниеносной. Змеиным броском он подался вперед, схватил Яну за запястья, и она вздрогнула от этого прикосновения. Такие твердые, восхитительно горячие ладони! А она уже и забыла…
– Хватит нести чушь! – лицо Сида исказилось от ярости, в воздухе словно запахло озоном. – Ты есть. Я есть. И Озеро есть. Сама увидишь!
Яна почувствовала, как глаза наполняются обжигающей влагой. Она порывисто отвернулась, и вот уже первая слеза прочертила по щеке горячую дорожку, противно защекотала ухо. Яна лишь снова беспомощно дернула плечом.
– Бэби, посмотри на меня.
Голос Сида снова стал мягким и веселым. Такому голосу хотелось верить, несмотря ни на что. Яна медленно повернула голову. В глазах все двоилось от непролитых слез.
– Очень скоро я тебя отсюда вытащу, – Сид облизнул сухие губы и склонился почти к самому ее лицу. – И тогда мы поедем на Озеро. Я тебе обещаю!
Яна молча кусала губы, вдыхая такой родной, волнующий запах: сигаретный дым с едва ощутимой примесью ганджи, пряные нотки секса и что-то еще, отдающее свободой, безумием и солнечным вечером на трассе.
– Бэби, – Сид прищурился, – escape-план есть у каждого. И только тебе решать, каким будет твой.
Он обвел взглядом полутемную палату и криво усмехнулся. Яна ощутила на лице его горячее дыхание и поняла, что сдается. Да к черту! В конце концов, кто бы устоял перед таким искушением?
Она едва заметно кивнула:
– Хорошо. Я тебе верю.
– Ха!
Сид подпрыгнул на постели, хотел было хлопнуть в ладоши, но в последний момент все же сдержался. Не замечая Яниных слез, он расплылся в победной ухмылке, принялся упоенно рассказывать:
– У нас впереди столько всего, бэби! Сложить рюкзаки, набросать маршрут. В столько мест по пути нужно заехать! Правда, – тут он едва ощутимо замялся. – Как выйдешь, пожить придется у одного друга…
В груди разлился холодок дурного предчувствия, Яна мгновенно насторожилась.
– Что еще за друг? Почему?
Сид ничуть не смутился и лишь весело подмигнул ей:
– Так я же теперь в бегах. Так и живу: то тут, то там… Да неважно! Главное, палатка при мне! На Озере не пропадем.
Насколько позволяли ремни, Яна подалась вперед и шепнула горячо, уже не сдерживая слез:
– Ты меня правда вытащишь?!
– Бэби, – Сид снова сделал строгое, печальное лицо, – я тебе хоть когда-нибудь врал?
Он выдержал эффектную паузу, во время которой Яна не решилась вставить ни слова.
– Конечно, правда! Обязательно вытащу!
Все это было слишком хорошо даже для галлюцинации. Потом она еще будет ночи напролет вспоминать их разговор, смаковать его снова и снова. Пока же Яна шепнула тихонько, чтобы не спугнуть:
– Подержи меня за руку. Пожалуйста…
– Ну конечно, бэби!
Той ночью она легко уснула, не помешала даже горячая сбившаяся подушка. Просто в какой-то момент сказки об Озере плавно вывернулись в сны, и вот уже Яна стоит на палубе последнего парома, в небе беснуется закат, а она плывет к заветному лагерю, утопающему в песке. И, конечно, все это время Сид тоже был где-то там, совсем близко. Его даже можно было ухватить краешком глаза: вот он стоит у Яны за спиной, хитро щурится ей в затылок. А степной ветер уносит вдаль заразительный смех с нотками безумия…
Уже сквозь сон Яна чувствовала, как горячая твердая ладонь выскальзывает из ее руки, гладит по волосам, а родной голос шепчет:
– Я тебя заберу совсем скоро. Ты только выздоравливай, слышишь?
Бесспорно, то была лучшая ночь, проведенная Яной в больнице. Первая ночь, в которую ей удалось по-настоящему выспаться.
Утром она проснулась и еще пару минут лежала просто так, с закрытыми глазами, боясь упустить ощущение волшебно-хрупкого счастья.
К черту врачей! Кому какое дело, во что она верит, если ей так легче? И пусть вчерашняя ночь – лишь бред очередного обострения. Плевать!
Да и кто вообще променял бы свой escape-план на эту паскудную реальность? Решение принято, и она готова нести за него ответ.
Хлопнула дверь, по линолеуму скрипнули подошвы ботинок. Яна давно научилась узнавать весь персонал по звуку шагов: на этот раз в палату пожаловал доктор с резиновой улыбкой, за ним плетется медсестра – та из двух, что потолще и позлее.
Стало быть, утренний обход, сейчас заставят просыпаться.
Открывать глаза мучительно не хотелось. Продлить бы еще хоть на пару секунд сладостное забытье наедине с воспоминаниями, которым не суждено стать реальностью.
– Доброе утро, голубушки, как самочувствие?
Яна едва заметно поморщилась. Голос у доктора такой же резиновый, насквозь фальшивый, скользкий.
– Сейчас мы… Дерьмо!
Это было что-то новое. Врач никогда не ругался в их присутствии. Сейчас его голос наконец-то зазвучал живо, одушевленно:
– Кто из персонала оставил в палате сигареты? Убью, сволочи! Что за халатность?!
Яна распахнула глаза, мельком покосилась на пару в белых халатах: резиновая улыбка отклеилась от лица доктора, толстая медсестра еще привычно хмурит брови, а рот уже упреждающе-жалобно кривится. Яна проследила за взглядом врача.
На ее тумбочке и впрямь небрежно валялась забытая пачка сигарет.
Странно. Яна ведь была почти уверена: в их отделении никто из персонала не курит «Лаки Страйк».