Связав стеблями несколько цветков, она подняла их к солнцу, дабы полюбоваться своей работой.
– Я вовсе не говорил, что…
– Знаю, иногда ты думаешь, что я дурочка, что все вокруг вижу в розовом свете, но это не так. Знаю, Макаса считает меня бестолковой, будто грязный булыжник, но и она ошибается, – продолжала Дрелла, сорвав еще один из придорожных цветов и прибавив его к растущему венку. – Мягкость вовсе не всегда означает слабость, как жесткость не всегда означает силу. Мало этого: жесткое обычно становится хрупким, а хрупкое нередко дает трещину.
Согласно кивнув, Арам скинул плащ и перебросил его через плечо. День становился жарким, а взмокнуть от пота и начать благоухать рядом с Дреллой ему ничуть не хотелось.
– Мы просто по-разному смотрим на вещи, и с этим все в порядке. Но сейчас мы взялись за дело вместе, помнишь? Раз так, каждый должен пустить в ход все то, в чем силен. К примеру, я знаю, куда мы идем, а потому постарайся мне в этом довериться.
– Хорошо! – радостно воскликнула Дрелла и водрузила на голову завершенный венок.
Оттенки венка оказались вполне под стать многоцветью ее волос: казалось, цветы растут среди вьющихся локонов сами собой. Хвост дриады тоже словно бы принял ярко-зеленый, изумрудный оттенок.
– Вон их застава, – предостерег Арам, указывая на тропу, ведущую вправо и вверх.
Тропу окаймляли вереницы тауренских тотемов, а темные силуэты, движущиеся среди деревьев на гребне возвышенности, были прекрасно видны даже издали.
– Теперь поспешим! Нам нужно вернуться в лес.
Дрелла послушалась, в кои-то веки не возразив ни словом. Поддерживая друг друга, оба помчались вниз, вдоль пыльной тропы. Из-под ног градом брызнули камни и щебень. Путь оказался коварен, раз или два Арам чудом не оступился, но, наконец, они добрались до поросшей травой опушки леса внизу и скрылись среди деревьев. Здесь они приостановились, и Арам, выглянув из-за толстого ствола, увидел вооруженного до зубов тауренского храбреца, остановившегося посреди ведущей к заставе тропы. Прикрыв глаза ладонью, таурен принялся оглядывать окрестности, но вскоре оставил это занятие и двинулся к вершине холма.
– Чуть не попались, – пробормотал Арам, утирая покрывшийся потом лоб. – Нужно идти осторожнее и как можно тише.
– Да, – подтвердила Дрелла, галопом устремившись по склону вниз, в глубину зарослей. – Ой, гляди! Баран! На вид очень даже бодрый…
Побежавший было вдогонку, Арам замер на месте, как вкопанный. Тем временем Дрелла пустила в ход свои чары. Подняв руки, точно сдается в плен, она двинулась к своенравному зверю. Баран оказался огромен, мохнат, а уж рога… раскинь руки вширь – пожалуй, до кончиков не дотянешься! Глаз его, скрытых в густой грязной шерсти, Арам разглядеть не сумел. Спину барана украшали золотисто-коричневые и белые завитки. Стоило Дрелле подойти ближе, зверь подался назад, вскинулся на дыбы и тревожно заблеял.
– Я тебе не враг, – с мелодичным смехом заверила его Дрелла. – Все это совсем ни к чему! Разве гадкие, злые создания так могут?
С этими словами она пару раз сморщила нос, вильнула кургузым оленьим хвостиком, и это словно бы позабавило или умиротворило барана. Негромко мемекнув, он склонил голову и ткнулся могучими рогами в плечо дриады.
– Ну вот, так-то намного любезнее, – сказала она барану, маня Арама к себе. – Теперь он наш друг, а зовут его Одуванчик.
– Одуванчик? – Покачав головой, Арам медленным широким шагом придвинулся ближе.
– Да, Одуванчик. Я думаю, имя чудесное – просто на диво!
– Ладно. Пусть будет Одуванчик. А ехать-то на себе он мне позволит?
Дрелла задумчиво побарабанила пальцами по подбородку и склонилась к барану, глядя ему в глаза. Казалось, они разговаривают без слов, и на Арама это, признаться, произвело немалое впечатление. Нет, впечатление Дрелла на него производила и раньше, но сейчас все это застало его врасплох.
– Я сказала: только до экспедиционного лагеря. На том мы и порешили.
– Здорово, – облегченно вздохнув, сказал Арам. – Превосходно! Спасибо тебе. И… э-э… его от меня тоже поблагодари.
– С радостью!
Но, стоило Араму набраться храбрости и оседлать барана, сзади, со стороны заставы Скалоходов, раздался вопль. Баран взвился на дыбы, сбросив со спины Арама. За первым криком последовали новые, поднялась ужасная суматоха, земля задрожала, точно под натиском каменной осыпи. С вершины холма донесся рев рога – куда более громкий и грубый, чем звуки рогов ночных эльфов. Между стволами деревьев заклубилась пыль, а та, что ее подняла, громко взывая о помощи, бросилась прямо к ним, преследуемая по пятам четверкой разъяренных тауренов.
– Галена! Нужно ее выручать!
Взяв с места в галоп, Дрелла помчалась навстречу копьям и воплям – прямо под ноги набегавшим врагам.
Глава одиннадцатая. Тайное становится явным
Катания на кодо Галену сроду не привлекали, и к бешеной скачке верхом на баране она, подхваченная и вздернутая на его спину, отнеслась в том же духе. Даже то, что для езды на баранах она была чуточку великовата, не помогло. Однако таурены с заставы Скалоходов неотступно последовали за нею в лес, злобно вопя и размахивая копьями, и, не вмешайся вовремя Арам с Тариндреллой, Галена запросто могла бы пасть жертвой их нападения.
– Бегите! – крикнула дриада, отколовшись от них.
– Нет! Мы должны защищать ее! Нет, нет, нет! – завизжала Галена, однако ее никто не послушал.
Почти разжав пальцы, неловко сомкнутые на Арамовом поясе, тауренка извернулась и оглянулась назад, на Дреллу, помчавшуюся навстречу преследователям.
– Я поклялась защищать ее! Разверни эту тварь!
– Она знает, что делает! – ответил Арам, перекрывая грохот копыт и свист ветра в ушах.
– Она же священна! Она же…
Все остальные слова застряли в ее горле. Точно завороженная, Галена смотрела, как дриада вскидывает руки к небу, а деревья вокруг содрогаются, трещат и разом склоняют вниз ветви, отделяя Тариндреллу от погони непроходимой стеной. Услышав, как таурены с недоуменным ревом врезались в густое сплетение веток, дриада восторженно взвизгнула, заплясала на месте и помчалась догонять товарищей. Упругим галопом она легко настигла бегущего барана, и путники устремились вниз, в долину, а остановились лишь после того, как обнаружили среди деревьев удобное место для наблюдения.
Арамар спрыгнул с барана первым и помог спешиться Галене.
– Спасибо, – заговорила та, – но я вот о чем…
– Нет, – перебил ее Арам, глядя ей прямо в глаза, – назад мы не вернемся, если ты ради этого нас догнала.
– Правда, отправиться следом за нами – это с твоей стороны очень мило, но я иду с Арамом, дядю его искать, – добавила Тариндрелла, нежно смахнув с плеч Галены листья и мелкие камешки.
– В Дозорном холме поднимется страшный переполох, – сказала Галена.
Она просто не верила собственным ушам. Выходит, дриада не просто убрела прочь по зову минутного каприза? Выходит, она бежала? Наверняка это все человек! Это он виноват! Ведь Дрелла во всем слушалась и Галену, и мастера Тал’дару, шла им навстречу охотно, с искренним интересом, а вот Арамар с самого начала скучал и был ко всему безучастен. Ни разу ведь не удосужился подойти да уделить хоть немного внимания тому, чего они пытались добиться!
– Ты думаешь только о себе! – сказала Галена мальчишке. Обычно она перепалок не затевала, но тут дело было серьезное. – Я поклялась защищать ее, это ты понимаешь? Она для нас священна. Особенна. И ты не вправе так запросто удирать с ней только потому, что с родственниками возжелал повидаться!
– А ты сама не знаешь, о чем говоришь! – обрушился на нее Арамар. – Она тебя даже не знает, она знает меня! Мы с ней связаны особыми узами, вот ей и хочется со мной пойти. Нет у нас больше времени на ваши ритуалы. Вы оба сами сказали, что нашу связь не расторгнуть, а значит, мы должны идти дальше, не то…
Тут Тариндрелла, жалобно вскрикнув, рухнула наземь и прикрыла глаза ладонями. Галена и Арамар разом бросились к ней.
– Не надо больше ссориться! – прохныкала Тариндрелла, залившись слезами. – Не надо больше кричать!
Арам вздохнул, поднялся, запустил обе пятерни в буйные длинные лохмы.
– Она права, ни к чему это все. Послушай: если хочешь, можешь пойти с нами. А как только до лагеря экспедиции доберемся, пошлем в Дозорный холм весточку, дадим знать, что с нами все благополучно. Я вовсе не собирался с собой ее уводить, понимаешь? Один пытался уйти.
– Он прав, – негромко подтвердила Тариндрелла, утирая мокрые щеки. – Он и ушел бы один, но я этого допустить не могла. Не можем мы разделиться, если вот так вот друг с другом связаны. Мастер Тал’дара сам сказал: наши узы слишком прочны.
На это ни Галена, ни Арамар не ответили ни словом. Человеческий мальчик переступил с ноги на ногу, внезапно покраснел, сбросил на землю перекинутый через плечо плащ, кивнул раз, другой, третий и, наконец, выпалил:
– Да. О чем она говорит… то есть, связь между нами… она прочна, и то, что я чувствую… Ну, оно тоже прочно. Не хотелось мне в этом признаваться – ни себе самому, ни кому-то другому, но дело-то, наверное, очевидное.
Тауренка помогла Тариндрелле подняться на ноги. Опершись на нее, дриада окончательно утерла слезы. Теперь, когда все споры кончились, она казалась куда как спокойнее.
– Что «дело очевидное»?
Тревожась о священном создании, которое поклялась защищать, Галена едва удостоила человеческого мальчишку внимания.
– Что я… что я из-за нее голову потерял.
Тариндрелла ахнула, будто ей кулак в живот угодил.
– Арамар! О чем ты? На месте твоя голова, вот же она!
– Что? Я… Э-э… Я…
Ошеломленная, Галена негромко фыркнула. Неужто все человеческие мальчишки настолько несуразны?
– Это значит, – пояснила она, легонько потрепав Дреллу по спинке, – что ты ему нравишься в романтическом, понимаешь ли, смысле. Как у его сородичей, когда женятся.