ов не нашлось. Леха тогда заплакал.
Это я вспомнил далеко не все случаи.
Самое глупое, что Леха правда отлично вяжет, ему нечего стыдиться. Думаю, люди даже покупали бы у него шарфы и с удовольствием носили. Если бы Коля не затравил его и не заставил стесняться своего увлечения.
– Он согласился. Сказал, что без проблем принесет мне завтра шарф, у него дома их полно, – вернулась радостная Маша за наш стол.
На следующий день она сдала шарф, и учительница труда несколько минут ее хвалила. Сказала, правда, что он немного похож на тот фиолетовый шарф, который в прошлом году носила Яна, – такой же яркий и полосатый. Но добавила, что шарф Маши связан гораздо аккуратнее, наверное, потому что сделан «женскими руками».
– Да я просто за год научился вязать лучше, – улыбаясь, ответил Леха, когда мы после школы качались на качелях.
– Вот я сдала твой шарф, меня похвалили за аккуратность. Но почему никто не хвалит за это тебя? Почему люди думают, что если мальчик вяжет шарфы, то сразу что-то не так? – грустно спросила Маша у вселенной.
– Недавно мама рассказывала мне, что у всех людей разные точки зрения. Если чужая точка зрения отличается от твоей, это не значит, что она неправильная. Было бы здорово, если бы это понимали все люди и не учили других, какие для них увлечения правильные, а какие нет, – сказал я.
– Особенно это касается Коли, – тихо добавил Леха и вздохнул.
– Забей, он просто всегда завидовал, что не умеет делать такие же классные штуки! – крикнула сверху Яна, уже раскачавшая качели до максимума их возможностей.
– Хочешь, я спрошу у мамы, что сделать, чтобы он от тебя отстал? Она у меня очень умная, – предложил я.
– Не знаю. Можно, наверное. Как хочешь.
Интонация у Лехи была очень неуверенная, но я точно решил спросить. Запишу и передам ему.
2 декабря, среда, вечер
Мама рассказала, что в школе она любила писать стихи и ее за это травили одноклассники.
Когда я впервые вышла на сцену, оглядела зал и прочитала свое стихотворение, я поняла: если я буду уважать свое увлечение, его будут уважать и другие. Неважно, какие у меня стихи, нравятся они кому-то или нет. Они в любом случае имеют право существовать, в моей тетрадке так точно.
Когда я уже училась в институте, дружила с музыкантами, выступавшими на городской площади. Они предложили мне в перерывах между песнями читать что-нибудь из своих стихов. Я очень волновалась, но все прошло здорово: мне хлопали, просили еще. А некоторые просто спокойно проходили мимо. Тогда я осознала еще кое-что: если мои стихи кому -то не нравятся, эти люди могут дальше идти своей дорогой. Тогда буду счастлива и я, и они, где-то вдали от моих стихов.
Так что, думаю, есть два варианта выйти из ситуации, когда над твоими увлечениями смеются. Первый вариант: перестать стесняться заниматься тем, что ты любишь. Так ты покажешь окружающим, что их мнение волнует тебя только тогда, когда они хотят сделать тебе комплимент, и никогда больше.
Второй: перестать заниматься любимым делом, выбрав, что тебе дороже – спокойствие или мечта. Бывает так, что насмешки слишком сильно обижают человека и ему проще отказаться от своих увлечений, чтобы жить спокойно. Это тоже его выбор.
Только есть важное уточнение – увлечение не должно приносить другим дискомфорт. Например, убивать и коллекционировать голубей – это не увлечение. Это издевательство над животными. Такое важно различать.
Глава 23. Разрушение
8 декабря, вторник, вне времени
Пересказ по литературе становится гораздо интереснее, когда отвечающий забывает, чем кончилось произведение.
Тогда ему с места подсказывает друг – пишет на листке и будто случайно поднимает его или роняет ручку под парту и шепчет продолжение оттуда. Тут главное – остаться незамеченным учительницей.
Обычно за этим представлением наблюдает весь класс.
Думаю, каждый внутренне делает ставки, получится у подсказчика завоевать для стоящего у доски тройку или нет. Часто получается.
Но сегодня ставок не было. Женя ничего не шептал Коле, и тот стоял у доски в тишине. Все понимали, что обычного представления не будет, но как будто ждали чего-то. Неловкий момент.
Глаза у Коли были беспомощные. Я видел у него такие только однажды…
…Все готовили подарки. Это было Восьмое марта у первоклассников. Все мамы, бабушки и даже папы были приглашены на чаепитие. Ученики очень волновались, без устали мастерили свои открытки и поделки на уроках труда. Кто-то слепил из пластилина цветочный горшок, кто-то нарисовал мамин портрет и приклеил к ее волосам ромашку. Коля сделал большую розовую открытку. Он сказал, что мама любит орхидеи и желтый цвет, поэтому он придумал желтую птицу и положил в ее лапки желтую орхидею. Птицу и цветок Коля нарисовал отдельно, а потом вырезал и приклеил на открытку. Орхидея была пышная, с шестью красивыми лепестками: пять желтых и один малиновый.
В день праздника Коле не терпелось вручить открытку маме. Ведь он так старался и изобразил на подарке все, что она любит!
Сдвинули парты, за длинным столом разместились родители и дети. Ребята читали стихи, затем брали с отдельной парты, оформленной как выставочный уголок, подарки и направлялись их дарить.
Коля нерешительно подошел к маме. Рядом также сидел папа, и что-то внутри Коли подсказывало ему, что все будет как всегда.
– О, Вера, смотри, что наш оболтус принес! А это что за недорощенный попугай? И чей огород он ободрал? Че цветок такой огромный, таких же в природе не бывает! У всех детей нормальные открытки, а ты чего такую уродливую сделал, а, Колян?
Папа Коли продолжал свою тираду, мама виновато молчала, опустив голову, а Коля растерянно смотрел на одноклассников и их родителей. Среди общего шума праздника были слышны фразы «Ничего не умеешь», «Совсем недалекий», «Ты что, язык проглотил?», адресованные одному ребенку в классе.
Классная руководительница возилась с чашками и блюдцами, другие родители были заняты своими детьми. Коле казалось, что он для всех перестал существовать. В мире были только он и этот громкий голос.
Потом принялись за чай. Но Коле уже не хотелось. Он вышел в коридор, сел на скамейку и уставился в окно. Опускались сумерки, в коридоре было темно.
Подвижная и быстрая, Катя уже успела подарить открытку маме и сбегать в туалет на другой этаж. Она возвращалась в класс.
– О, Коля! Ты уже подарил открытку? Маме понравилось? А я уже подарила, и моей очень понравилось! Ты чего такой грустный?
Что-то случилось? Ты можешь рассказать мне, я никому не скажу! – раздался звонкий голос за спиной Коли.
– Ничего, – ответил он не поворачиваясь.
– Нет, я вижу, ты грустный! – Катя села рядом. Заглянула Коле в глаза.
– Отстань.
– Ладно. Если что, я в классе, – смирилась Катя. Голос у нее был уже не такой довольный. Ее эмоции всегда менялись быстро. Одноклассник Коля, который чаще всего был в школе угрюмый и ни с кем не разговаривал, расстроил ее. Сейчас ведь праздник, почему он опять грустит? Захотелось ему помочь.
Катя сходила в класс и принесла Коле пирожное с праздничного стола.
– Вот, держи. Это мои любимые пирожные. Я всегда их ем, когда мне грустно, – протянула сладость Катя.
– Не надо. Спасибо. Ешь сама.
Коля думал о том, что ему не понравилось быть таким беспомощным. Он хотел быть самым лучшим и самым сильным. И самым умным. Но учеба давалась ему тяжело. Отец запрещал маме помогать Коле с уроками и кричал, что сын все должен делать сам. И Коля делал. Ему было очень трудно, многое непонятно. Он подолгу сидел за учебниками, часто до того момента, пока отец не приказывал идти спать. На следующий день он шел в школу с недоделанными домашними заданиями.
Однажды он увидел, как на поле ребята играли в футбол. Один из них бил по ногам всех, кто был препятствием на пути к воротам. Коле понравилась эта сила. Он попросил отдать его на футбол. Отец сказал, что это хороший вид спорта, мужской. Мама тоже была не против, хотя практически не имела права голоса в семье. Согласие для нее было не правом, а обязательством.
На футболе Коля быстро стал лидером. Тренировался с упорством. Иногда после футбольной тренировки оставался на секцию борьбы. Ему было интересно, как это – драться. Его отец умел драться и часто демонстрировал навык дома. Коля тоже хотел научиться.
Когда на секцию футбола пришел Женя, Коля уже был там самым крутым. Женя тоже быстро выбился в лидеры. И они подружились – капитан команды и лучший нападающий.
Интерес к учебе Коля потерял. Но понял: если быть сильным, можно заставлять других учиться за тебя. Такие как Веня, например, давали списывать лишь после одного подзатыльника. Оценки были средние, отца это устраивало, значит, и Колю тоже.
Теперь он всегда мог дать сдачи, но это уже было не нужно, ведь все боялись его. Репутация человека, который способен на что угодно, ему нравилась. Правда, не нравилось, что он лучший не во всем. Учеба его не интересовала, но раздражало, что окружающие считают его тупым. Он чувствовал снисхождение остальных.
Жаль, что силой нельзя добиться всего. И когда он тупил у доски, а все смотрели на него то ли с сочувствием, то ли с насмешкой, глаза у него иногда становились такие же беспомощные, как перед отцом с открыткой в руках…
– Коля, садись. Два. Читать надо.
– Светлана Геннадьевна, я вспоминал! – попытался возразить Коля.
– Ты уже десять минут тут стоишь. За это время можно было вспомнить, даже если не читал. Садись.
– Но я читал!
– Не думаю, что ты это умеешь.
И Коля сел. Глаза у него были уже не беспомощные, а злые.
8 декабря, вторник, вечер
Если бы к Коле не относились снисходительно, вдруг он был бы другим? И что-то в нашем классе сложилось бы по-другому?
После хора я решил поговорить с мамой о том, что делать, когда окружающие относятся к тебе снисходительно, считают глупым.