У парадного подъезда стоял темный «бмв» и большой туристский автобус-«икарус». Из автобуса выбирались на тротуар бородатые люди в камуфляже. Двое или трое уже возились возле входной двери. Камера, повешенная во внутреннем дворе, поймала в кадр еще нескольких боевиков.
– Не успели. Не успели, – повторял Шалимов. – Теперь и до меня добрались.
«Ему-то что. А вот если они нас тут найдут, нам мало не покажется», – понял я. И снова очень отчетливо представил себе несколько картин, одна другой мрачнее.
Сирены продолжали орать. Макс толкнул Шалимова в бок:
– Что делать-то будем? Думай.
Шалимов не ответил. Он как будто оцепенел, глядя на монитор.
– Бежим, – крикнул я ему прямо в ухо.
Сирены внезапно перестали выть. От неожиданности я чуть не уронил чемодан.
– Они уже здесь, – вздохнул Шалимов. – Сигнализацию вырубили.
Разом погасли и мониторы. Последним кадром, что успели передать в Хьюстон камеры наблюдения, был крупный план вскрытой входной двери – и жирная фигура, едва уместившаяся в дверном проеме. Несомненно, я уже встречал этого человека.
Мы снова бежали по коридору, спускались по каким-то лестницам, темным переходам – я вспомнил, как однажды, в моем раннем детстве, мы с матерью были в цирке и в антракте забрели куда-то за кулисы, куда зрителям ходить было не положено. Помню, как тогда, в детстве, из-за угла навстречу нам вышли какие-то краснорожие клоуны. Они вдруг закричали, затопали ногами и напугали меня до полусмерти, и с тех пор я ненавижу цирк – а заодно и «макдональдс». Наконец Макс метнулся в какой-то тупик и остановился перед неприметной дверцей. Рванул за ручку. Дверь оказалась незапертой.
– Это, похоже, котельная, – сказал он, заглянув внутрь. – Прячемся.
Мы услышали совсем недалеко, казалось – уже тут, за углом, – чьи-то уверенные голоса и звук шагов.
Маринка чуть слышно вскрикнула и вцепилась мне в руку. Я подхватил ее, а Костик – чемодан.
– Быстро, быстро, – торопил Макс, пока мы протискивались внутрь. – Всё. Задраить иллюминаторы...
Он запер дверь на засов, и мы смогли перевести дух.
Эпизод 53 - 54
Эпизод53. Где-то там, в дальнем конце подвала, горела тусклая дежурная лампочка. Вокруг громоздились сложные и таинственные механизмы – холодные, мертвые. Котельная летом не работала.
Приглядевшись, я понял: все эти газовые горелки, котлы и теплообменники стоили Шалимову-старшему немалых денег. Такие аппараты я раньше видел только по телевизору. Впрочем, я ровным счетом ничего не понимал в переплетении причудливо изогнутых труб, а вот Макс несколько минут прохаживался по всему подвалу, с любопытством разглядывая краны и манометры. Я не рассказывал вам, что его отец, Валерий Иваныч, работал механиком на железной дороге?
Наконец Макс нашел пульт управления – тот размещался в шкафу с дверцей из небьющегося стекла, как в сейфе. Немедленно достал из кармана любимую отвертку, расковырял замок и открыл шкаф. На ощупь повертел там какие-то ручки, понажимал кнопки, вздыхая и качая головой, как бы в восхищении. Обследовав весь подвал, он вернулся к нам.
– Там, в конце, есть окна на улицу, – рассказал он. – Под самым
потолком. Заделаны решетками.
Мы сидели на длинной низенькой лавке – как в школьном спортзале. На стене напротив была вывешена инструкция, как действовать в случае возгорания. Там же, на специальном щите, был укреплен пожарный ломик, а также топор и красное ведерко.
Кирилл уронил голову на руки. Похоже, его тошнило – то ли от «курвуазье», то ли от страха.
– Зачем они пришли? – спросил я у него. – Чего они от тебя хотят
добиться?
– Чего и от всех остальных, – произнес он глухо. – Это же звери. Беспредельщики. Как в Буденновске. Только с гор спустились.
– Да это я слышал уже. Но так же дела не делаются. Они же не могут
вот так целый банк захватить?
– Всё они могут. Такой, бл…дь, у нас бизнес. Поставят к стенке, ноги врозь, и скажут: жениться хочешь еще? Тогда отзывай иск из арбитража. И попробуй откажись.
Маринка, сидевшая рядом, поморщилась.
– А они знают, что ты здесь? – спросил Костик.
– Им и знать ничего не надо. Они тут такое устроят, что я завтра сам к ним приду.
– Зато они знают, что мы здесь, – сказал Макс.
– Почему? – не понял я.
– Автобус видели. Сейф открытый видели. Что неясно?
«И даже ключ в замке остался, – вспомнил я. – Вот, блин, засада».
– Надо выбираться отсюда, – пробормотал Костик. Он хотел сказать еще что-то, но тут Макс прошептал:
– Тс-с-с! Тихо!
В наступившей тишине стало слышно, как по коридору ходят люди. Вот они приблизились к самой двери. Дернули. Дверь дрогнула, но не подалась. Маринка вцепилась в мою руку.
Люди, стоящие за дверью, о чем-то переговаривались. Мы не понимали ни слова. Еще раз пнули дверь.
«Дошло, что изнутри заперто», – с ужасом понял я.
– Эй! Есть кто? – спросили за дверью. Потом выругались не по-русски и торопливо пошли прочь. Шаги затихли. Вдалеке хлопнула железная дверь.
– Они вернутся, – сказал Костик мертвым голосом. – Может, двинем?
– Куда? Они внешние двери закрыли, – сказал Кирилл. – Нас в
подвале заперли. Потом придут и возьмут теплыми.
– Да заткнись ты, – прошипел Макс. – Банкир хренов.
Банкир достал откуда-то полупустую бутылку – с собой, что ли, притащил? Сделал пару глотков и вытер пот со лба. Смотреть на него было противно.
– Не бойся, Маринчик, не бойся, – уговаривал я сестренку. А она дрожала и жалась ко мне.
Так прошло еще несколько тревожных минут.
Макс поерзал на лавке, поозирался и вдруг щелкнул пальцами:
– Придумал. Ну-ка, встали все разом.
Мы, недоумевая, поднялись с лавки.
– Парни, берись за края, – скомандовал Макс. – Да отойди ты, Маринка... Возьми-ка лучше саквояж, целее будет...
Маринка взялась охранять чемодан, а мы вчетвером ухватили скамейку и поволокли ее в дальний конец подвала. Скамейка была адски тяжелой. Из нее торчали железные ножки, и этими ножками она зацеплялась в темноте за всё, за что только можно зацепиться.
В дальней стене и вправду виднелись два зарешеченных окна – наверху, под самым потолком.
– Ставь ее вертикально, – проговорил Макс. – Осторожно... Вот так.
Скамья как раз дотянулась до окна. Получился превосходный трап. Забравшись по нему, Макс выглянул из окошка на улицу:
– Ха-ха... Знаете, что я вижу? Наш автобус. Вокруг никого...
Слава богу, окна выходили не во двор, а в переулок. Костик принес с пожарного щита ломик и топор.
Макс попробовал выломать решетку ломиком. Долго кряхтел, лязгал железом, потом сполз со скамейки, отдуваясь.
– Вот т-твари. На века делали.
После него полез я. Утвердившись на скользкой скамье, я просунул лом между двух прутьев и потянул, что было сил:
– Ну, сволочь, давай...
– Скорее, скорее, – сказал Макс снизу. – Мне кажется, они сейчас придут.
– Эй, кто здесь? Петька, ты? – раздался знакомый голос прямо над моей головой, и я чуть не полетел вниз вместе со своим ломиком.
– Шериф! Блин, это же Шериф! – воскликнул я.
– Шериф! Давай к нам сюда! – завопил Макс. – Подзорвем их всех!
– Вы чего, опять зависли? – спросил Шериф как будто даже укоризненно.
– Долго объяснять...
– Мне Машка рассказала, чего в городе творится, так я сразу бегом сюда. Смотрю, наш автобус стоит. Кругом какие-то козлы бегают...
– Нам не вылезти отсюда, – пожаловался я.
– Дай-ка фомку, – деловито произнес Шериф.
– У тебя же рука.
– Левая. И потом, зажила уже.
Шериф вынул ломик у меня из рук, присел на колени, приладил попрочнее и поднажал. Жилы на его руках вздулись. Затрещал кирпич. Нижний конец прута с треском обломился, наверно, по сварному шву. Внизу раздался дружный вздох.
Дальше дело пошло легче. Только над последним прутом пришлось повозиться, но я принял снизу топорик, поддел острым краем ржавую арматурину, и тогда она согнулась. Кладка вокруг решетки трещала и крошилась. Через минуту путь на волю был открыт.
– Вылезайте, а я быстренько, – заявил тут Макс и скрылся где-то в недрах котельной.
Мы подсадили Маринку и сами выбрались наружу и вытащили чемодан и теперь очумело оглядывались по сторонам и хлопали по плечу Шерифа – а последним вылез Макс. Когда же, наконец, мы открыли дверцу нашего автобуса, нам показалось, что ничего более желанного за последние дни с нами не происходило. Только тот, кому довелось хоть немного пожить на колесах, поймет, о чем я говорю.
Шалимов стоял возле автобуса, держась за ручку двери, и не спешил заходить. Вдруг он пошатнулся, сделал несколько шагов в сторону, и его вырвало на стену собственного банка.
– Я домой хочу, – проговорил он, не оборачиваясь. – Не могу больше.
– Ты чего, охренел? – сказал я. – Садись быстро. Некогда тебя ждать.
Он по-прежнему стоял у стены, ни на кого не глядя. Затем вытер морду рукавом дорогой рубашки. И неожиданно метнулся под арку, во внутренний двор, туда, где стоял его wrangler.
Макс выругался. Потом завел мотор, заехал на тротуар, подал задним ходом и развернул машину. Ускоряясь, мы проехали над развороченным подвальным окошком, и мне показалось, что оттуда высовывается чья-то рожа. Вот она увидела нас, раскрыла рот, заорала что-то, но я уже ничего не слышал. «Как во сне, – думал я. – Как во сне».
– Макс, гони, – сказал я. – Всё равно, куда. Только быстрее.
Он придавил педаль газа.
Мы высунули нос из переулка, и тут пришлось затормозить. Охреневшие машины летели по проспекту, не разбирая дороги, как будто за ними гналась годзилла. А может, так оно и было. Вдали показалась колонна раздолбанных «икарусов», за каждым стелился хвост вонючего черного дыма. Мы с ужасом провожали их глазами: в каждом сидело по два десятка, а то и больше, бородатых мужиков в камуфляже и с оружием. Они выглядывали из-за занавесочек, держа свои «калаши» за натруженные эрегированные стволы. Некоторые ради шутки целились в прохожих. «Гребаные клоуны», – подумал я.