И все кончилось. Маринка поднялась с табуретки, прошлась по кухне, присела на подоконник. Посмотрела на меня вопросительно.
– Давай уже посмотрим, что там, в этом тайнике, – предложил я. – Пока Машка не вернулась, а то она всех разбудит...
– Пойдем, возьмешь стремянку, – сказала Маринка.
Я пошел за ней. Мы выволокли из чулана складную лестницу и остановились у двери, тяжело дыша.
– Нам туда. Тащи лестницу, только осторожней.
Я потянул за ручку двери бабкиной комнаты: она не подавалась. «Задвижка. Мы ее запираем на ночь», – шепнула Марина. Спустя мгновение дверь открылась. Мы осторожно вошли.
Бабка лежала в постели, лицом к стене. «Не надо ее будить, свет не включаем», – одними губами произнесла Марина. Я поставил стремянку в самый угол комнаты. Видимо, тайник был устроен между скатом крыши и чердачной стенкой: обнаружить его можно было разве что при ремонте крыши. Забравшись по лестнице под самый потолок, я нащупал потайной люк.
«Толкай вверх», – прошептала снизу Марина. Я подтолкнул крышку, и она откинулась с глухим стуком. «Сволочь», – процедил я сквозь зубы. Ухватившись за края люка, я сунул туда голову. Там было темно, пахло какой-то чердачной гнилью.
Я с опаской запустил руку в темноту. И почти сразу нащупал на расстоянии вытянутой руки плотный пакет, завернутый в полиэтилен.
– Есть! – воскликнул я.
– Тащи.
Схватив пакет, я слез на несколько ступенек, обернулся и вскрикнул от неожиданности: старуха сидела на кровати в белой ночной рубашке и пристально смотрела на меня.
Где-то мне доводилось читать, что после сна, когда мозг отдыхает, даже Альцгеймер на время разжимает свою хватку. Именно тогда и случаются у стариков внезапные прояснения сознания, которые так пугают суеверных родственников. Не знаю, так оно на самом деле или нет. Но бабка, глядя в полутьме прямо мне в глаза, пожевала губами и проговорила:
– От немцев, помню, тоже на чердаке ховались.
Мы с Мариной посмотрели друг на друга. А старуха между тем тяжко вздохнула и продолжала, все еще обращаясь ко мне:
– Ты следи за ней. Молодая еще совсем.
– Ложись, ложись, рано еще вставать, – попробовала Марина успокоить бабку.
– Отлезь, – сказала та сердито и снова глянула на меня (а я все никак не мог спуститься на пол). – И сам-то смотри, не оступись.
– Пойдем, – испуганно сказала сестра. Я, спотыкаясь, выволок стремянку, и Марина прикрыла за собой дверь и заперла ее на щеколду.
Конверт был у нас.
Мы принесли его обратно в кухню. Там я громадным опасным ножом разрезал полиэтилен. Под ним оказалась коричневая упаковочная бумага. Бумага была порвана мгновенно, и тут же что-то блеснуло и полетело мимо моих рук под стол. Маринка ахнула, а я поспешно наклонился и подобрал с пола блестящий ключ из нержавеющей стали.
Он был довольно тяжелый, на длинной ножке, с замысловатой бородкой. Типичный ключ от сундука с сокровищами.
Бессмысленно улыбаясь, я положил ключ на стол, затем взял кухонный нож, примерился и изо всех сил запустил его в стенку. Нож вонзился между двух досок (Маринкин дом был деревянным) и застрял. Маринка рассмеялась. Я опомнился, взял ее за руку и усадил рядом с собой на подоконник.
– Вот оно, наследство, – проговорил я почему-то шепотом. – Лежит и ждет.
Скрипнула дверь. Вслед за этим из темноты возникло привидение в мешковатых, не по размеру, джинсах, но без рубашки, лохматое и рыжеволосое:
– Блин. Вы чего тут стучите?
– Мы ключ нашли, – сказал я. – Ключ от всей игры, понял?
– Какой еще ключ, на хрен, – пробормотал сонный Макс. – Вы мне лучше скажите, где бы тут отлить?
Эпизод 46 - 48
Эпизод46. «Какое бесстыдство», – подумала Лариса Васильевна.
Впрочем, нет. Я опять вру. Откуда я могу знать, что именно про нас подумалаЛариса Васильевна, когда вернулась с ночного дежурства. Но выглядело все довольно забавно.
А именно – вот как: на разложенном диване безмятежно дрыхли четверо: двое ребят, вчерашняя незнакомая девчонка и, наконец, ее собственная дочка. Светловолосый парень успел снять футболку, и вчерашняя девчонка прильнула во сне к его голому плечу. Тут же уткнулся носом в подушку этот наглец Петька – и его колено (в джинсах), как будто так и надо, покоилось на Маринкином бедре (в тонких розовых брючках). Еще один парень, худенький и с виду помладше, устроился в кресле, закутавшись в ее, Ларисы Васильевны, любимый плед.
Лариса Васильевна совсем уже было решилась прекратить безобразие – но что-то ее удержало.
Вероятно, она постояла в задумчивости еще с минуту. Потом я почувствовал ее присутствие, приоткрыл глаза и убрал коленку с теплой Маринкиной ноги. И тут же вскочил, переполошив остальных.
– Приведите себя в порядок, – строго сказала Лариса Васильевна.
Костик уже выбрался из пушистого пледа и теперь стоял, скрываясь за спинкой кресла: его джинсы валялись на полу где-то вне пределов досягаемости. Макс искал свою рубашку. Я выглядел, надо думать, не лучше других.
Маринка с самым невинным видом хлопала ресницами, как бы давая понять: она сама не знает, как всё получилось!
– Мама, это Костя, а это Максим, – представила она полураздетых гостей, отчего те еще больше смутились.
– С тобой, дорогая дочка, мы потом разберемся, – пригрозила Лариса Васильевна. – А вот что это за ключ?
На столике действительно лежал ключ от сейфа. И вот теперь Лариса Васильевна с интересом вертела его в руках. Макс тоже глядел на него удивленно, как будто силился что-то припомнить.
– Это от квартиры, – соврал я. – Мы квартиру сняли в городе. Только вчера до нее не добрались. Мы поздно вернулись, поэтому…
– Я сама вижу. Жаль, что я пораньше не вернулась. Вот что я вам скажу: мне всё это очень не нравится. Вранье ваше. Безобразия ваши.
Лариса Васильевна была настроена решительно.
– Так что, Петя, я тебе очень рекомендую от моей Марины держаться подальше. Я Николая в последний раз послушала, теперь вообще с ним разговаривать не стану. Всё. Хватит. Собирайте вещи.
Марина, чуть не плача, сжимала и разжимала кулачки.
– Но мы же ничего не делали! Мама!
– Еще бы вы что-то делали. Ты у меня теперь дома насидишься. На все выходные. Поняла?
– Лариса Васильевна, это неправильно, – попробовал вмешаться я. – Я никогда бы не позволил…
– Никогда и не позволишь, – перебила она. – Ты и правда весь в отца. Надо было мне сразу это понять. На порог не пускать. Забудь вообще этот адрес, и ему скажи, чтоб забыл. Ненавижу его… Лучше бы он вообще никогда не приезжал… Чем так…
У женщины на глазах блестели слезы. Я начал кое-что понимать. Мне стало жаль ее. Вот что занятно: Костик тоже выглядел взволнованным. Лариса Васильевна кинула на него странный взгляд.
– Мальчик, – сказала она. – Надень штаны хотя бы.
Эпизод47. Дом на главной хворостовской площади был довольно старым: его начали строить еще при царе для какого-то купца, да так и не закончили, а доделали уже после революции и устроили здесь музыкальную школу.
Маринкина мать, Лариса Васильевна, в детстве сама ходила в эту школу учиться играть на рояле (это был небольшой трофейный Muhlbach). Она хотела записать туда же и Маринку – но не успела, потому что второй секретарь горкома комсомола Ростик Шалимов, по прозвищу Шальной, повесил на доме новую вывеску – «РОСТ-банк» – и слил туда оставшиеся от социализма денежки.
С тех пор в здании играла совсем другая музыка. В подвале, между прочим, были устроены сейфовые ячейки, которые сдавались в аренду, как в камере хранения.
В одной из таких ячеек ждал нас чемоданчик с деньгами.
Ключ лежал у меня в кармане.
В последнем письме от отца говорилось:
«Когда ты получишь ключ, тебе нужно будет встретиться с Ростиславом Ивановичем Шалимовым, председателем правления РОСТ-Банка. Это в центре, рядом с мэрией. Мы с ним когда-то учились в одной школе, правда, он немного постарше. Его сын тоже постарше тебя, ему около двадцати. Но это неважно.
Покажи Ростиславу Иванычу этот ключ, и он отведет тебя в хранилище. Я не мог действовать под своим именем, поэтому никаких документов на этот сейф нет. Когда ты откроешь чемоданчик, в нем будет инструкция, что делать дальше.
И вот что: ты его откроешь, только если будешь действовать правильно».
Последнюю фразу я так и не понял. Впрочем, отцовскую любовь к загадкам я уже знал лучше некуда.
Я остановил автобус в стороне от любопытных глаз, за углом, у бокового фасада банка. Выключил зажигание. Поглядел на себя в зеркало. Пригладил волосы.
В зеркальных окнах первого этажа, забранных толстыми решетками, горело солнце. Мне нужно было пойти туда, но отчего-то я все медлил. Никак не решался.
– Ладно, Пит. Чего тянуть, – посерьезнев, сказал Макс. – Давай.
Я взглянул на парней, улыбнулся.
– Тебя проводить? – спросил Костик.
– Да ладно. Я позову, если что. Отдыхайте пока. Скоро всё кончится.
Они смотрели мне вслед, пока я шел к парадному подъезду и поднимался по высоким каменным ступенькам. Массивная деревянная дверь подалась, и я вошел внутрь.
В мраморном холле скучал охранник.
– Вам куда, молодой человек? – спросил он, пристально глядя на мою футболку и джинсы.
– У председателя правления здесь офис? – бросил я, как будто только и делал, что посещал офисы банкиров.
– По ходу здесь, – прищурился охранник. – А вам кто конкретно нужен?
– Мне нужен конкретно Шалимов Ростислав Иванович.
– Ростислав Иванович? По какому же вопросу?
– Я – представитель клиента.
Охранник пожал плечами, потянулся к телефонной трубке и произнес несколько слов. Скосил глаза на меня, указал пальцем на кожаный диван у окна. Я уселся, стараясь не показывать волнения.
Через пару минут наверху хлопнула дверь, и по мраморной лестнице сбежал вниз подтянутый юноша лет двадцати, в костюме и блестящих ботинках. Я узнал его сразу.