Важной деталью для понимания является множественная деятельность нервной системы. Она ощущает и собственное тело, и объекты окружающей среды, и она обладает достаточным любопытством, чтобы все это делать. Она повторяет действия, даже если они не увенчались успехом, и посредством ошибок и незначительных корректировок медленно формирует пути через синапсы для письма и игры на скрипке. Обучение происходит в процессе того, как нервная система повторяет свою исследовательскую деятельность в отношении объекта окружающей среды до тех пор, пока она не увенчается успехом, то есть не удовлетворит намерение. Таким образом, существует постоянное взаимодействие между сенсорной и двигательной активностью, которое практически никогда не бывает независимым. При гемиплегии, вызванной травмой, я часто могу указать на позвоночнике точное место, где парализованный ошибочно принимает свое право за лево, и наоборот. Неспособность двигать конечностями является не только моторным, но и сенсорным расстройством. Даже если бы мышцы могли функционировать, намерение использовать правую конечность ощущалось бы как намерение двигать левой конечностью. Профессор Бах-и-Рита из Стэнфордского университета стал свидетелем такого открытия, когда я преподавал в Сан-Франциско. Логику Функциональной интеграции можно легко проследить при работе с церебральным параличом или при восстановлении скрипача, потерявшего свое мастерство из-за травмы.
Но давайте вернемся к парижской девушке с церебральным параличом, с которой вы уже знакомы. Ее руки постоянно активны; ее колени стукаются друг о друга, поскольку пятки не могут коснуться земли; и она ходит на цыпочках, преувеличенно заворачивая стопы внутрь. У нее ограничен диапазон движений в тазобедренных суставах, а поясничный отдел позвоночника жесткий и неподатливый. Как вы, наверное, помните, она умная девушка. Если бы это было не так (как это часто бывает), то работа, к сожалению, заняла бы гораздо больше времени. Иногда это и вовсе неблагодарное предприятие, и удается добиться лишь некоторого облегчения, которое постепенно исчезнет, если ребенка не лечить в течение длительного периода времени. Хирурги часто пытаются помочь решить эту проблему посредством удлинения ахиллова сухожилия – пяточных сухожилий, – чтобы можно было легче выполнить сгибание стопы в голеностопном суставе и, таким образом, позволить пяткам достать до пола. Я видел двух детей, каждому из которых такая операция была сделана по три раза, сначала в возрасте четырех лет, затем в возрасте восьми и, наконец, в возрасте двенадцати лет. Излишне говорить, что даже сам хирург не считал, что первая и вторая операции принесли много пользы. Кроме того, иногда выполняется удлинение приводящих мышц – мышц, которые позволяют нам сводить колени вместе. Такая операция, сопровождаемая необходимостью носить бандаж на ногах, конечно, поможет ребенку как-то лучше стоять. На мою критику подобного решения об операции часто отвечают: «Что еще можно сделать? По крайней мере, мы делаем хоть что-то для того, чтобы ребенок лучше стоял и легче передвигался». Это веский аргумент, но он показывает, что никому никогда не приходила в голову какая-либо альтернатива. Предпосылкой к такой ситуации является повреждение мозга во время родов из-за недостатка кислорода (аноксии); некоторые считают, что такие вещи случаются, когда ребенок слаб еще до рождения. И кажется вполне разумным полагать, что травму можно исправить, устранив наиболее очевидные сбои в работе с помощью такого количества операций, которое необходимо с учетом имеющихся очевидных дефектов.
Функциональная интеграция подходит к проблеме с совершенно новой стороны. Среднестатистический ребенок не сможет ходить, если он не двигался, пока рос. На каждом этапе развития все младенцы совершают различные движения. Именно эти движения в конечном итоге приводят к ходьбе, стоянию и т. д. Но ни одно из этих движений не является «упражнением», отрабатыванием финального движения. Все эти движения диктуются состоянием нервного аппарата, мышц, скелета и доступной на данный момент конфигурацией «тела». У животных не было бы нервных систем, если бы эти системы не помогали им справляться с постоянно меняющимися потребностями и новыми возможностями, которые предоставляет окружающая среда. Я уже упоминал о такой функции нервной системы, как упорядочивание. Именно это стремление к порядку позволяет ребенку найти окончательный способ выполнения действия через беспорядочную активность то одного, то другого компонента стояния или какой-либо другой функции, точно так же, как при более позднем обучении, например езде на велосипеде, обучаемый для начала проделывает все движения, которые мешают этой езде. Он будет подавлять одну за другой паразитические, бесполезные, неразборчивые и непреднамеренные составляющие своих движений, пока не обнаружит ключевую, упорядоченную, преднамеренную, дифференцированную, окончательную версию. Таким образом, обучение навыкам (плаванию, пению, жонглированию и т. д.) в молодом возрасте представляет собой общую, беспорядочную, плохо направленную деятельность, в которой нервная система обнаруживает упорядоченную деятельность после того, как ингибирует все приводящие к неудачам, беспорядочные, неуправляемые, рывковые движения. Я настаивал на этом сложном описании, чтобы вы могли проследить и понять, как можно помочь умному ребенку или человеку с церебральным параличом наконец научиться тому, чему другие дети учатся в детстве. Предположим, что после обследования девочки с церебральным параличом, о которой я упоминал ранее, я обнаружил, что самое удобное для нее положение – положение лежа на спине. Я уложу ее на кушетку с войлочной твердо-мягкой поверхностью и подложу ей под колени валик или губку, чтобы обеспечить им надежную и безопасную поддержку. Так она будет находиться в положении, в котором антигравитационным мышцам – преимущественно разгибателям – не придется поднимать никакой вес. Поднимите свой локоть и держите его в воздухе, а через минуту или две опустите локоть на стол или любую другую твердую опору – и вы почувствуете, как расслабляются ваши плечевые мышцы, поскольку теперь их работу выполняет опора. Нервные системы стремятся к эффективному экономичному функционированию.
Таким образом, все части тела девочки – поясничная область, затылок, лодыжки, – будут иметь опору, при необходимости – асимметричную, до тех пор, пока она не уляжется с этой твердой опорой вдоль всего скелета так, как она лежала бы, если бы у нее вообще не было мышц. Нервная система не получает никакой стимуляции от подошв стоп: не происходит компрессии в голеностопных, коленных, тазобедренных и других суставах. Сухожилия не натянуты, нет необходимости удерживать голову, и она никуда не смотрит, не слушает, не говорит и не ориентируется на то, что происходит в окружающей среде. По сути, стремление нервной системы к оптимальному функционированию совпадает с минимальной стимуляцией. Утихают нервные импульсы, поступающие к мускулатуре. Область коры головного мозга, отвечающая за целенаправленные действия, будет более свободна для «формирования новых паттернов», чем когда все в системе занято какой-то деятельностью, независимо от того, является ли эта деятельность преднамеренной или автоматически привычной.
Теперь передо мной податливое тело с большим количеством возможностей. Я могу изменить форму паттерна давления, к которому привело плохое использование системы. И хотя я это говорю, отчасти это полная бессмыслица, поскольку я не могу добиться таких изменений, при которых различные схемы импульсов будут достигать всех мышц. Я могу лишь касаться, тянуть, толкать, надавливать, пальпировать и т. д., и делать все это упорядоченным образом, так, чтобы это было больше похоже на успокоение системы, как это происходит у младенцев и детей, когда они лежат спокойно. Я могу проводить повторяющуюся последовательную стимуляцию и чувствовать, способна ли нервная система, с которой я взаимодействую, реагировать иначе, чем была ее исходная реакция. После двадцати или меньше повторений я чувствую, что лежащий передо мной человек вспоминает тот паттерн, к которому он или она привык, и чувствую формирование новой нейронной организации. Это настоящий прогресс, поскольку нервная система теперь нормально реагирует на нейтральную среду. Детский церебральный паралич, функционирующий, возбужденный, отрывистый, атетозный, неустойчивый, не реагирует на стимуляцию со стороны окружающей среды упорядоченным образом, как это делает неповрежденная система, но здесь, на кушетке, ребенок с церебральным параличом впервые реагирует так, как ответили бы на подобную стимуляцию все нормальные дети.
Затем я перехожу к важнейшей части тела, положение которой обусловливает распределение тонуса по всей мускулатуре в положении стоя и во всех других движениях человека. Я говорю о голове. Это тяжелая часть нашего тела, которая, как я уже сказал, несет на себе все инструменты, необходимые нам для связи с пространством, звуком, светом и запахом. Не будет предприниматься никаких движений, когда голова неподвижна и все телерецепторы неактивны. Мы поворачиваем голову направо и налево, когда самое незначительное изменение в окружающей среде привлекает наше внимание, а также при намерении совершить какое бы то ни было малейшее движение, не говоря уже о быстрых, мощных действиях и реакциях. Читатель может обратиться к любой современной книге по физиологии или перечитать мою книгу «Тело и зрелое поведение», чтобы узнать, как вращение головы влияет на тонус всей мускулатуры и как внезапная потеря равновесия вызывает выпрямительный рефлекс глаз и самой головы. Я могу расположить кисть руки на передней части головы лежащего человека и очень осторожно двигать ее вправо и влево. В теле человека, который гениален как с интеллектуальной, так и с эмоциональной точек зрения и чьи ощущения столь же хороши, как и его чувства, голова поддается легкому движению моей руки с той же плавностью движения, которая характерна для самых лучших швейцарских часов ручной работы, которые только можно себе представить. Голову человека, страдающего церебральным параличом, можно сдвинуть таким образом лишь на долю дюйма в одну сторону и еще на долю дюйма в другую. Голова не может одинаково хорошо справляться с окружающей средой. У нее есть лишь определенные направления движения, при которых тело следует за ней. При любых других направлениях голова будет жестко удерживаться на месте. Плавные движения можно выполнить лишь строго в тех ограниченных направлениях, где голова более или менее податлива.