Нервная система распространяет импульсы, которые активируют те или иные мышцы и являются источником всех движений. Это очень сложная структура, предоставляющая огромное разнообразие паттернов мышечной активности, от рефлекторных подергиваний в коленях, тремора, клонуса до плавных преднамеренных движений. Каждое изменение конфигурации скелета вызывается определенным набором импульсов, направляемых в мышцы. При этом принимается во внимание время достижения импульсом различных мышц и величина их сокращений, которые регулируются специальными механизмами, позволяя скелету выполнять выверенные, филигранные, сильные, внезапные, постепенные и разные другие движения. Эти движения производятся в пространстве и во времени. Движения скелета, несущего на себе мышцы и нервную систему, происходят в пространстве, в разное время и в среде, которая, в том числе, является социальной средой человека (и очень редко иной). Движения перемещают организм. То, что мы называем организмом, состоит из скелета, мышц, нервной системы и всего того, что питает, согревает, активизирует и дает отдых всей этой целостности.
Эти движения вызывают перемещение всего организма и изменяют его конфигурацию, исходя из различных видов деятельности, которые, в свою очередь, воздействуют на все виды окружающей среды, чтобы обеспечить потребности организма. Таким образом, существует непрерывно меняющаяся среда и непрерывно меняющийся организм, которые безостановочно взаимодействуют друг с другом до тех пор, пока в организме есть жизнь. Различные виды окружающей среды оказывают влияние на организм, который, в свою очередь, меняется, чтобы эффективно действовать и реагировать на окружающую среду. Таким образом, у нас есть замкнутый цикл из четырех элементов: скелета, мышц, нервной системы и окружающей среды. Эти четыре элемента находятся в постоянном взаимодействии друг с другом с самого рождения до самой смерти; при этом на протяжении всего цикла существуют процессы обратной связи и прямой связи. При рождении связь «организм – окружающая среда» в значительной степени пассивна. Мало-помалу она становится все менее и менее пассивной, постепенно превращаясь во все более и более преднамеренно активную. При этом, если бы не было гравитационного поля, вся схема выглядела бы совсем иначе. Мышцы были бы лишними, а скелет был бы совсем другим. Ни у каких животных не было бы какой-то характерной осанки. Изменилась бы вся схема использования энергии. Костям не приходилось бы противостоять сжатию. Совершенно бы изменилась скорость движения. В действительности все это было бы совсем непохоже на то, что мы можем себе представить. Как бы то ни было, движение – лучший ключ к жизни. С тех пор как человек научился говорить, он классифицировал все существующие вещи в соответствии с их движением в поле действия силы тяжести. Растительность – это все то, что может лишь пассивным образом двигаться из стороны в сторону, следуя за потоком воды или воздуха, в противном же случае она просто растет вертикально. Свет может влиять на вертикальный рост, притягивая его в своем направлении. Живые существа могут перемещаться самыми разными способами, при этом каждый из этих способов характеризует определенную категорию, получившую свое название в честь данного способа движения. Плавающие – это рыбы. Летающие – это птицы. Скользящие – это змеи. Извивающиеся – это черви. Есть прыгающие, ползающие, лазающие, перемещающиеся на четвереньках, и мы, прямоходящие. По-видимому, движение занимало человека с тех пор, как он себя помнит.
Поскольку движение имеет такое большое значение для живой клетки или для совокупности клеток, составляющих любой живой организм, оно, безусловно, происходит не случайным образом. Значительная часть организма – скелет, мышцы и нервная система – обеспечивает движение в окружающей среде. И это настолько сложный процесс, что большинству живых существ практически всех видов – будь то рыбы, птицы, звери, человекообразные обезьяны или люди – требуется личное индивидуальное обучение. Продолжительность такого обучения может варьироваться от нескольких секунд до нескольких минут и даже до многих лет. Некоторые стадные животные, особенно крупный рогатый скот, лошади, зебры и им подобные, по-видимому, способны следовать за стадом почти сразу же после того, как их рождает на свет мать-корова, кобыла или кто бы то ни был. Рожденный детеныш – а детеныш жирафа падает с довольно большой высоты – делает одну-две попытки встать на ноги сразу же после того, как будет перекушена его пуповина и он весь будет облизан. Когда вторая или третья попытка встать окажется успешной, теленок будет следовать за коровой по песку, гравию, скользкой мокрой траве, независимо от того, идет ли она по ровной, поднимающейся или спускающейся поверхности. При этом он не только способен сделать все необходимое, чтобы держаться стада, но и – если случится так, что он поскользнется или споткнется, – может самостоятельно восстановить равновесие. Если подумать о всей сложности и изобретательности, которые необходимы для создания чего-то столь эффективного, то получится лишь осознать, что же обеспечивает эту необычайную способность двигаться без предварительного опыта и при таком небольшим сроке обучения.
Подумайте о горных козлах в Шамони или любых других горных козлах, у которых детеныши рождаются на высоких скалах. Эти малыши еще едва встали на ноги, а уже должны прыгать с одного острого края на другой без какого-либо значимого предшествующего обучения. Очевидно, что все связи, «проводка» в нервной системе этих животных должны быть сформированы еще до их рождения. Проще говоря, сам вид передает по наследству обучение, эволюцию, рефлекторную организацию, инстинкт, которые позволяют ему выживать в ненадежных условиях. Однако большинству птиц, собак, котят всех видов, даже тигрят требуется какое-то обучение со стороны их родителей, чтобы завершить формирование и встраивание паттернов функционирования их нервной системы. Такое происходящее в течение нескольких недель обучение делает эту модель надежной и автономной.
Когда мы рассматриваем таким образом многие виды, становится очевидным, что чем более низкое положение занимает тот или иной вид на лестнице эволюции, тем полнее у него происходит встраивание нервной системы при рождении. Соединения синапсов, нейроны или все, что еще нужно, уже готовы, и требуемое обучение тем короче, чем ниже это вид находится на лестнице. Человек представляет собой апогей этого процесса. Насколько мне известно, обучение человеческого младенца длится дольше, чем у всех других видов. Хотя все необходимые связи в нервной системе и железах присутствуют уже при рождении, на этом этапе еще не встроены какие-то специфические функции человека. Никогда еще не рождался ребенок, который мог бы говорить, петь, свистеть, ползать, ходить прямо, сочинять музыку, считать или мыслить математически, определять время дня и ночи или знать, что значит опаздывать. Никогда еще не было такого, чтобы какая-то из этих функций сформировалась без очень длительного обучения, длящегося несколько лет. Что касается этих специфически человеческих функций или действий, то все необходимые соединения, или «проводка», нервных структур развиты уже в утробе матери, но если сравнивать их с таковыми у взрослых людей, то можно сказать, что на данном этапе их не существует.
Необходим индивидуальный личный опыт или обучение, без которых ребенок не станет человеческим существом. Складывается впечатление, что человеческий вид вообще не имеет унаследованного обучения. «Низшие» животные обладают филогенетическим обучением или унаследовали эволюционное обучение своего вида. «Высшее» животное учится на собственном индивидуальном онтогенетическом опыте. Понятия «низший» и «высший» не имеют другого значения, кроме как обозначение сложности, и отражают наш способ построения лестницы эволюции. Почти все низшие животные могут делать то, чему высшим животным приходится учиться. При этом они никогда не могут обойтись без длительного обучения, после которого они могут лишь подражать, обычно используя при этом большое разнообразие вспомогательных инструментов или структур. Возможно, нелишним будет здесь повторить, что только нервные ткани и системы способны как к восприятию, так и к исполнению или осознаванию. Склонность к повторению в конце концов приводит к повторяющемуся постоянству и порядку. Большинство событий управляются случайностью и происходят настолько беспорядочно, что их невозможно предсказать. Мы создаем законы природы, выделяя части событий, которые мы не можем изменить или к которым мы можем добавить то, что считаем порядком. Ньютон упорядочил впечатляющее множество беспорядочно падающих тел, введя понятие гравитации. Нервная ткань, которая организует порядок в собственном функционировании, также создает порядок в своем окружении, что, в свою очередь, улучшает упорядоченность нервной функции. Нервное вещество самоорганизуется и тем самым выбирает и изменяет поступающие из окружающей среды сообщения в инвариантные «настройки», тем самым делая возможным повторение. Требуется множество постоянно меняющихся сообщений от окружающей среды, прежде чем организму удастся начать воспринимать их как неизменные категории. Способности нервной системы столь огромны, что она создает порядок там, где инструменты, сделанные из любой другой материи, будут регистрировать размытие непрерывных вариаций. Представьте, что вам нужно сфотографировать бегущую к вам борзую, когда вы сидите на скачущей галопом лошади.
Мы можем понимать друг друга даже тогда, когда вентилятор или кондиционер производят такой сильный фоновый шум, что ни один записывающий аппарат не сможет воспроизвести внятную запись того, что мы сказали, без помощи эксперта. Нам нетрудно извлечь постоянный порядок из множества изменяющихся интерференций. Во всем, что мы видим, слышим, обоняем или чувствуем, мы активным образом организуем себя так, чтобы впечатляться теми инвариантными «настройками», которые заставляют нас справляться с беспорядком внутри нас самих и снаружи, в окружающей нас среде – личной, социальной, пространственной и временной. Дети могут обучаться языку в комнате, в которой преподаются несколько разных языков. Это работает, когда и учителя, и дети заинтересованы в обучении. Мы видим, что коробок спичек имеет неизменный размер и форму, но камера, телескоп, бинокль или любой другой используемый в науке инструмент увидит коробок как точку, если мы отодвинем его достаточно далеко. Если мы посмотрим на него из-за угла, мы все равно увидим «квадратную» коробку – в отличие от того, что «увидят» инструменты. Наша нервная система создает инварианты везде, где это целесообразно.