— Загоняй! — завопил Аверя.
И Ванюшка, взбаламучивая ногами воду, вовсю работая палкой, ринулся к движущемуся на него бредню. Четыре руки быстро подняли края сети.
— Ой, что это? Покажите мне, покажите! — К бредню ринулась Вера.
— Ничего особенного, — заметил Лев, — раки. — Он стал хватать их за спинки и бросать в корзинку.
Ему усердно помогал Ванюшка.
— Да куда вы их! — сказал Аверя. — Мы поехали не за раками, надо время беречь.
— Ничего-ничего. — Лев отрывал от сети рака, зацепившегося клешней за нитки. — Какая ушица без рака?
Во второй раз бредешок подвели к самому берегу. Ванюшка вопил во всю глотку и так старательно топал ногами и колотил по воде палкой, чтоб выгнать из всех тайников рыбу, что сильно обрызгал Аверю, и пришлось на ходу поддать Ванюшке коленом по мягкому месту.
На этот раз в сети оказались маленький шаранчик и с десяток разнокалиберных черно-зеленоватых раков; они норовили удрать, копошились и ползали, путаясь в ячеях.
— У-у-у, зараза! — Аверя в порыве злости стал вытряхивать раков из сети, однако девушки закричали на него и двумя пальчиками с визгом и криками принялись выбирать их.
Аверя грустно стоял в сторонке, опершись на палку бредня. В третий раз попались две плотички и десятка полтора раков.
— Не можешь ты гонять! — вздохнул Аверя. — Давай, Власик, мы сами.
Они долго шли с сетью. Аверя шел с глубокого конца, и временами ему приходилось плыть, загребая одной рукой. Довели сеть до места, где росла гигантская бородища зеленых, извивающихся по течению водорослей, обвели их бредешком, воткнув двумя заостренными концами в дно, и с шумом, баламутя ногами воду, бросились топтать водоросли; им помогал и Лев с Ванюшкой; потом быстро вырвали из ила палки и подняли сеть.
Пять небольших рыбешек и охапка раков прибавились в корзине.
К берегу подошла Фима, вошла в воду и, приподымая подол платья, заглянула в корзину:
— Ну и поймали!
— Не здесь, так на том берегу поймаем! — крикнул Аверя.
— И там не поймаешь! — уверила Фима.
Лев поудобней пристроил на носу сползшие очки и, состроив хитрейшую рожицу, подмигнул Вере:
— Ведь поймем, правда? Так поймем, что никто нас не поймет.
Вера заулыбалась ямочками на тугих щеках.
Фима исподлобья поглядела на Льва и, постепенно опуская подол, ушла на берег.
— Что это с ней сегодня? — спросил у Авери Лев.
Тот пожал плечами, почесал темя и нахмурился:
— Характерная. А нам придется к тому берегу податься… У нас как когда — то там, то здесь…
Смотав бредень с запутавшейся в нем травой и мелкими невыбранными раками, погрузились в лодку, и Аверя снова сел за весла. Фима с Верой остались разжигать костер. У берега, куда минут через десять подъехала лодка, густо рос зеленый камыш, и в нем можно было ходить, как в джунглях: плавни наступали на реку.
Здесь нельзя было повернуться с сетью, и Аверя с Власом ставили бредень неподалеку, а сами выгоняли из зарослей рыбу. И тут ее было не густо. Редкая рыбешка забегала в сеть, зато раков было хоть отбавляй. Они беспрерывно шуршали в корзинке, наиболее резвые по спинам других вылезали наружу, и Лев предупреждал их бегство, стряхивая внутрь.
— Дела… — вздохнул Аверя, когда они отправились на лодке назад. — Не помню, когда такое было.
Теперь управлял лодкой Влас. Ванюшка сидел в его ногах. Люда со Львом на заднем сиденье, а Аркадий с корзиной устроился на днище перед Аверей. Раскрыв корзину, он трогал пальцами раков; взял одного за панцирь, перевернул кверху ногами и, рассматривая его, улыбнулся.
— Панцирь — что у рыцаря средневекового! Да и хвост в отличных латах. А глазищи — ну как фары «Москвича». Смех! А это что еще такое? — Рот у Аркадия открылся от изумления. — Смотрите, рачата! Крошечные, еще прозрачные рачки, но точно как большие! — Он протянул Авере рака, на панцире и животе которого шевелились мельчайшие, не больше муравьев, рачки…
— Видал. — Аверя вздохнул и налег на весла: сейчас плыть было труднее — сильно сносило течением. — Из икры только-только повылазили…
— А ты, Левка, видел? — Аркадий протянул рака.
Лев двумя пальцами взял его за спинку и долго рассматривал с Людой.
— Забавно, — сказал он, возвращая рака. — Давай-ка, Аркаша, поменяемся местами.
И, держась за плотные плечи Люды, двинулся на его место.
«Помочь хочет, что ли?» — подумал Аверя. На него снизу смотрело горбоносое, худощавое лицо.
— Знаешь что… — тихо сказал Лев и опустил за борт руку, так что сквозь пальцы журчала вода. — Мне нужно несколько икон. Поможешь достать? На новые я уже не претендую, бог с ними, с новыми… Согласен и на старье, на закопченные и треснувшие.
— Эх, да поздно ты мне!.. — Аверя чуть покраснел, назвав Льва на «ты». — Сказали б раньше. Мой Федот штук семь порубил во дворе топором…
— Что ты говоришь! — Лев внезапно повысил голос. — Топором! Да я бы купил их… Деньги бы отдал… Может, их еще спасти можно… Покажешь мне их?
— Вряд ли. На дощечки наколол. Самовар впору растапливать. Если хочешь, посмотри, может, что и уцелело.
— Я их реставрирую, склею… Сегодня, хорошо?
— Можно и сегодня. — Аверя стряхнул со лба капли пота.
Когда они вылезли на берег, Фима уже развела огонь в наскоро сложенном из камней очаге. Она потрошила пойманную рыбу, снимала деревянной ложкой с ухи пену, солила, перчила, подкладывала лавровый лист.
Аверя тем временем нарезал ножом две большие, слабо просоленные дунайские сельди — одну из вкуснейших рыб на свете! — и вздохнул:
— Нет улова, так хоть это пожуем… — И тут же совсем другим голосом приказал: — Влас, а ну распутывай сеть, живо! И выбери все водоросли: останется хоть одна травинка — к казану не подпущу. Ясно?
— Ага. — Влас, прихрамывая, поплелся к лодке.
— А ты, Иван, чего баклуши бьешь? Марш за хворостом, ну?
— Да пусть сидит, устал, наверно, — вступилась за него Люда. — Давай я схожу.
— Ничего он не устал, притворяется! Кому сказано!
Ванюшка поднялся с земли.
— Не смей идти! — крикнула вдруг Фима, сверкая глазами. — Сиди здесь, понял? Ты что, в работниках у него? За юшку нанялся?
Ванюшка затравленно смотрел то на Аверю, то на нее, не зная, кого слушаться.
— Давно не ревела? — Аверя холодно блеснул в ее сторону глазами.
— А ты… ты… — Голос ее как-то сломался, осекся. — В батраки нанялся вот к этим? А?
Аверя налился кровью, левое веко его задергалось, как у контуженного. Он часто задышал.
— Иди, чтоб тебя!.. — завопил он вдруг на Ванюшку, и ему стало легче.
Ванюшка проворно побежал, стал ползать по земле, собирая хворост, то и дело поглядывая на Аверю и всех, кто был у костра. Фима уселась в сторонке.
Вначале, по рыбацкому обычаю, почерпали из мисок рыбный отвар — его было немного, потом, отдельно, съели рыбу: едва досталось по рыбешке на рот. А уж потом принялись за раков.
Аверя с остервенением вывалил в казан с кипящей водой треть раков. Они заполнили весь котел, заметались, зашевелились, потом понемногу притихли и стали краснеть.
Сваренных раков Аверя ивовой рогулькой вывалил из казана на траву и снова засыпал полный казан.
Все начали хрустеть клешнями, панцирями, шейками, доставая из них белое, покрытое розоватой пленкой, вкусное, чуть сладковатое рачье мясо.
Фима, подвернув под себя босые ноги, отворачивала панцирь, выедала и высасывала содержимое. Ловко извлекала из раковой шейки полосатый хвост, жевала и выплевывала тонкие ножки.
Аверя не узнавал ее. Он не знал, что люди могут меняться за такой короткий срок. Ну что она взъелась на него? Почему при всех оскорбляет? Будь это не она, а кто-то другой, уж он показал бы. Совсем распустилась…
— Ну как вам раки? — спросил он у Люды. — Не повезло нам, извините уж… На безрыбье, знаете, приходится… хоть раки…
— Замечательно! И нечего тут извинять… Никогда не ела таких свежих и в таком количестве.
— У нас ведь все не так, — поддержала разговор Вера. — Да и бывают они редко.
— А вам? — обратился Аверя к Льву и Аркадию.
— Слыхал, что наши бабайки сказали? Присоединяемся. Целиком, — жуя, сказал Лев.
Аверя засиял. Вдруг он вскочил, подбежал к куче раков, схватил обеими руками ворох и отнес Люде, второй ворох — Вере, затем — мужчинам. У казана осталась небольшая кучка.
— Кушайте, пожалуйста, — сказал он, — кушайте на здоровье…
— А ребятам что? — поднял голос Аркадий. — Мы ведь, можно сказать, и не ловили.
— Кушайте, внимания на них не обращайте… Живут около этих раков. Не впервой… Наедятся еще. Раки от них не уползут.
— Точно, — подтвердил Влас, выбиравший из оставшейся кучки рака покрупнее.
Фима встала, начала искать тапки. Нашла, сунула в них ноги, взяла свой порожний мешочек — все было высыпано в общий котел.
— Ты что? — Аверя поднял голову.
— Ничего. Глаза ее вдруг гневно блеснули. — Ненавижу тебя! У… Ты… Подхалим! — Она резко повернулась от них, жующих и хрустящих, от их ртов и недоуменных глаз, повернулась и быстро пошла прочь.
— Какая! — сказала Вера. — А личико-то добродушное.
— Я ей дам еще! — Аверя сплюнул сквозь зубы. — Она у меня за такие слова ответит! Никто так не обзывал меня… Жадина! Раков пожалела… Да я их… — Он вдруг вскочил и в сердцах стал с яростью топтать лежавшую перед Власом и Ванюшкой жиденькую кучку.
Аркадий внимательно смотрел на него.
— Ух ты какой, оказывается! Да вы стоите друг друга. — Он провел рукой по волосам. — Нельзя так с ней: девчонка ведь все-таки, слабый, так сказать, пол.
— Ну и что? — остервенело спросил взъерошенный Аверя.
— Нельзя так с ней… Понимать надо. Не рыцарь ты, братец.
— Не знаете вы ее, она хуже другого мальчишки! Только кажется тихонькой. Уж я знаю! Будешь здесь рыцарем…
В разговор вступил Лев. Он покачал головой:
— Ты должен помириться с ней. Нельзя же так.
— А зачем мне с ней мириться? — прямо-таки напустился на Льва Аверя. — Мне что, скучно без нее? Солнце без нее не светит?