Все, как один – Арам, Макаса, Мурчаль и Клок – обернулись и увидели встречу виверны со своими детенышами. Обвив смертоносным хвостом одного, прижавшись клыкастой мордой к другому, она обняла – нежно и бережно – третьего когтистой лапой и крылом.
– Вот видишь, Арам… – сказал друид. – Это сделал ты…
– Мы, – поправил его Арам.
– Может, и мы… помогли. Подними меня… Хочу взглянуть, где мы… Хочу знать, где я… закончу свой путь.
С помощью Макасы и Клока Арам поднял Талисса. Впервые после приземления все пятеро огляделись по сторонам. Внизу до самого горизонта простирался огромный каньон Тысячи Игл, затопленный во время Катаклизма. Высокие тонкие шпили с плоскими вершинами поднимались над водой. Некоторые были так велики, что на их вершинах могли бы уместиться целые города.
– О-о, – вздохнул Талисс. – Мы на вершине… Небесного пика… Давным-давно… девять с лишним тысяч лет назад… я провел неподалеку весьма… запоминающуюся ночь. Э-э… она, определенно, запомнилась бы… если бы не выпивка.
Он засмеялся, но смех тут же сменился новым приступом кашля.
Обернувшись, Арам взглянул в глаза Талисса. Серебро в них потускнело, посерело и больше не отражало света. Взгляд его был туманен и слеп. Возможно, в этот миг друид видел перед собою ту давнюю-давнюю ночь – но только не мальчика. Каждый вдох давался ему все труднее и труднее.
– Арам, – сказал он. – Это очень важно. У тебя… есть дар… собирать людей вместе… силой своей магии…
– Твоя магия! – вскричал Арам, хватаясь за соломинку. – Желудь! Он же приносит жизнь!
– Да… пожалуйста… достань его…
Арам поспешно полез за пазуху друида, отыскал внутренний карман, вытащил лиловый кожаный мешочек и, путаясь в завязках, начал развязывать его, но пальцы ночного эльфа сомкнулись поверх мешочка в его ладони.
Вид с Небесного пика
– Слушай… – Голос друида звучал совсем тихо. – Обещай мне…
– Но…
– Слушай! – с ноткой нетерпения оборвал его друид. – Ты идешь в Прибамбасск… искать корабль домой… Там, в городе… есть друид… хранительница… из ночных эльфов. Ее зовут… – Талисс сглотнул, закашлялся, и изо рта его вытекла новая струйка крови. Арам утер губы друга краем рукава. – Ее зовут Фейрин… Фейрин Весенняя Песнь. Обещай отнести ей… этот мешочек… это семя…
– Обещаю, но…
– Я – не растение, Арам, – мягко перебил его Талисс. – Для меня… в этом семени… нет магии. Ты должен… отнести его… Весенней Песни. – Повернув голову, друид устремил невидящий взгляд на Мурчаля, словно ясно видел маленького мурлока перед собой. – Ты ведь… поможешь ему… ради меня?
– Мргле, мргле. Мурчаль мрругл Урум, Дулусс. Мурчаль мрругл.
Талисс вновь улыбнулся.
– Это… хорошо… мой дрррг мурлок… Но я думал… Я хотел бы…
– Мы отнесем мешочек куда нужно, – сказала Макаса. – Даем слово, и можешь считать, что это уже сделано.
– Спасибо вам… дорогие мои друзья. Вот видите… Все предначертано судьбой. И всякий следует… предначертанному пути. Компас… указал мне путь… соединив его с вашими…
– Прости. Прости, – сказал Арам, хоть и не понимал, за что просит прощения.
– Я ни о чем… не жалею. Теперь я ясно вижу… Твой путь – широкая дорога… Она привлечет к себе… множество душ. Для меня честь… быть первым. Береги этот компас…
Друид в последний раз коснулся верхней губы кончиком языка.
– Сберегу. Обещаю.
– О, и еще… одно. Семя… Берегите его… от влаги.
И Талисса не стало.
– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!
На восклицание Малуса все Гордунни из Забытого Города, заполнившие амфитеатр, ответили долгим молчанием.
Наконец огромный горбатый огр по имени Кор’лок – один из молодых воинов, направивших копья на Трогга – оглянулся на Малуса. Кор’локу, рожденному с единственным глазом посреди лба, всю жизнь твердили, что этой редкой чертой он отмечен для грядущего величия, подобно владыкам огров былых времен. Он часто мечтал о том, как вызовет Гордока на бой за главенство над кланом. Он был уверен, что сможет убить старого короля. Однако он опасался, что после этого ему, в свою очередь, бросит вызов Вордок или Аркус, а то и оба, и он, утомленный и истекающий кровью после первого боя, может пасть. Но теперь все три препятствия на пути к власти стали трупами. Остался лишь этот человек. Да, недомерку было не отказать в мастерстве. Однако теперь он был утомлен и истекал кровью после первого боя. Теперь уж точно пришел черед править ему, Кор’локу!
Шагнув вперед, он заорал Малусу сверху:
– Кто Гордок? Ты?!
Малус поднял оружие.
– Я убил Гордока! – заорал он в ответ. – Теперь я – Гордок всех Гордунни из Забытого Города!
– Человек – не Гордок! – презрительно захохотал Кор’лок. – Только огр – Гордок!
Малус улыбнулся, хотя Кор’локу, скорее всего, было не разглядеть этого издали.
– Ты вызываешь меня?
Кор’лок поднял копье.
– Кор’лок вызывает! Да!
– Кого ты вызываешь?
– Маленький человек Малус!
– Зачем Кор’локу вызывать Малуса, если Малус – не Гордок всех Гордунни из Забытого Города?
Это на время поставило Кор’лока в тупик. Лоб его сморщился, глаз сощурился, точно Кор’лок изо всех сил пытался разрешить эту загадку. Наконец он сказал:
– Пусть маленький человек Малус быть Гордок, пока Кор’лок не убить маленький человек Малус!
– Значит, сейчас Малус – Гордок?
– Сейчас! Да! Скоро! Мертвый!
– Значит, все Гордунни из Забытого Города согласны, что Малус – их Гордок?
Вначале никто не ответил. Тогда Кор’лок заорал:
– Соглашаться! Соглашаться!
Вялый хор голосов подтвердил текущий – хоть, теоретически, и временный – статус Малуса. Во всяком случае, спорить никто не стал.
Малус вновь поднял кверху клинок, и над ареной воцарилась тишина.
– Значит, Малус – ваш Гордок! – провозгласил он. – Я – Гордок! И Гордок принимает вызов Кор’лока!
Весьма довольный собой, Кор’лок осклабился. Он триумфально вскинул руки в ожидании приветствий – и был крайне расстроен, когда таковых не последовало. Но ничего. Как только он станет новым Гордоком, все переменится.
Он сделал еще шаг вперед, но тут нынешний Гордок-недомерок снова поднял меч и закричал:
– Я – Гордок! Гордок принимает вызов Кор’лока! И выбирает в заступники Трогга! За Гордока бьется Трогг!
Кор’лок снова наморщил лоб. Такого в его плане не было. Однако сей неожиданный поворот тревожил его недолго: Трогг немедленно шагнул к нему и вонзил свою руку-меч в спину юного Кор’лока, проткнув его насквозь.
Кор’лок, отмеченный судьбой для будущего величия, рухнул замертво в проход между рядами амфитеатра.
Малус поднял меч:
– Кто еще хочет бросить вызов Гордоку?
Наступила тишина. Малус оглядел арену в поисках потенциальных смутьянов. На миг его взгляд задержался на Трогге. Огр из клана Изувеченной Длани явно был недоволен. И Малус догадывался, отчего. Трогг в глубине души был приверженцем традиций, а он, Малус, извратил обычаи огров и законы Гордунни в угоду собственным надобностям. Или, по крайней мере, в угоду надобностям Сокрытых. Малус понимал: только это последнее соображение и не позволяет Троггу бросить вызов своему хозяину – ведь огр дал клятву служить делу Сокрытых. Только поэтому в ответ на его взгляд Трогг покорно склонил голову.
Больше никто не выступил вперед. Двойной опасности – победителя прежнего Гордока и огра из клана Изувеченной Длани – оказалось более, чем достаточно, чтобы держать остальных в узде. В последний раз подняв меч, Малус закричал:
– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!
И Гордунни из Забытого Города – все, как один – подхватили:
– Да здравствует Гордок!!!
Близилось утро. Восток стал светлее.
Арам опустил взгляд к мешочку на ладони.
«Теперь и я в долгу. Я обязан Талиссу жизнью», – подумал он.
Будто прочтя его мысли, Макаса сказала:
– Мы разделим с тобой эту заботу, брат. Компас твоего отца и семя Талисса.
Арам поднял на нее затуманенный слезами взгляд. Плакал ли он по погибшему Талиссу, или по Грейдону Торну? А может, то были слезы благодарности за верность его новой сестры, Макасы? Этого он не знал и сам. Вероятно, и то, и другое, и третье. Все сразу. Почувствовав неимоверную усталость, мальчик привалился к Макасе плечом. Она обняла его в ответ, и некоторое время все хранили молчание.
Оставалось только выбраться из гнезда виверны и спуститься с горы. Среди них больше не было никого, хоть как-то владеющего таурахэ, не говоря уж о тех самых надлежащих выражениях. Но Арам был так уверен в благодарности виверны, что принялся жестами и мимикой упрашивать Один Глаз спустить их всех вниз – хотя бы до северо-западного склона каньона Тысячи Игл.
Старина Один Глаз искоса сощурилась на Арама, не слыша надлежащих выражений. Но что ей оставалось делать? Этих четверых так или иначе нужно было выставить из гнезда. А это означало – съесть их, сбросить вниз со скалы или сделать то, о чем просит мальчишка. Посмотрев на расшалившихся детенышей, она вспомнила о многих месяцах тоски и боли, когда не могла даже взглянуть на них, заключенных в терновую тюрьму. Арам оказался прав. Она была слишком благодарна мальчику, чтобы отказать ему в помощи.
Как только Талисс расстался с жизнью, Макаса аккуратно вынула арбалетные болты из его спины. Такова была традиция ее народа. «Ибо как же душе упокоиться, если причина смерти – навеки с ней?»
Клок счел это крайне странным. Традиции его народа гласили, что Талисса нужно съесть – ведь теперь ночной эльф стал просто падалью. Гнолл предложил Араму так и поступить, и на миг на лице Арама проступило нешуточное отвращение.
Но Арам не расстроился. Положив руку на плечо Клока, он ответил:
– Это… э-э… не по-калдорайски.
Все вместе, четверо юных путешественников бережно завернули друида в его одеяние. Арам надел отцовский плащ, на котором остались следы крови ночного эльфа. «Я потерял в этом путешествии слишком многих», – подумал он, твердо решив не терять больше никого.