а ее пределами
В последние годы в некоторых школьных округах были предприняты усилия по подготовке групп добровольцев для оказания помощи учителям и учащимся после критических инцидентов, таких как самоубийство, неожиданная смерть, стихийное бедствие или стрельба в школе. Роли и обязанности школьных психологов и консультантов резко изменились с середины 1980-х годов, когда слова «кризис» и «травма» еще не звучали на собраниях персонала и в программах подготовки школьных психологов. Последние несколько лет вывели на передний план вопросы работы с последствиями трагедий, во многом из-за увеличения числа стихийных бедствий, вызванных экстремальными погодными условиями, из-за появления новых заболеваний, стрельбы в школах, повсеместного освещения насилия в средствах массовой информации и проявлений терроризма вблизи места жительства.
В 2000 году Национальная ассоциация школьных психологов (NASP) добавила новое требование к своей программе аттестации. Школьные психологи теперь должны обладать навыками проведения кризисных вмешательств. Это понятно в свете того факта, что некоторые травмирующие события, которые когда-то были редкими и экстраординарными, стали обычной частью жизни многих учеников. В результате этих изменений в школах получили широкое распространение две кризисные модели: 1) управление стрессом в критических ситуациях, или Модель Митчелла; 2) кризисное вмешательство. Последняя вобрала в себя все лучшее из программы Американского Красного Креста по охране психического здоровья в случае стихийных бедствий, практики мини-марафонских групп Ленор Терр, модели Митчелла и других подходов.
Третья, наиболее поздняя модель, набирающая популярность в школах, – это «Структурированное сенсорное вмешательство для детей, подростков и родителей, переживших травму» (SITCAP)1. За исключением SITCAP, перечисленные программы антикризисного вмешательства были быстро введены в школьных округах, однако исследований их эффективности практически не проводилось.
По мере того как исследования стали постепенно проводиться, становилось ясно, что две предложенные модели раннего дебрифинга критических инцидентов во многих случаях отнюдь не полезны, особенно для детей2. При данных подходах жертв происшествия просят рассказать о своем пережитом опыте, но нет протокола обработки тех проявлений, которые возникают, когда они рассказывают свои ужасные истории. Часто это приводит к тому, что ужас переживается заново и никакого облегчения не происходит.
Первое – не навреди!
Марк – опытный больничный медбрат; он вызвался быть добровольцем на демонстрационном занятии курса Соматического переживания®. Работая в отделении «Скорой помощи», Марк был свидетелем многих ужасных случаев и хотел поработать с одним особенно навязчивым образом. Сорок пять минут спустя, после осторожной работы с ощущениями, эмоциями и убеждениями, сопровождавшими этот образ, Марк освободился от шокового паттерна, который постоянно активировался при малейшем напоминании об инциденте. Когда шок покинул тело мужчины, его цвет лица и дыхание изменились. Оцепенение сменилось горем из-за своей беспомощности и неспособности что-либо сделать для маленького ребенка, явно подвергшегося насилию, которого он осматривал много лет назад в отделении «Скорой помощи». Марк также освободился от ужасных чувств, которые испытывал к матери ребенка, совершившей такой поступок. Он смог наконец испытать глубокое чувство облегчения. После этой сессии Марк поделился со мной своим опытом, который вынес из Тренинга по управлению стрессом в критических ситуациях. Он прошел этот курс в 1996 году вместе с другими сотрудниками экстренных служб – пожарными, парамедиками и полицией.
«Мне до сих пор снятся кошмары после одной истории, которую инструктор рассказал во время нашего тренинга в качестве примера, – сообщил Марк. – Это было невероятно травмирующе. Я чувствовал, что цепенею». Затем мужчина добавил, что он ненавидел, когда его вызывали на дебрифинг (имелся в виду CISD – дебрифинг стресса критических инцидентов ), потому что, по его словам, их «учили методу, как их (жертв) просто снова слепить вместе, без значительного облегчения состояния».
Марк продолжил описывать свою подготовку к дебрифингу. Их учили, что для данной процедуры достаточно задать три вопроса: 1) Как вас зовут? 2) В чем заключается ваша работа? 3) Что вы видели? Была дана короткая лекция о травме и том, как нормализовать любые реакции – и все. Никакой работы с ужасными переживаниями, которые они просили описать людей! Правда, одно заявление в защиту метода дебрифинга критических инцидентов Марк все же сделал, сказав, что он не претендует заменить собой психотерапию.
Мы (авторы этой книги) считаем, что такой дебрифинг при отсутствии работы с реакциями человека может приводить к ретравматизации, особенно у детей.
Надо отметить, что пионеры дебрифинга признавали важность формирования групп из пострадавших людей, где им предоставлялась бы необходимая информация и оказывалась помощь для восстановления их социализации. Сейчас, в наше время, опираясь на исследования, мы можем построить и усовершенствовать новую модель работы с пострадавшими людьми. Мы знаем, что разговор о случившемся ужасном событии не имеет ничего общего с обработкой образов, чувств и мыслей, в котором участвует непосредственно сам носитель ощущений. Необходимы дополнительные исследования, чтобы определить, как будет оказываться помощь пережившим критические события, особенно детям.
В 2003 году в Communiqué (информационный бюллетень Национальной ассоциации школьных психологов) вышла статья под редакцией доктора философии Стивена Брока, где были обобщены некоторые из основных выводов конференции, на которой изучались результаты ранних психологических вмешательств для выживших в результате стихийных бедствий. Брок также составил очень подробный обзор имеющихся исследований по дебрифингу в документе, озаглавленном «Исследования и опыт кризисного вмешательства»3. Брок и его соавтор Шейн Джимерсон пишут в книге «Характеристики и последствия кризисных событий: учебник для школьного психолога» (Characteristics and Consequences of Crisis Events: A Primer for the School Psychologist): «Было понятно, что эти кризисные вмешательства в раннем школьном возрасте были рефлексивными, без возможности самопроверки»4. Сделанный ими обзор литературы показал, что исследования проводились в основном на взрослых, и лишь в нескольких принимали участие подростки. Результаты варьировались в зависимости от характера травмирующего события. Вот некоторые выводы относительно дебрифинга в том виде, в каком он проводится в настоящее время:
1. Среди подростков и взрослых, получивших незначительные физические травмы в результате дорожно-транспортного происшествия, дебрифинг, который включал в себя возможность выразить эмоциональные и когнитивные реакции и рассказать участникам о симптомах травматического стресса и стратегиях его преодоления, очевидно не способствовал более быстрым темпам восстановления по сравнению с восстановлением, которое произошло бы без подобного психологического вмешательства5.
2. Дебрифинг критических инцидентов противопоказан в качестве краткого (менее шестидесяти минут) отдельного индивидуального вмешательства для взрослых – жертв острой физической травмы. Этот метод может быть применим в составе комплексного подхода или в сочетании с другими мероприятиями.
3. Когда речь шла о крови, испытуемые, которые не подвергались дебрифингу критических инцидентов, справлялись лучше, чем те, кто проходил дебрифинг.
4. Исследования не были стандартизированы. Необходимы научные исследования для того, чтобы выработать улучшенные, эмпирически обоснованные практики для использования в наших школах.
Альтернативный подход к кризисному вмешательству
Соматическое переживание® предлагает новую перспективную модель кризисного вмешательства для использования в школах и в других местах, где это потребуется.
Метод использовался при работе с тайскими детьми после цунами 2004 года в Южной Азии. Неопубликованные предварительные данные исследования, проводившегося в течение года после этой работы, показывают положительные результаты. Проводится сравнение между жертвами цунами, которым была оказана первая помощь по методу Соматического переживания®, и теми, кому этот метод предоставлен не был. Соматическое переживание® также использовалось при работе с жертвами ураганов «Катрина» и «Рита» в Соединенных Штатах. Те, кто получил помощь по методу Соматического переживания® в Новом Орлеане и Батон-Руже, участвуют в совместном исследовании, в котором субъекты сравниваются в том числе по возрасту, полу и социально-экономическим факторам. Первые полученные результаты являются весьма многообещающими и представляют собой надежную фактическую базу результативности метода Соматического переживания® (в формате от одного до двух сеансов) в условиях стихийных бедствий.
Акцент в первой помощи по методу Соматического переживания® делается на облегчении симптоматики путем деактивации возбуждения (саморегуляции), а не на сборе информации, когда людей заставляют описывать пережитое ужасное событие. Вместо этого их просят поделиться своими трудностями после травматического события. Распространенные реакции после катастрофы включают в себя следующее: нарушения питания и сна, раздражительность, состояние прострации, слабость в конечностях, усталость, онемение, головные боли, мертвенность, флешбэки, беспокойство о будущем, панику и чувство вины выжившего. Необходимо сделать все, чтобы избежать ретравматизации, удерживая человека от попыток рассказать историю события. Это скорее психофизиологический и образовательный подход, суть которого в том, чтобы прислушаться к нуждам ребенка или взрослого, чтобы вывести их из состояния шока и страдания. Ощущения и эмоции обрабатываются постепенно, очень небольшими шагами. Человек раскрывает те или иные фрагменты своей истории, только когда они возникают спонтанно, а не преднамеренно спровоцированы во время работы.
Кризисный дебрифинг в школе
В следующем примере вы еще раз увидите, как осуществляется антикризисная помощь по методу Соматического переживания®.
В этой истории группа учеников средней школы в ожидании своего автобуса беспомощно наблюдала за стрельбой из проезжавшей машины. Консультант-психолог встретился с группой пострадавших ребят позже в то же утро, а затем еще несколько раз. Однако у одного мальчика и одной девочки по-прежнему были проблемы, и их направили на консультацию к психологу – специалисту по кризисным ситуациям. После использования нашего соматического подхода симптомы у обоих подростков исчезли. История Кертиса, приведенная ниже, является ярким примером того, как использовать метод Соматического переживания® после кризисной ситуации.
Возможно, вы помните Кертиса из второй главы. Он был учеником средней школы, который стал свидетелем стрельбы на автобусной остановке. Его направил к нам психолог-консультант, поскольку Кертис не мог перестать думать об этом событии. В школе Кертис был беспокойным и рассеянным; дома – физически агрессивным со своим братом. Когда я познакомился с подростком, он сказал мне, что не хочет вести себя так, как ведет себя сейчас. Он «хотел бы снова почувствовать себя самим собой» и сказал, что его самой большой проблемой было чувство гнева, которое он испытывал каждый раз, когда представлял себе человека, которого застрелили. Кроме того, Кертис отвлекался на уроках и плохо спал. Но он поделился тем, что больше всего его беспокоило совершенно новое чувство – желание причинить кому-нибудь боль, кому угодно, и он не понимал причин этого желания.
Когда я спросил, где именно он чувствует гнев, Кертис ответил: «В ногах и ступнях». Вместе мы стали отслеживать ощущения в его ногах и ступнях. Через минуту или две отслеживания Кертис смог сказать мне, что его ноги хотят брыкаться. Он также упомянул, что любит кикбол и футбол, и описал ощущение силы в ногах. Работая вместе со мной дальше, Кертис обнаружил, что ему жаль, что он не мог выбить пистолет из рук стрелявшего бандита. Я попросил подростка пнуть ногой футбольный мяч точно так же, как он хотел пнуть пистолет.
Мальчик начал энергично бить по мячу. Вместо того чтобы дать Кертису наносить быстрые и сильные удары, что могло бы только завести его, я мягко показал ему, как делать движение пинка по мячу в замедленном темпе. Я попросил подростка описать ощущения в бедрах, ногах и ступнях, когда он готовился ударить (движение, которое хотело сделать его тело, чтобы остановить насилие). Затем предложил Кертису отдохнуть и понаблюдать за ощущениями в ногах. Так мы повторили несколько раз. Каждый раз, когда мы заново проходили эту последовательность, его ноги дрожали. Как только эта активированная энергия разрядилась, Кертис сосредоточился, сделал глубокий вдох и пнул по мячу, почувствовав, как к нему возвращаются уравновешенность, сила и уверенность, после чего он потерял желание причинить боль случайному человеку.
После этого сеанса первой помощи, во время которого мы вывели тело Кертиса из состояния шока, симптомы исчезли. В последующие несколько недель, на протяжении которых мальчик работал со школьным консультантом, симптомы не вернулись. Он почувствовал облегчение, что больше не испытывает бессмысленной агрессии. Кертис сказал, что снова чувствует себя самим собой. Он не только получил свои силы обратно – он получил обратно свою целостность!
Суть этого вида антикризисной работы заключается в том, что основное внимание уделяется не ужасу произошедшего, а завершению незавершенных реакций организма, направленных на защиту себя и других. Именно это привело к облегчению симптомов и к окончательному излечению травмы Кертиса.
Групповая помощь в кризисных ситуациях
Антикризисную работу, проведенную с Кертисом по методу Соматического переживания®, можно было бы провести со всей группой учащихся средней школы, если обучить школьного психолога принципам работы с отслеживанием ощущений, активацией и деактивацией нервной системы, а также с сенсомоторными защитными движениями. Кто-то из учеников может выступить добровольцем. По мере того как ему помогают справиться с его симптомами и он получает облегчение, застенчивые ученики начнут чувствовать себя уверенней и тоже попросятся поработать. Ниже приведены рекомендации по работе с группами от трех до двенадцати учеников:
1. Пригласите к участию как можно больше родителей (или других воспитателей и учителей).
2. Рассадите учеников по кругу, чтобы все могли видеть друг друга. Посадите взрослых вторым кругом, сразу за детьми, для поддержки.
3. Ученику, который проходит процесс реабилитации, очень полезно иметь детский фитнес-мяч. Сидя на таком мяче, дети легче погружаются в свои ощущения и описывают их. Кроме того, эти мячи очень удобны и дети любят на них сидеть.
4. Расскажите группе о травматических реакциях. Объясните, что дети могут испытать во время начальной фазы шока и по мере того, как шок начнет проходить. Они должны понять, что их симптомы – это нормальные реакции на шок. Используйте информацию, которую вы узнали из этой книги. Например, некоторые могут чувствовать оцепенение, у других могут возникать повторяющиеся образы или неприятные мысли и т. д. Объясните, что вы будете делать, чтобы помочь им (члены группы должны узнать о внутренних ощущениях и о том, как эти ощущения помогают удалить застрявшие чувства, образы и тревожные мысли из их тела и ума).
5. Не расспрашивайте группу, не заставляйте детей описывать то, что произошло во время события. Вместо этого объясните им, что вы научите их навыкам, которые помогут облегчить их симптомы, после чего они смогут почувствовать себя лучше.
6. Попросите членов группы поделиться некоторыми симптомами травмы, которые у них есть (например: трудности со сном, едой или концентрацией внимания; ночные кошмары; ощущение, что «этого на самом деле не было»). В то же время важно не зацикливаться на симптомах; это может усилить беспокойство и ощущение, что с человеком, их испытывающим, что-то не так. Симптомы обсуждаются только для того, чтобы дать детям понять, что это нормальные реакции, и чтобы помочь им обрести равновесие.
7. Объясните детям, что такое ощущение (в отличие от эмоции), и пусть группа проведет мозговой штурм, называя различные слова, выражающие ощущения. Вы можете даже записывать их для всеобщего обозрения. Объясните, чего можно ожидать: что они могут чувствовать дрожь или потряхивание, слезливость, нервозность, тошноту, тепло, холод, онемение, желание убежать, бороться, исчезнуть или спрятаться. Дайте участникам группы знать, что все это – ощущения, которые могут возникнуть, когда они выходят из шока.
8. Работайте с одним добровольцем за раз, в пределах круга. Пусть этот ребенок видит поддержку взрослых и других учеников в группе. Предложите ему для безопасности установить зрительный контакт с близким ему другом или знакомым взрослым. В любое время во время занятия, если ученику нужна будет дополнительная поддержка, предложите ему сделать перерыв или пообщаться с приятелем.
9. Попросите ученика найти удобное положение на стуле или на мяче. Попросите его почувствовать, как ноги касаются пола, а также ощутить поддержку того предмета, на котором он сидит, свое дыхание. Убедитесь, что ребенок чувствует себя заземленным, сконцентрированным и в безопасности.
10. Начните работу с ощущениями, как только ребенок будет готов. Сначала попросите его описать ощущение чего-то, что приносит комфорт или удовольствие. Если после катастрофического события у него не было каких-либо чувств, на которые он мог бы опереться как на источник силы, попросите его вспомнить время до события, когда у него были приятные чувства, и описать, что он чувствует сейчас при воспоминании о них.
11. Вам может понадобиться спросить, с какими трудностями столкнулся ребенок после травматического события. Затем попросите его описать, что он чувствует. Ниже приведены примеры вопросов и комментариев, которые можно использовать в качестве руководства для осознания ощущений:
a. Когда ты видишь в своем уме картинку «человека за деревом» (например), что ты замечаешь в своем теле?
б. Когда ты беспокоишься, что он может вернуться, что ты замечаешь в своем теле?
в. Когда ты чувствуешь, как напрягается живот, что еще ты замечаешь? Он плотный, как что? Как это может выглядеть? Ты можешь показать мне, где ты это чувствуешь?
г. Когда ты смотришь на камень… или сжимаешь кулак, как камень… что происходит дальше?
д. Когда ты чувствуешь, что твои ноги дрожат, как ты думаешь, что они могут хотеть сделать?
е. Если твои ноги хотят бежать, представь, что ты бегаешь в своем любимом месте, и (назови имя любимого, безопасного для тебя человека) будет ждать тебя, когда ты прибежишь.
ж. Или пусть ребенок вообразит, что бежит, как его любимое животное. Поощряйте его чувствовать силу в ногах и то, как ветер бьет ему в лицо, пока он быстро бежит.
12. Идея состоит в том, чтобы идти за учеником. Помогите ему с любопытством исследовать, что произойдет после того, как он заметил те или иные свои внутренние реакции.
(Для подробной информации о первой эмоциональной помощи по выходу из шока, пожалуйста, обратитесь к главе 4. В случае смерти близкого человека обратитесь к главе 8.)
Восстановление эмоциональной устойчивости детей после стихийных бедствий: и вновь об уроках Таиланда
Используя инструменты работы с травмой, описанные в этой книге, наша команда по оказанию помощи пострадавшим (TOP), практикующая метод Соматического переживания®, работала и проводила ряд игровых занятий со школьниками в Таиланде после исторического землетрясения в Индийском океане в декабре 2004 года, вызвавшего разрушительное цунами (www.traumahealing.com). Другая группа специалистов по Соматическому переживанию®, «Травма Видья», возглавляемая Раджой Сельвамом (www.traumavidya.com), помогала выжившим в Южной Индии. Обе команды работали над тем, чтобы помочь детям, родителям и учителям оправиться от ужасного шока и горя. Были проведены семинары для работников здравоохранения и образования по принципам оказания первой помощи при психологических травмах, чтобы после нашего отъезда местные жители могли продолжать эту работу самостоятельно.
Рекомендованные занятия
Описания игр, которые мы использовали со школьниками, пережившими травму в Таиланде, и на семинарах для работников школ, даны ниже (за исключением игры «Парашют», которая подробно описана в главе 11). Игры «Койот (Тигр) в погоне за Кроликом», «Прыжки через воображаемую скакалку», «Парашют» и «Игра силы» успешно помогли ученикам обрести уверенность в себе, при этом весело проводя время. Некоторые из тех, кто жаловался на головную боль, слабость в ногах или боль в животе, казался подавленным или встревоженным, начали восстанавливать свою жизненную силу, поскольку вновь обретали контроль над своим телом через командную игру. Наблюдать, как обмякшие тела детей оживают, а их печальные лица озаряются весельем и радостью, было вдохновляющим переживанием.
Игры
Игра:
«Койот в погоне за кроликом»
В Азии мы называли эту игру «Тигр в погоне за Кроликом», так как тигр – это животное, с которым местные дети знакомы. Вы можете варьировать название, не меняя суть. Все, что нужно для этой игры, – это два мяча разных цветов и размеров. Игра предназначена для имитации реакции «бей или беги».
Для начала учитель и дети садятся на полу в круг. Учитель поднимает один мяч и говорит: «Это Кролик». Затем Кролика передают по кругу из рук в руки, сначала медленно. Учитель поощряет детей постепенно увеличивать темп. Участники игры начинают ощущать растущее чувство предвкушения по мере того, как Кролик бежит от ребенка к ребенку.
Затем учитель вводит в игру второй мяч, представляя его как Мистера или Миссис Койот (Тигр и т. д.), и запускает его по кругу – вдогонку за Кроликом. Темп, естественно, увеличивается по мере того, как дети отождествляют себя с силой Койота и скоростью Кролика и по мере возбуждения от погони.
Для детей старшего возраста игру можно усложнить, периодически объявляя изменение направления. Идея состоит не в том, чтобы выиграть или проиграть, а в том, чтобы почувствовать возбуждение погони и мощь командного усилия быстро передавать мячи, чтобы не «попасться».
Затем дети отдыхают. Когда они немного успокоятся, учитель проверяет их, задавая вопросы и прося поднять руки, чтобы определить, какие ощущения они испытывают (см. подробнее главу 11). Спросите ребят, кто из них больше чувствует себя Койотом, а кто – Кроликом. Вновь начните игру, в этот раз те, кто был Койотом, пусть будут Кроликами, и наоборот. Это делается для того, чтобы дети пережили разные спектры ощущений.
Поиграв так некоторое время, попросите участников группы встать и почувствовать свои ноги и их связь с землей, чтобы они могли разрядить активировавшуюся энергию через свои тела. Те дети, которые чувствуют слабость или недостаток энергии, пусть представят, что они Кролики, и попрыгают. Детей, которым требуется дополнительная поддержка, взрослые или старшие ученики могут взять за руки, помогая им прыгать, делясь своей выносливостью и энтузиазмом.
В конце игры нужно внимательно посмотреть, чтобы никто из детей не оцепенел и не замкнулся в себе. Если ребенок оцепенел или замкнулся, взрослый может выполнить с ним заземляющее упражнение, пока он хоть немного не станет откликаться.
Игра силы
Это очень простая игра, в которую можно играть так долго или так быстро, пока это остается продуктивным. Ее цель состоит в том, чтобы восстановить чувство заземления, силы и групповой солидарности.
Класс делится на две группы, обе встают в линию напротив друг друга на расстоянии примерно трех с половиной метров. Одна группа – линия А, другая – линия Б. Линия А идет к линии Б, держась за руки и одновременно топая ногами. Когда дети маршируют вместе, топотом укрепляя уверенность в себе, они скандируют: «У МЕНЯ ЕСТЬ СИЛА! У МЕНЯ ЕСТЬ СИЛА. МОЖЕТ, У ТЕБЯ И ЕСТЬ СИЛА, НО И У МЕНЯ ЕСТЬ СИЛА!» Ученикам говорят, что обе команды обладают равной силой. Идея состоит в том, что линия А и линия Б по очереди выполняют это упражнение так, чтобы все ученики ощутили собственные силы и ресурсы через движение, жесты и голоса, работая сообща в своих командах.
Когда линия А доходит до линии Б, она повторяет речитатив, маршируя на месте, в то время как линия Б слушает. Затем линия А возвращается на исходное место, а линия Б скандирует, марширует и движется к линии А, которая теперь должна слушать.
После того как обе команды так промаршировали, повторите упражнение. На этот раз попросите учеников отпустить руки и задействовать силу и мощь верхней части тела, ритмично двигая руками, когда они маршируют и скандируют. Попросите их также скандировать, увеличивая громкость в соответствии с движением, чтобы они могли почувствовать силу собственного голоса. После того как обе линии прошлись, учитель собирает их вместе в круг и просит сконцентрироваться на своих внутренних ощущениях (аналогично тому, как это делается в других играх). Если во время игры кто-то из детей замыкается, чувствует себя усталым и не хочет играть, попросите их взяться за руки с другим учеником или взрослым, чтобы те оказали им поддержку в том, чтобы почувствовать свою собственную силу. В любое время в ходе игры учитель может остановить ее, чтобы быстро проверить ощущения и чувства учеников. Обязательно давайте достаточно времени, чтобы отдохнуть и успокоиться.
Игра:
Прыжки через воображаемую скакалку
Эта игра дает детям возможность бежать навстречу чему-то (а не прочь от чего-то) и тем самым испытать энергию успешного избавления.
Настоящей скакалки для этой игры не нужно. Игра похожа на пантомиму. Двое детей или взрослых держат воображаемую скакалку, а остальные выстраиваются в очередь, как для обычных прыжков. Сначала мысленную веревку раскачивают взад и вперед на низком уровне у земли.
Вы можете увеличить воображаемую высоту скакалки, если кажется, что ребенок хочет усложнить для себя задачу. Один за другим участники перепрыгивают через «веревку» в безопасное место. Причина, почему здесь не используется настоящая скакалка, заключается в том, что это вовлекает в работу воображение и снижает вероятность падения. Скакалка здесь символизирует надвигающуюся на детей управляемую угрозу. Это рождает различные спонтанные движения и дает удовлетворение от успешного преодоления.
Замечания по поводу проведения игр и занятий
Ключевым условием для «управляемой саморегуляции», которая проводится после катастрофы, является наличие взрослых-активистов, способных выявить учеников, испытывающих трудности, и помочь им. В то время как некоторым детям будет трудно усидеть на месте (таких будет легко заметить!), другие будут отступать в тень или жаловаться на усталость, головную боль, боли в животе и т. д. Учитель должен создать «ментальную карту» потребностей своих трудных учеников.
Вот тут-то и пригодится дополнительная помощь. Все описанные выше мероприятия лучше всего проводить вместе с другими взрослыми или работниками школы, чтобы каждый ребенок, нуждающийся в помощи, гарантированно получил ее.
Когда некоторым детям, чтобы чувствовать себя благополучно, нужна дополнительная помощь, активисты-добровольцы показывают всей группе, как поддерживать друг друга во время обучения саморегуляции. Например, ученик, жалующийся на усталость во время «проверки ощущений», может лечь и положить голову на колени или плечо дружественно настроенного учителя или одноклассника, в то время как другой взрослый помогает ему исследовать, где именно он чувствует усталость. Если ребенок говорит, что в ногах, то, после некоторого отдыха, его попросят медленно ими подвигать (он может также представить и изобразить, как двигается его любимое животное). (Иногда это даже может включать в себя физическую помощь: ребенку помогают попеременно двигать ногами, когда он лежит на спине, согнув ноги и упираясь ступнями в пол.)
Если гиперактивному ребенку нужна помощь в том, чтобы успокоиться, взрослый или более уравновешенный ученик, сев рядом, может помочь ему почувствовать землю, стараться вдыхать и выдыхать медленнее. Помощник может положить твердую, уверенную руку на плечо или спину ученика, сообщая ему спокойствие через контакт. Основная идея состоит в том, чтобы привести к норме индивидуальные различия и научить членов группы помогать друг другу по мере их взаимодействия.
«Нужна целая деревня»: ураган «Катрина», ураган «Рита» и другие стихийные бедствия
Когда в 2005 году на побережье Мексиканского залива домашний уют многих семей был просто-напросто смыт, а родственники разлучены мощнейшими ураганами, перед школьным персоналом, возможно, впервые встала задача помочь ученикам справиться с последствиями стихийного бедствия. В статье «Как помочь школьникам справиться с миром, разрушенным “Катриной”» («Нью-Йорк Таймс», 16 ноября 2005 года) Эмма Дейли писала, что ученики постоянно приходили к медсестре в начальной школе Три-Риверс в Галфпорте, штат Миссисипи, «с неопределенными жалобами на головные боли или боли в животе, которые практически не сопровождались высокой температурой или другими симптомами» (на самом деле у детей иногда бывает лихорадка после потери или травмы). Другие ученики были тихими и замкнутыми.
Все эти симптомы являются довольно распространенными в посткризисных ситуациях. Однако большинство людей не связывают физические симптомы с психоэмоциональной травмой. В той же газетной статье цитируются слова доктора Линн Джонс, советника Международного медицинского корпуса по вопросам населения, пострадавшего от урагана, в которых подчеркивается важность нормализации подобной симптоматики. Порой просто можно сказать ребенку что-то вроде: «Этого следует ожидать; когда ты проходишь через очень страшный, болезненный опыт, боль и страх поселяются в какой-то части твоего тела». Именно потому, что тело действительно несет на себе это бремя, модель предотвращения долговременных травм, описанная в данной книге, включает в себя упражнения, которые помогают детям, наряду с возможностью поделиться своими чувствами и ощущениями, восстановить чувство удовольствия и силы, вытесняя беспомощность и безнадежность. При стихийных бедствиях и в других ситуациях с массовыми жертвами, таких как террористические атаки и войны, как родители, так и учителя переживают и свои личные страдания. «Массовые бедствия порождают особую сдержанность в горе – все заботятся друг о друге», – пишет доктор Джонс.
Наша команда заметила то же самое явление во время работы в Таиланде после цунами. Когда каждый что-то потерял, существует тенденция страдать молча, а не обременять своего ближнего. Вина выжившего – это классическая реакция на катастрофу. В Таиланде, например, у матери, потерявшей одного ребенка, была подруга, которая потеряла всех своих детей и свой дом. Одна мать сказала нам, что ей не должно быть так больно, потому что ее подруга потеряла еще больше! Но такое неравенство потерь не означает, что собственная боль или последствия травмы уменьшаются. В таких ситуациях дети особенно заботливы и стараются избавить родителей от любых огорчений, потому что им нужно видеть в них тех, кто способен справиться. Они часто держат свою боль в секрете, пытаясь тем самым облегчить страдания своих родителей.
По этой причине групповая поддержка необходима как родителям, так и детям, чтобы противодействовать тенденции к отчуждению и изоляции. В Таиланде групповое пение, совершаемое монахами в храмах, облегчало страдания людей. Женщины создавали небольшие кооперативы, работая вместе над изготовлением поделок для туристов. Семьи, которые собираются вместе в храмах или местах поклонения, находят утешение как в своих духовных практиках, так и в связях со своей общиной. Соседи нуждаются в соседях. Люди лечат людей! А профессионалам зачастую лучше просто осуществлять незаметную дополнительную поддержку.
Помимо родителей в поддержке нуждаются работники местных служб экстренного реагирования, медицинский персонал, работники психиатрической службы и религиозные лидеры, которые активно помогают выжившим; им нужно помочь справиться с их собственными реакциями на шок и горе, чтобы они могли эффективно справляться со своими обязанностями и избежать вторичного ПТСР.
Наша новая реальность
11 сентября 2001 года общественное представление о безопасности в Соединенных Штатах было разрушено. Мы остались со сложными, неотвеченными вопросами и страхами о том, что может произойти дальше и что сказать нашим детям.
Однако самое важное не то, что мы говорим, а то, как мы говорим и как выслушиваем их чувства и беспокойства.
Дети берут больше от чувств своих родителей, нежели от их слов. Их потребности связаны не столько с информацией, сколько с безопасностью. Дети должны знать, что их защищают и любят. Слова «Я люблю тебя и буду защищать», сказанные от чистого сердца, значат больше, чем любые объяснения. С маленькими детьми нужно общаться через физический контакт: держать их на руках, покачивать, прикасаться к ним. В семьях, где работают оба родителя, важно находить время позвонить своему маленькому ребенку, чтобы он знал, что вы у него есть. Предсказуемость и постоянство определенного распорядка важны для детей всех возрастов. Еще одна важная вещь, которую мы можем сделать, чтобы облегчить стресс и переживания наших детей, – совместно строить с ними планы; так мы даем им ощущение, что жизнь будет продолжаться и все снова будет прекрасно.
Поскольку средства массовой информации используют тему страха для коммерческого воздействия, важно свести к минимуму просмотр детьми телевизионных новостей – особенно во время ужина и перед сном. Родителям лучше смотреть новости после того, как дети уснут. В возрасте от трех до пяти лет дети могут задавать вопросы о вещах, которые слышали или видели по телевизору. Рисование и разговор о том, что они нарисовали и что чувствуют по поводу нарисованного, может быть полезным, как и рассказ историй о том, как герой или героиня справились с трудными ситуациями и стали сильнее. (Более подробную информацию об использовании творчества и историй для выявления и передачи своих чувств см. главы 4, 5 и 11.)
Кроме того, дети часто вносят в свои рисунки какой-то неожиданный творческий элемент. Это помогает им поместить в контекст то, что произошло. Например, один ребенок, который видел, как самолеты врезались во Всемирный торговый центр, а затем увидел людей, выпрыгивающих из окон, нарисовал эту сцену, но с одним существенным дополнением: он изобразил маленький круглый предмет на земле. Когда родители спросили его, что это такое, он ответил: «Это батут, чтобы помочь спасти людей, падающих из окон».
С детьми постарше, от шести до двенадцати лет, можно обсуждать события более прямо. Иногда, например, важно выяснить, откуда они получили ту или иную информацию и каковы их конкретные страхи. Затем вы можете провести семейный мозговой штурм о том, что вы можете сделать, чтобы помочь пострадавшим людям, например отправить письма детям, потерявшим близких, или организовать сбор средств или вещей для пострадавших. Мобилизация на полезную деятельность, вместо того чтобы оставаться простым зрителем, имеет большое значение.
Недостаточность программы правительственной помощи школам в случае стихийных бедствий после 11 сентября
Педагоги, оказавшиеся в ситуации массового бедствия, нуждаются в подкреплении извне, из мест вне пределов непосредственно пострадавшего района. Мало того, что школьный персонал пострадал так же, как и дети, очень немногие из них обладают хоть какой-то подготовкой для оказания помощи в подобных катастрофах. Координатор Американского Красного Креста по вопросам психического здоровья Лиза Ладью была назначена в штаб-квартиру Красного Креста в Арлингтоне, штат Вирджиния, после атаки на Пентагон 11 сентября. Ее работа состояла в том, чтобы отвечать на запросы о проведении опросов, психологических консультаций и психотерапевтической работы, поступающие от столичных сообществ города Вашингтон, округ Колумбия. Вот что она рассказала нам во время интервью в 2006 году6:
«Общий крик родителей и руководителей местных сообществ был одинаков и однозначен: „Нам нужна помощь, чтобы мы могли помочь нашим детям”. Было очевидно, что, хотя в предыдущие годы значительные усилия были направлены на разработку планов действий на случай чрезвычайных ситуаций, родители, учителя и семьи, как правило, были в большой растерянности, не зная, как помочь своим детям оправиться от этого травмирующего события. Из-за такой повсеместной нехватки эффективной помощи в сочетании с ее очевидной потребностью дети стали центром внимания нашей группы специального реагирования Пентагона.
Только после сентября 2001 года, столкнувшись как когнитивный терапевт с вопиющей ограниченностью действенных средств, способных помочь людям оправиться от шока, я наткнулась на метод Соматического переживания® и решила пройти обучение, которое действительно дало бы мне необходимые навыки для оказания помощи взрослым и детям, пережившим травму. Эти новые инструменты так пригодились бы тогда.
Когда учителя звонили и спрашивали, как они могут помочь напуганным детям в своих классах, мы могли бы научить их организовывать простые игры, которые позволили бы разрядить травмирующую энергию. Мы могли бы научить их, как совместить рисование, письмо и другие формы творчества с Соматическим переживанием®, чтобы помочь успокоить нервную систему детей. Когда родители звонили, подавленные чувством беспомощности из-за того, что их дети плохо спали или боялись выходить из дома по утрам, мы могли бы дать им необходимые базовые знания и простые рекомендации, как восстановить чувство равновесия в своей жизни. Можно было бы организовать учебные занятия для специалистов в области психического здоровья и других медицинских работников, чтобы они прошли обучение этому психофизиологическому подходу, позволяющему облегчить симптомы острого и посттравматического стрессового расстройства.
Поскольку в течение месяца мне пришлось тесно работать с различными сообществами Вашингтона, округ Колумбия, я остро осознавала состояние сильной тревоги и возбуждения, когда вслед за шоком от нападения на Пентагон последовал страх перед биотерроризмом: неизвестные рассылали письма с сибирской язвой, а затем страх перед террором снайперов, убивавших невинных людей. Родители боялись водить своих детей в школу; дети боялись, когда их родители уходили на работу или даже в магазин. Целые кварталы боялись выходить из своих домов после наступления темноты. Казалось, никто не знал, как бороться с тем эффектом, который террор оказывал на людей. Эти события ясно иллюстрируют необходимость скоординированных мероприятий, которые помогали бы детям и взрослым восстановить равновесие и оправиться как от прямой, так и от косвенной травмы.
Как соучредитель и старший советник Национального института массовых катастроф я провожу курсы по планированию действий по реагированию на инциденты с массовыми жертвами для общин по всей стране. Благодаря этим тренингам стало очевидно, что государственные чиновники, общественные лидеры, директора добровольных организаций, деятели образования и медицинские работники начинают понимать необходимость усилий, направленных на борьбу с терроризмом и другими массовыми бедствиями (техногенными или природными).
Однако, по моему опыту, среди профессионалов все еще отсутствует понимание того, как этого добиться. Соматическое переживание® дает надежду на восстановление чувства безопасности не только у детей, но в первую очередь у воспитателей и медицинских работников, которые им помогают. Это тот новый подход, который позволяет оправиться от событий, потрясших всех нас.
Испуганные лица детей, класс, полный учеников, демонстрирующих регрессивное, разрушительное поведение, и семьи, которые видят, что их детям не хватает энергии, чтобы наслаждаться жизнью так, как они делали это раньше, – все это громкие сигналы предупреждения, призывающие нас выступить с новым планом действий, который учитывал бы как физические, так и психологические и духовные аспекты травмы, чтобы могло произойти подлинное исцеление. Соматическое переживание® – это бесценный метод, который позволяет детям восстановить присущую им жизненную силу, облегчить симптоматику, предотвратить серьезные заболевания и развить устойчивость к будущим угрозам. Я жалею только о том, что не обладала всеми этими навыками, когда создавала Группу специального реагирования Пентагона в Вашингтоне после 11 сентября».
Трансформация социальной травмы после катастрофы: межкультурный проект по восстановлению социальных связей у детей
Здоровые дети рождаются со сложным набором поведенческих моделей, чувств и восприятий. Все эти элементы нужны им для исследования мира, установления связей и в конечном счете для здорового социального поведения. Когда младенцы рождаются в условиях стресса и травмы, они подавленны, пугливы и замкнуты. И в детстве, и позже, став взрослыми, эти люди будут менее общительны и более склонны к насилию. Здоровое исследование мира и себя в нем, а также связь с различными людьми являются тем противоядием, которое смягчает насилие во времена беспорядков, тягот и культурного хаоса.
Как возможно трансформировать последствия индивидуальной травмы, точно так же на социальном уровне могут быть устранены и последствия войны. Люди могут и должны объединяться, а не бороться, трансформировать травму, а не распространять ее. Но начать нужно с работы с самыми маленькими детьми.
Много лет назад (1975) доктор Джеймс Прескотт (ранее работавший в Национальном институте психического здоровья) подвел итоги важных антропологических исследований о влиянии практики воспитания младенцев и детей на насильственное поведение в племенах аборигенов7. Он сообщил, что в тех племенах, где практиковалась тесная физическая связь и стимулирующие ритмичные движения (младенцы привязывались к телу матери, когда она работала или гуляла), наблюдался низкий уровень насилия. Племена, где физический контакт со своими детьми был ограничен или носил карательный характер, демонстрировали явные тенденции к насилию в форме войн, изнасилований и пыток.
Работа Прескотта и других (Эриксон, 1950; Малер, 1975) указывает на то, что многие знают интуитивно: период родов и младенчество – это критический период с точки зрения формирования привязанности и социальных отношений8. Дети усваивают то, как их родители относятся друг к другу и к миру, в очень раннем возрасте. Если родители сами пережили травму, им трудно передать своим детям чувство элементарного доверия. Без этого чувства доверия как ресурса дети больше подвержены травмам. Чтобы разорвать порочный круг травмы, необходим совместный опыт младенцев и родителей, который создавал бы доверие и связь прежде, чем дети полностью впитают опыт недоверия своих родителей к себе и другим.
В Норвегии в настоящее время проводится увлекательная работа в этой области. Эльдбьерг Ведаа, арт-терапевт, совместно со своими коллегами разработал программу, использующую принципы Соматического переживания® и те преимущества развития, которые предоставляет период младенчества. Этот подход позволяет целой группе людей начать трансформировать травмирующие остатки прежних зарядов. Для этого нужна только комната, несколько простых музыкальных инструментов и одеял, достаточно прочных, чтобы выдержать вес ребенка (или малыша).
Этот процесс установления связей с младенцем, а также межкультурных связей, работает следующим образом: группа, состоящая из матерей (отцы тоже могут участвовать) и младенцев из самых разных семей (например, с различными религиозными, расовыми и политическими взглядами), собирается вместе в доме или общественном центре. Встреча начинается с того, что члены этой смешанной группы по очереди обучают друг друга простым народным песням из своих культур. Держа на руках своих младенцев и напевая им песни, матери покачиваются и танцуют. Для усиления ритма песен используются простые инструменты. Движение, ритм и пение усиливают неврологические паттерны, которые формируют спокойную бдительность и восприимчивость. В результате неприязнь, порожденная поколениями вражды, начинает смягчаться.
Поначалу младенцы и малыши кажутся озадаченными этими занятиями, но вскоре становятся более заинтересованными и вовлеченными. Погремушки, барабаны и бубны, которые им дают, приводят их в восторг. Характерно, что без ритмичной стимуляции маленькие дети будут просто пытаться положить все эти предметы в рот. Но в данном случае младенцы с большим удовольствием присоединятся к созданию ритма, часто визжа и воркуя от радости.
Поскольку младенцы при рождении являются высокоразвитыми существами, они посылают сигналы, которые активируют в их матерях биологически заложенное глубочайшее чувство спокойствия, отзывчивости и уверенности. Внутри этих здоровых отношений матери и их младенцы подпитывают друг друга, обмениваясь взаимно удовлетворяющими физиологическими реакциями, которые, в свою очередь, порождают чувство безопасности и удовольствия. Именно здесь цикл травмы начинает трансформироваться.
Трансформация продолжается, когда родители кладут своих детей на пол и позволяют им исследовать пространство. Подобно магнитам, младенцы радостно движутся навстречу друг другу, преодолевая барьеры застенчивости, в то время как матери обеспечивают спокойную безопасность их исследованиям, образуя вокруг них круг. Чувство взаимной связи, порождаемое музыкой и песнями, трудно описать или представить – это нужно увидеть своими глазами.
Затем большая группа распадается на более мелкие, в каждую из которых входит пара мать–младенец из каждой культуры, представители которой присутствуют на занятии. Матери нежно укачивают своих младенцев в одеяле. Таким образом создается пространство, полное любви, которая заразительна. Вскоре матери (и отцы, когда это уместно с культурной точки зрения) улыбаются друг другу и наслаждаются опытом глубокой связи с членами сообщества, которых раньше они, возможно, боялись и которым не доверяли. Родители уходят, обновленные сердцем и духом. Они стремятся поделиться этим чувством с другими. Процесс формирования связей с другими людьми выходит за границы комнаты.
Красота этого подхода к исцелению на уровне общин заключается в его простоте и эффективности. В первый раз процессом руководит организатор, приглашенный извне. После первоначального опыта матери, участвовавшие в нем, могут пройти обучение в качестве координаторов для других групп. Основными требованиями к ведущему подобные занятия являются чувствительность к музыкальным ритмам и восприимчивость межличностных границ. Наш опыт показывает, что для некоторых людей это навыки, которым можно легко научиться благодаря сочетанию подготовки и опыта участия в таких встречах. После обучения матери становятся послами мира в своих собственных общинах.
«Дайте мне точку опоры, и я переверну мир», – говорил Архимед. В мире конфликтов, разрушений и травм мы находим одну из таких точек опоры в совместной физической ритмичной пульсации матери и младенца. Переживания, подобные только что описанным, могут объединить людей, чтобы они снова могли начать жить в гармонии.
Последствия травмы различны для каждого из нас. Мы все должны быть готовы взять на себя ответственность за наше собственное исцеление. Если мы продолжим воевать друг с другом, исцеление, к которому стремится большинство из нас, будет не более чем мечтой. Нации, живущие рядом друг с другом, могут разорвать цикл разрушения, насилия и повторяющихся травм, который длится из поколения в поколение и держит их в заложниках. Как только мы создадим безопасные сообщества, процесс исцеления нас самих и нашего мира приобретет эволюционное измерение.
Эпилог или эпитафия?
Нетравмированные люди (насколько это возможно) предпочитают жить в гармонии. Осадок от пережитых и непроработанных травм создает убеждение, что мы не в состоянии преодолеть нашу враждебность и что недопонимание всегда будет разделять нас. Опыт формирования связей, описанный выше, является лишь одним примером из целого множества концепций и практик, которые можно было бы использовать для решения этой очень серьезной проблемы.
Подобные подходы – это не панацея, но с них можно начать. Они вселяют надежду в тех случаях, когда политические решения не работают. Холокост, конфликты в Израиле и Палестине, беспорядки в наших городах и гражданские войны по всему миру нанесли травму мировому сообществу. Они наглядно показывают, какую цену мы заплатим как общество, если продолжим цикл травм. Мы должны быть активными в нашем поиске эффективных путей урегулирования конфликтов. От этого может зависеть выживание нашего вида.
Травму нельзя игнорировать. Это неотъемлемая часть примитивной биологии, которая привела нас туда, где мы есть, это часть состояния, в котором сейчас пребывает человечество. Единственный способ, которым мы сможем освободить себя, индивидуально и коллективно, от постоянного воспроизведения нашего травмирующего наследия, – это трансформировать его путем пересмотра условий. Музыка предоставляет универсальное, доступное в культурном отношении средство для начала преобразования этого наследия посредством группового опыта.
Цена, которую общество платит за игнорирование культурной травмы: последствия для пяти поколений
Существуют антропологические свидетельства того, что, когда представители различных человеческих культур собирались в небольшие группы и работали сообща на общее благо, это обеспечивало мирное существование сообществ и семейных групп. Это был побочный продукт сообществ охотников и собирателей, которые жили с уважением к природе, поскольку их выживание было тесно связано с местной экологией и зависело от нее.
Когда из-за увеличения численности населения и «урбанизации» природных ресурсов стало не хватать, конкуренция подстегнула зарождение сельского хозяйства. Посадки породили заборы. Антропологи проследили концепцию циклов «завоеватель–жертва» вплоть до этого решающего изменения. С тех пор концепция глобального мира и гармонии была утрачена в результате постоянной реконструкции травмы, которая началась между различными социальными группами и закончилась в семьях и отдельных людях, приведя к разрушению нашей природной среды.
Мерида Бланко, доктор философии, культурный антрополог и наш хороший друг, посвятила всю свою жизнь изучению этих явлений. Эта женщина, любившая мир и стремившаяся, объединив свою мудрость с методом Соматического переживания®, использовать ее для исцеления социальной травмы, умерла в 2004 году. Однако она оставила нам свое наследие в виде неопубликованной схемы, из которой видно, как влияет насилие, совершенное одной социальной группой против другой, на пять последующих поколений9.
• Первое поколение. В первом поколении, которое завоевано, мужчин убивают, заключают в тюрьму, порабощают или каким-либо другим способом лишают возможности обеспечивать свои семьи.
• Второе поколение. Многие мужчины обращаются к алкоголю или наркотикам, поскольку их культурная идентичность была разрушена с сопутствующей потерей самооценки.
• Третье поколение. Жестокость супругов по отношению друг к другу и другие формы бытового насилия. У этого поколения связь с поколением, получившим социальную травму (первое), ослаблена или утрачена.
• Четвертое поколение. На данном этапе жестокое обращение переходит от супружеского насилия к жестокому обращению с детьми или присутствуют обе формы семейного насилия.
• Пятое поколение. Цикл повторяется снова и снова, поскольку травма порождает насилие, которое провоцирует еще больше травм и насилия. Растет деградация общества, включая злоупотребление нашей планетой и ее природными ресурсами, поскольку вопросы экологии развития и возобновляемости ресурсов игнорируются.
В дополнение к схеме доктор Бланко оставила нам карту, которую она нарисовала. На ней изображены взрослые дети завоевателей, живущие в страхе перед взрослыми детьми побежденных: они прячутся за глухими заборами и в закрытых сообществах. Однако на своей карте Бланко нарисовала не только реки отчаяния, но и мосты надежды. Это мосты, вновь соединяющие общины. Но, говорила она, потомкам завоевателей нужно будет обратиться к потомкам побежденных, чтобы построить эти мосты не с жалостью или страхом, а со взаимным уважением и намерением взять на себя ответственность за этот цикл разрушения и за исцеление бедствий социальной травмы.
Разорвать порочный круг
С новым пониманием того, что травма остается неразрешенной как в нервной системе отдельных людей, так и в коллективной нервной системе общества, появляется новая надежда для будущих поколений. По мере того как наше поколение пробуждается, возвращая себе свое самосознание, восстанавливая изначальные ритмы, приносящие чувства радости и потока, мы можем начать менять это «наследство», постепенно побеждая травму поколений. Индивидуальное исцеление травмы делает здоровыми не только нас, но и наших потомков. Сначала мы исцеляемся на личном уровне, затем на уровне семьи, сообщества, наций – и, наконец, на глобальном уровне. Одна женщина из Газы в совместном израильско-палестинском проекте, который Питер Левин и Джина Росс (преподаватель и основатель Международного института исцеления травм) проводили в Иерусалиме, сказала: «Я поняла, что пока мы не найдем мир внутри себя, мы никогда не сможем найти мир друг с другом». По мере того как все больше и больше людей испытывают глубокую трансформацию на физическом, эмоциональном и духовном уровнях с помощью метода преобразования травмы посредством ощущений и чувств и учатся соответствующим образом корректировать свои действия, сеются семена новых возможностей для нашей уязвимой планеты. Педагоги, общественные деятели, медицинские работники, родители и неравнодушные соседи могут многое сделать, чтобы изменить жизнь детей любого возраста. Являетесь ли вы директором детского сада, классным руководителем, психотерапевтом, медсестрой, школьным психологом, администратором, врачом-педиатром или политическим лидером – теперь вы обладаете знаниями и навыками, необходимыми для благотворного влияния на будущее.