– Не знаю, мужики, – заговорил я. – Может, оно и ничего, но лучше бы мне им на глаза не показываться. Сходите с Максом, поглядите в холле – они ушли, нет?
– И что? Потом всем наверх? – спросил Макс.
– Двинуть бы отсюда надо по-тихому, – сказал Костик.
– По-тихому не выйдет. Пока вещи забирать будем, администратор привяжется: чего, куда, – сказал Шериф.
Мы посидели еще пару минут, опасливо косясь на дверь.
– Я в машине ночевать останусь. Отъеду в сторонку, а вы в комнату идите спать, – предложил я. – Вас-то они не знают.
– Это правильно, – оценил Шериф.
– Я с тобой побуду, – сказал мне Костик. – На всякий случай.
Макс и Шериф не торопясь зашли в гостиницу. Чуть позже Макс вернулся и сообщил:
– Эти уже прошли. У них, наверно, номер был заранее зарезервирован.
– Ладно, Макс. Спасибо. Идите спать. Я не буду уезжать далеко, – сказал я.
Макс направился к двери. Он уже взялся за ручку, когда двери широко распахнулись, и навстречу ему вышли четверо. Они успели переодеться, и Владимир теперь был в слегка помятом льняном пиджаке и в черной рубашке с расстегнутым воротом. Заметив меня издалека, он заулыбался.
– Петруха, здорово! – воскликнул он. – Вот где увиделись!
Эпизод 18 - 20
Эпизод18. Исполнительный директор за последний год явно повысил свой статус. Об этом свидетельствовал как автомобиль, так и весь остальной его вид. Внутри мерседеса было темно и прохладно, пахло дорогой кожей и почему-то французскими духами. Впереди сидел водитель.
– Нет, ты скажи, Петруха, ты чего такой грустный? Выглядишь плохо. Устал? Так я тебе налью, – сказал Владимир. – Тебе восемнадцать-то есть?
Он и вправду достал из ящичка бутылку «Джим Бима», пару стаканов и налил на два пальца себе и мне. Мы выпили («За встречу», – пояснил Владимир). Виски обожгло горло и откликнулось какой-то дрянной кукурузой.
– Ну и хватит пока, – Владимир поглядел на меня неожиданно цепким взглядом. – Поехали, покатаемся.
Мерседес плавно принялся с места. За столом под навесом я успел заметить Костика. Он в отчаянии оглядывался по сторонам – может, надеялся увидеть милицейский патруль? Автомобиль углубился в темные улицы, сделал пару поворотов и выбрался на широкую дорогу, застроенную одинаковыми пятиэтажками. Я посмотрел назад и увидел, что мы едем одни: вторая машина, видимо, осталась стоять у гостиницы.
Владимир повернулся ко мне:
– Ты бы, Петруха, осторожнее себя вел.
– Почему?
– Уже все в курсе, что вы с пацанами поехали папину заначку искать. Даже ваша братва по району.
Я не верил своим ушам.
– Мы с отцом твоим вместе работали, ты знаешь. Так что к этим деньгам мы имеем прямое отношение. Ты что, хочешь поллимона гринов один взять? Это не пройдет.
Тут Владимир (я клянусь!) погрозил мне пальцем.
– И потом, эти… носороги ваши. Как вы от них оторвались, до сих пор не понимаю.
– Какие носороги?
– Отморозки ваши местные. Ну, которым Петрович раньше платил. Некто Аслан, может, слышал про такого?
Я промолчал. А Владимир щелкнул пальцами:
– Даже если и не слышал, ты мне теперь по жизни должен. Завалили бы и спасибо не сказали.
– Я ничего не понимаю.
– А вот они, похоже, сразу тему просекли. Хотя уже год как не при делах. Откуда – сам бы хотел знать. Для этого тебя и нашел.
– Как нашли?
– Даже не вспотели. Автобус летать не умеет. Дорога прямая. Вот ты сам куда надо и приехал. У меня же друзья на всех постах, вот они и свистнули: шаттл снова появился на экранах наших радаров. Полет проходит нормально, корабль от курса не отклоняется.
Мне было тоскливо и почему-то досадно, как командиру шаттла, сбившегося с курса при посадке: прощай, солнечный мыс Канаверал, под нами – Куба, и команданте уже потирает ладошки. Больше всего хотелось, чтобы этот разговор хоть как-нибудь закончился, и меня отпустили. А наутро, может, все станет как раньше?
«Нет, теперь уже не отпустят», – подумал я очень отчетливо.
– Короче, так, – сказал Владимир. – Сегодня всё равно уже поздно. Спать пора. Наутро выезжаем, ты нам показываешь дорогу. Берем бабки. Да не трясись ты так. Не звери какие, цивилизованные люди. Тебе на пиво причитается.
– У меня адреса нет, – проговорил я. Это была правда. – Мы с отцом связаться должны.
– Так ты прямо сейчас его набери. Скажи: папа, мы уже на месте, говори чего как.
– Он мне телефона не оставил.
– Петруха, ты не ври мне. Не надо.
– Мы так договорились: приезжаем в интернет-клуб. Получаем письмо. В письме все сказано.
– Ой, бля, вот ведь как Петрович все замутил! Талант. Но на него похоже.
Владимир даже прищелкнул языком.
– Ну что, завтра в компьютер идем играть. Всё завтра. Сейчас – в Березу. Спишь у меня. Парни твои сидят и не высовываются. Понял?
– Понял.
– Не слышу, рядовой!
– Понял!
– Да хорош уже очковать, Петька, – проникновенно произнес Владимир, взял бутылку, хлебнул из горла и протянул мне. – А к отцу твоему вопросов после этого вообще не будет. Практически. Только пусть глупостей не делает. И ты глупостей не делай. Обещаешь?
Я кивнул и сделал большой глоток. Говорить было больше не о чем.
Мы уже подъезжали к гостинице. Макс и Костик всё так же сидели за столиком. За соседним столом поместились двое крепких гостей из Москвы.
Под руку с Владимиром я проследовал в номер-люкс. Я думал: где же Шериф?
Эпизод19. –Значит, они не знают? Может, и в натуре не знают. Ну ладно, на связи.
Владимир отключил телефон и посмотрел на меня. Я побрякал ледышками в стакане с виски.
– Петруха, – сказал он и хлопнул меня по плечу. – Ты знаешь, чего я тебе скажу? Завтра в Москве будем. А Москва – это такой город… Даже и не город. Это для лохов город. А для нас – золотой прииск. Там баксы прямо из асфальта растут. Только стриги. Я как в первый раз с пацанами из своих, блядь, Электроуглей приехал, по улицам прошелся, сразу всё понял. Чисто конкретно.
Он усмехнулся, потер руки, разлил вискарь по стаканам и продолжал:
– Эх, Петька! Я тебя полюбил, я тебя научу. Ты только мне адресок скажешь, к кому вы там в Москве собирались. Скажешь, не забудешь?
– В Москве? А откуда…
– Оттуда, старик, оттуда. Ты вот молчишь, скромничаешь. А ребята водителя твоего сразу раскололи.
– Макса?
– Макса, хренакса, это я не знаю. Короче, делаем по-твоему. Едем в Москву, играем в компьютер. Если на связь не выйдем, папа очень расстроится. Не надо расстраивать папу… А про парней своих забудь пока.
– Как это – забудь? Что с Максом? Что с остальными?
– С какими еще остальными? Двое же их. Или у тебя еще кто был?
– Двое, – повторил я.
Он махнул рукой:
– Двоих сдал, двоих обратно получишь. Без царапин и повреждений. Ты пей, Петруха, пей, привыкай к взрослой жизни. Потом, когда бабло возьмем, как следует отметим.
Дальнейшее я помню отрывочно. В номере-люкс работал телевизор. Показывали какое-то заседание правительства, за ним – концерт скучных морщинистых юмористов, похожих на зажравшихся мартышек-переростков, потом, как вершину эволюции, – Арнольда Шварценеггера...Впрочем, скоро я перестал различать их. Владимир о чем-то говорил, говорил, тыкал пальцем в экран, в старину Шварца, а сам щедро подливал мне маслянистую вонючую жидкость, которую я глотал, зажмурясь. Один раз он куда-то вышел, оставив вместо себя рослого ассистента – тот, оценив обстановку, предложил мне сразу стакан водки; после этого…
Эпизод20. Я проснулся от головной боли. Оказалось, я спал прямо на полу. В комнате было темно и душно: тяжелые шторы не пропускали воздух. Пошарив по стене, я нащупал какой-то выключатель. Лампа осветила пустую комнату. На столе остались два пустых стакана и почти допитая бутылка виски.
Шатаясь, я добрался до туалета. Яркий свет вызвал неудержимый приступ тошноты. Когда слегка отпустило, я вернулся в комнату и попробовал выглянуть в окно. Оказывается, было еще довольно темно. Но внизу, на улице, суетились какие-то люди.
Джинсы я нашел под столом, кроссовки – под кроватью. Держась за стены, я дошел до двери. Она была заперта снаружи. Я щелкнул замком и выглянул в коридор.
В соседнем номере что-то происходило. Оттуда слышался шорох и почему-то плеск льющейся на пол воды. И тут дверь приоткрылась. Я, еле стоя на ватных ногах, ждал, кто оттуда выйдет. Но оттуда не вышел, а выполз абсолютно голый и мокрый человек (я узнал одного из вчерашних исполнителей). Он посмотрел на меня и помотал головой. Я увидел, что он зажимает ладонью рану в боку: из-под ладони пульсирующей струйкой текла кровь.
Я шарахнулся прочь по коридору. Увидел выход на лестницу и, хватаясь за перила, скатился на третий этаж. Там был наш номер. «Бежать, бежать», – колотилось у меня в голове одно-единственное слово. Я рванул дверную ручку. Заперто! Стучась в дверь, я стонал от ужаса. В комнате раздались шаги. «Кто там?» – спросил знакомый голос. «Господи, Шериф, открывай», – зашептал я. Дверь отворилась, и Шериф схватил меня за руки, иначе бы я свалился на пол тут же, в прихожей.
На объяснения не оставалось времени. Макс и Костик второпях оделись, мы похватали сумки и выскочили из номера. Макс метнулся было в сторону выхода, но Шериф его удержал: в дальнем конце коридора было окно, за которым виднелась железная пожарная лестница. Мы с треском распахнули окно и по очереди выбрались наружу. Оказавшись на улице, мы осторожно выглянули из-за угла: наш белый автобус стоял там, где мы его и оставили, в соседнем проезде. Пробежав по заднему двору гостиницы, мы подобрались прямо к нему. Я нащупал в кармане ключи и протянул Максу. Мы забрались в прохладный, пропахший бензином салон. Заскрежетал стартер. Мотор заработал неожиданно хорошо и ровно. Машина тронулась и поползла по переулку прочь от этой чертовой гостиницы.
А у меня снова страшно заболела голова. Я отполз в конец автобуса, лег на сиденье и сжался в комок, закрыв лицо руками. Так плохо мне не было ни разу в жизни.