У людей здесь не было интерфейса. Отсутствовали устоявшиеся школы магии и наборы предлагаемых ими заклинаний. Местные недоигроки оперировали голой силой, порой действуя наощупь и до конца не понимая, как это все вообще работает.
В таких условиях решал не скилл, а контроль.
И Магистру, в свое время прокачивавшему все свои способности до тех пор, пока ему не стало лень, в этой области среди местных равных не нашлось.
Что и доказал князь Кирилл Александрович, не сумевший испустить из своих дланей ни единого грозового разряда.
За столиками аристократов, впрочем, как и в задних рядах, где стояли особо приближенные, царило гробовое молчание. Даже супруга свежепреставленного Кирилла Александровича не спешила заламывать руки и рыдать по убиенному супругу. Может быть, была в шоке.
Зато крепостные оживились, и гвардейцам уже стоило некоторого труда сдерживать их попытки подойти поближе и рассмотреть все в подробностях.
Магистр поднялся с травы, не спеша отряхнул одежду и направился к аристократической стороне лужайки. Рядом тут же выросли гвардейцы во главе с капитаном. Гвардейцы выглядели испуганными, а капитан — скорее раздраженным.
Гвардейцы наставили на Магистра свои молниеметы, а капитан обнажил саблю. Не обращая на них никакого внимания, Магистр дошел до местной аристократии и остановился в нескольких метрах от столика, за которым, как он подозревал, восседал новый князь Грозовой.
Уже третий за неполные сутки.
Рядом находился еще десяток стражников, что внушало очередному князю ложное ощущение безопасности.
— Теперь я удовлетворён, — сказал Магистр и протянул вперед правую руку. — Где мои бумаги?
— Ты убил моего отца, — негромко проговорил Михаил Кириллович. — Неужели ты надеешься, что я позволю тебе уйти?
— Была такая мысль.
Губы Михаила Кирилловича изогнулись в презрительной улыбке. Он взял со стола лежащие перед ним бумаги, показал их Магистру, а потом демонстративно разорвал пополам. И еще раз.
Треск бумаги был хорошо слышен в окружающей их гробовой тишине.
Магистр пожал плечами и опустил руку.
— Пока еще не произошло ничего необратимого, — миролюбиво сказал он. — Ты теперь князь и можешь выписать новые.
— И с чего бы я стал делать такую глупость? — осведомился тот.
Он был молод, наверное, совсем недавно достиг местного возраста совершеннолетия, и хотя и считался потенциальным наследником, вряд ли мог рассчитывать на титул главы рода в обозримой перспективе. Впрочем, Магистр всегда считал молодость легко исправимым недостатком, и у князя были бы все шансы легко его исправить, если бы он нашел в себе мудрости, чтобы пережить сегодняшний день.
Магистр уже видел, что не найдет, но решил дать аристократику еще один шанс.
— Ну там, из верности к слову своего отца, например, — сказал он. — Или подобная чушь ныне аристократические умы совсем не заботит?
— Как ты верно подметил, Андрюша, это было слово моего отца, а не мое.
Магистр, которого это вот снисходительное «Андрюша» из уст каждого, кто считал себя выше по положению, сначала забавляло, а теперь начало раздражать, слегка нахмурился. Сам того не подозревая, князь действовал на руку Магистру, увеличивая энтропию, но Оберон решил предоставить ему последнюю попытку.
— Хотя я и убил твоего отца, а до этого — еще и твоего деда, хочу заметить, что все это произошло в рамках правового поля, — сказал Магистр. — А то, что ты сейчас пытаешься начать, называется форменным беспределом.
— Прикончите его! — приказал Михаил Кириллович своим, теперь уже своим, гвардейцам, и несколько пальцев одновременно потянули за спусковые крючки молниеметов.
Как Магистр и ожидал, ничего не произошло.
Глухие щелки и никаких молний. Кто-то даже потряс свое оружие, как будто его могло попросту заклинить.
Магистр задрал голову и посмотрел в безоблачное голубое небо.
— Сегодня неподходящий день для молний.
— Это какой-то трюк? — спросил побледневший Михаил Кириллович, выписывая руками в воздухе сложные фигуры, которые ни к чему, кроме возмущения этого самого воздуха, не приводили. — Как ты это делаешь?
— Но я ничего не делаю, — сказал Магистр. — Я просто стою. Возможно, молнии отказываются служить тому, кто сам служит неправедному делу.
— Миша! — голос был женский.
— Потом, маменька, — буркнул князь даже не оборачиваясь.
Папенька тоже отказался выслушать, и чем все закончилось? Возможно, над княгиней висело какое-то проклятие Кассандры или что-то вроде того.
— Я бы выслушал, — заметил Магистр. — Возможно, женщина дело говорит…
— Убейте его! — взвизгнул князь. — Убейте же его наконец!
Кольцо гвардейцев вокруг Магистра постепенно сужалось. Они побросали на землю свои бесполезные молниеметы, их руки потянулись к алебардам и обнажали сабли. Сам новоиспеченный князь выхватил из ножен на поясе длинный кинжал.
Жест это был, скорее, символическим. Вряд ли новоявленный князь горел желанием броситься в низкую битву.
Хотя Магистр не имел ничего против.
Нельзя сказать, что Магистр любил насилие.
Оно было одним из инструментов в его достаточно богатом арсенале, и он использовал его по мере необходимости. В мирах Системы такая необходимость возникала не слишком часто, в большинстве случаев он мог просто назвать свое имя, и репутация делала основную работу за него.
Иногда он прибегал к услугам посредников, и платил им золотом, знаниями и опытом, очень редко — обещанием ответных услуг.
Нельзя сказать, что Магистр не любил насилие.
Но он никогда не бежал, когда оно становилось неизбежным.
— Вы нарушили свое слово! — во всю глотку возопил Магистр, и этот крик был предназначен не людям за столиками, хотя и обращался к ним, а слушателям на другой половине поля. Магистр старался расставить все точки над «Ё», пока еще не началось.
И вот оно началось.
Капитан стражи начал первым. Магистр легко увернулся от его замаха — для него движения стражников были так неторопливы, словно они действовали под толстым слоем воды — и позволил инерции увести саблю подальше.
— Значит, вы выбрали смерть, — пробормотал он, делая сложный пасс левым запястьем и тем самым активируя ячейку быстрого доступа.
Рукоять Отца Всех Мечей привычно легла в его ладонь.
Глава 20
Капитана гвардейцев Магистр убил первым.
Развалил его на две неравные части ударом наискось, от плеча до бедра. Капитан в последний момент пытался парировать удар своей саблей, но она лопнула при первом же соприкосновении с лезвием Отца Всех Мечей.
Магистр не чувствовал ни азарта, ни возбуждения от схватки. Силы были слишком неравны, он был даже не старшеклассником, пришедшим наводить свои порядки в песочнице, а вооруженным до зубов космодесантником, заглянувшим в начальную школу.
Он убивал нарочито неторопливо и страшно, чтобы остальные успели сообразить, к чему все идет и вовремя дать деру. Магистру был нужен хаос, а без кровавой бойни он вполне мог бы обойтись.
Если это в принципе возможно.
Удивительно, но только после того, как третий гвардеец пал на землю, обрызгав ее кровью и разбросал свои внутренности, до аристократии начало доходить, что происходит неладное. Раздались первые крики ужаса, люди вскакивали со стульев, переворачивая столы. Несколько мужчин попытались воззвать к Силе, но пока Магистр был в непосредственной близости, Сила оставалась глухой к их мольбам.
Новоиспеченный князь таки побежал вместе с остальными. Видимо, пасть смертью храбрых на поле битвы (пусть даже в поле битвы превратилась лужайка в фамильном поместье) не входило в список его приоритетов, по крайней мере, не стояло там достаточно высоко. Магистр перехватил меч одной только правой рукой, перерубил две летевшие к нему алебарды, оставив гвардейцев стоять с короткими палками в руках, левой рукой выхватил из ячейки быстрого доступа огромный револьвер и выпалил князю в спину.
Верхняя часть Михаила Кирилловича исчезла, превратившись в розовое облачко. Нижняя по инерции сделала еще пару шагов и завалилась на газон.
Магистр давал шансы своим врагам, но не давал их слишком уж много.
Ему пришлось убить еще одного гвардейца, прежде чем остальные сумели сообразить, что они не вывезут, и не побежали догонять отступающую к главному дому аристократию. Магистр оглянулся, чтобы посмотреть, как обстоят дела на другой половине поля.
Там все двигалось в нужном направлении.
Толпа бесновалась. Стремясь сдержать естественные порывы крепостных, гвардейцы попытались применить свое главное оружие, но оно ни черта не сработало. А одними только саблями и алебардами разъяренных мужчин, внезапно увидевших свой шанс выплеснуть классовую ненависть, было не остановить. Несколько гвардейцев уже лежали на земле, остальные беспорядочно отступали.
— Свобода, равенство, братство! — провозгласил Магистр. — Пришла пора сбросить вековые оковы!
Рядом оказался размахивающий трофейной саблей Савелий. Сабля уже была обагрена чей-то кровью. Савелий глянул на странный, будто бы нарисованный карандашом набросок, меч Магистра и уважительно поцокал языком.
— Оружие с Изнанки, вашбродь?
— Оттуда родимое, — подтвердил Магистр. — Я же тебе говорил, что мне не страшны их молнии.
— Так ведь это, вашбродь, — сказал Савелий. — Не было у них сегодня никаких молний. Куда подевались-то? И где вы все это время прятали меч?
— Есть многое на свете, друг Савелий, что в двух словах тебе не объяснить, — сказал Магистр. — Как настроение в народе?
— Боевое, вашбродь.
— Отлично, — без особого энтузиазма сказал Магистр.
Аристократов и их приспешников на лужайке не осталось. Теперь эта территория принадлежала крепостным, и Магистр воздел к небесам руку с мечом, призывая к вниманию.
— Час нашего освобождения близок, как никогда раньше! — выкрикнул он. — Скоро мы все сможем уйти на Изнанку и жить там так, как мы сами захотим, не слушая, что скажет нам на это князь! Потому что никаких князей там не будет!