– Ой.
– И в самом деле.
Арам немедленно вытащил блокнот.
– Лучше и не думай помещать меня в эту треклятую книжонку, – тут же сказала Макаса.
– Обещаю, что не стану рисовать тебя, пока сама не попросишь, – ответил Арам.
Однако ему в первый раз действительно захотелось, чтобы она попросила об этом.
Сглотнув, он обратился к ночному эльфу:
– Ты не будешь возражать?
– Вовсе нет, – откликнулся Талисс, приняв комически величественную позу. – С какой стороны я красивее?
Мурчаль обошел Арама кругом и встал за его спиной, глядя, как он рисует.
– Ууаа, – сказал мурлок, – мммм мрррггк.
– Что он сказал? – спросил Арам.
– «Добрая магия», – небрежно ответил Талисс. – Он имеет в виду твой рисунок.
Арам тут же упал духом. Он попытался сосредоточиться на портрете Талисса и уловить сходство, но из этого ничего не вышло. Нужно было вернуться к портрету отца. Казалось, от этого зависит сама жизнь Грейдона Торна.
«Грейдона Торна, который, скорее всего, мертв. Погиб, как сказала Макаса. Погиб… Вот только мы не видели этого и не можем знать наверняка. А если так, то он вполне мог остаться в живых. И, может быть, «добрая магия» поможет ему».
Бросив портрет эльфа на середине, Арам перевернул пару страниц и раскрыл блокнот на неудачном, неоконченном, нарисованном по памяти портрете отца.
Он взялся за дело, нанося на пергамент новые и новые штрихи и тут же стирая их. Но все было бесполезно. Араму всегда плохо удавались рисунки по памяти, но сейчас он едва ли не физически чувствовал, как образ Грейдона ускользает от него, уходит вдаль, делается расплывчатым и смутным.
Мальчик вновь вернулся к портрету Талисса, чтобы завершить хоть что-нибудь.
Чтобы отвлечься от мысленных разговоров с самим собой, он заговорил:
– Прошлой ночью Мурчаль пытался рассказать нам историю. Но мы не смогли понять его.
Мурчаль, все еще стоявший за его спиной, запрыгал вверх-вниз. Это отчего-то встревожило Макасу. Встрепенувшись, она инстинктивно потянулась к гарпуну.
– Мурчаль мррг? – спросил Талисс.
Маленький мурлок обежал вокруг костра и поднял с земли свои сети. Макаса с Арамом тут же потянулись к нему, чтобы остановить его:
– Эй-эй! Постой!
– Скажи ему: пусть просто расскажет. Без сетей, – попросил Арам. – Иначе его снова придется распутывать.
Талисс, как всегда, развеселился. Почесав длинное острое ухо, он сказал:
– Мурчаль мррг нк мгррррл.
Казалось, Мурчаль слегка расстроился, но тут же забыл об этом. Он медленно начал показывать, будто собирает сети, а друид принялся переводить рассказ мурлока:
– Он говорит, что он из рыбацкой деревни на Забытом берегу. Жил там с дядей и тетей. Или, может, со старшими двоюродным братом и сестрой?
– Мммрргглм, мммррггллм, – уточнил Мурчаль.
– Да, я был прав. С дядей и тетей.
Оба продолжили рассказ:
– Однажды он пошел на рыбалку. Но задержался с возвращением…
– Дай-ка угадаю, отчего, – вмешалась Макаса. – Он запутался в сетях.
– Да, – подтвердил Талисс. – Похоже, для нашего маленького друга это обычное дело.
– Беспомощность этого создания просто поражает, – пробормотала Макаса, покачав головой.
Арам шикнул на нее. Он все еще трудился над портретом Талисса, поглядывая то на эльфа, то на мурлока, казалось, не обратившего внимания на замечание Макасы и продолжавшего свое представление.
– Когда он вернулся в деревню, там не было никого. Его дядя и тетя, его семья и друзья – все они исчезли.
Сна как не бывало. Арам подался вперед, опершись на колени.
– Что же случилось? – спросил он.
Мурчаль с тяжелым топотом двинулся вокруг костра и зарычал:
– РРРгррры! РРРгррры!
За полсекунды до того, как калдорай успел перевести его слова, Арам, наконец, понял, что это значит.
– Огры, – хором сказали Арам с Талиссом.
Сердитая гримаса тут же исчезла с лица Макасы. Обменявшись взглядами, они с Арамом одновременно вспомнили огра Трогга, убившего стольких их товарищей, прежде чем вывести из строя «Волноход», срубив грот-мачту.
– В деревне побывал целый клан огров. Он назвал его…
– ГРРунди клун РРРгррры, – повторил Мурчаль и заговорил дальше – быстро и зло, брызжа слюной во все стороны.
– Думаю, он имеет в виду огров из клана Гордунни. Он говорит, что они… э-э… словом, он отзывается о них крайне невежливо. Суть в том, что они совершают набеги на побережье уже не первый год. Хватают и мурлоков, и всех прочих. Но никогда прежде они не захватывали целую деревню.
– Что они делают с пленниками? – спросил Арам.
– А трупы он обнаружил? – спросила Макаса.
Талисс и Арам укоризненно взглянули на нее. Последний давно знал, что она не стесняется в выражениях, но полагал, что такое даже для нее – совершенно бесчувственно.
Но Мурчаль, совершенно не расстроенный ее словами, только пожал плечами.
– Нк.
Он продолжил рассказ, и друид снова заговорил:
– Ни трупов, ни каких-либо следов его народа. Огры с добычей всегда уходили обратно в горы. Этот набег случился месяц назад, и с тех пор Мурчаль не видел никого из своей деревни.
Макаса поднялась на ноги.
– Как часто происходили эти набеги?
Талисс взглянул на Мурчаля.
– Ффлфлк, – пробормотал тот.
– Ффлфлк флк? – переспросил Талисс.
– Флк флк.
Талисс задумчиво наморщил лоб.
– Мурлоки, – наконец сказал он, – не ведут счет времени так, как мы. Посему ответ его… скажем так, смутен. Пожалуй, я бы сказал: раз в пару месяцев.
– Раз в пару месяцев они добираются до побережья? – уточнила Макаса.
– Да.
– Значит, здесь, в холмах поблизости от их гор, облавы могут устраиваться и чаще. Без ночной вахты не обойтись.
– Это он и пытался сказать прошлой ночью, – догадался Арам.
– Пожалуй, да, – кивнула Макаса.
Талисс встал и потянулся.
– Не возражаю. Первую вахту могу взять на себя.
Макаса смерила ночного эльфа взглядом.
– Нет. Вы все отдыхайте, – наконец сказала она. – А мне все равно не до сна.
Друид с улыбкой пожал плечами и обратился к Араму:
– Думаю, мне еще не удалось заслужить доверие твоей подруги.
Он даже не пытался понизить голос, и потому Арам так же громко ответил:
– Учитывая, что мы пережили, у нее хватает поводов для опасений.
– А у тебя?
– И у меня. – Арам взглянул на Макасу, и оба они кивнули друг другу. – Но у меня есть Макаса, чтобы прикрыть мне спину.
– Разве ты не прикрываешь ей спину?
– Прикрываю. Но у нее получается намного лучше.
– Он учится, – сказала Макаса. Из того, что Арам слышал когда-либо от второго помощника капитана «Волнохода», это было ближе всего к похвале. – Все могут отдыхать. Я – на вахте.
Арам убрал блокнот и карандаш. Мурчаль свернулся клубочком у костра. Талисс с улыбкой обратился к Макасе:
– Неси свою вахту, а я буду нести свою. В такие прекрасные ночи я не сплю. Сказать по правде, я не сплю по ночам на природе уже более девяти тысяч лет.
Арам сглотнул.
– Девяти… тысяч лет?!
– Девяти тысяч тринадцати лет, если быть точным. Если бы не одна ночная попойка невдалеке от Небесного пика, вполне могло бы дойти и до десяти тысяч.
Мурчаль уже храпел у костра, но Арам вытаращил глаза и застыл от изумления: Талисс начал менять облик. Не изменились только рога и серебристые глаза. Он наклонился, коснулся земли, его одеяние на миг вспыхнуло и исчезло, руки превратились в передние ноги, а ступни и ладони – в копыта. Длинные волосы цвета льда стали короче, превратившись в мех цвета льда, быстро разросшийся по всему телу, покрытому странными, похожими на руны, отметинами. Завершая превращение, его лицо вытянулось и обернулось огромной оленьей мордой.
С отвисшими челюстями Арам и Макаса смотрели, как зверь огромными прыжками несется прочь в свете без малого полной луны, пока олень – калдорай – не исчез во тьме ночи.
Глава двадцать перваяДруидс-с-ская магия
Макаса разбудила Арама намного мягче, чем когда-либо на борту «Волнохода».
– Вынимай саблю, – шепнула она. – Заступай на вахту. Через пару часов наступит утро. Если до этого эльф вернется, буди меня. Если увидишь или услышишь что-нибудь, кроме храпа этого мурлока, буди меня.
Арам кивнул. Макаса кивнула ему в ответ.
– Держи глаза и уши открытыми.
С этими словами она улеглась спиной к догоравшему костру, положив рядом с собой гарпун и саблю, опустила голову на свой щит и закрыла глаза.
Арам, как и было приказано, встал и обнажил саблю. Помахал руками, чтобы согреться. Ступая как можно мягче, несколько сотен раз обошел вокруг костра. И все это время оставался начеку.
Наконец на востоке, возвещая восход солнца, появились первые проблески света. То же самое солнце уже взошло над Приозерьем. Робб уже разжег кузнечный горн, а Сейя готовит завтрак и, может быть, отправила Чумаза будить Робертсона и Селию…
Макаса спала. Арам и не знал, что она может проспать рассвет. Быть может, сон девушки означает, что, когда он на вахте, она чувствует себя в безопасности, что она начала больше доверять ему? Но, подумав, Арам решил, что ее сон – скорее, признак крайней усталости.
Он продолжал разглядывать Макасу и размышлять, и вдруг кто-то ткнул его в плечо сзади. От неожиданности мальчик едва не прыгнул в остывшие угли костра. Обернувшись, он увидел оленя. Оленя, державшего что-то в зубах. Не убирая сабли, Арам осторожно приблизился к нему. В зубах олень держал книжку. Это был…
Арам хлопнул по заднему карману, но блокнота там не оказалось. Этот треклятый громадный зверь подошел к нему чуть ли не среди бела дня и залез к нему в карман, пока он стоял и смотрел на Макасу! Олень протянул морду вперед. Свободной рукой Арам осторожно забрал у него блокнот. Олень тут же принял нарочито комичную величавую позу.
Арам оглянулся на Макасу. Она велела будить ее, если эльф вернется до утра. Но, строго говоря, утро уже наступило, а вернулся не эльф, а олень. Плюс к этому, Макаса явно