К горлу подкатил комок, а воспоминания сдавили грудь. Стало трудно дышать.
– Дальше! – потребовал Тотем, и я подчинилась.
– Однажды Олежка пришёл один. Он постоянно кашлял и попросил какой-нибудь сироп для себя. Оказывается, бабушка простыла и лежала дома, вот он и решил спуститься в мою… лечебницу самостоятельно. Благо, она была совсем рядом с его домом.
Голос предательски задрожал. Я прерывисто вздохнула.
– Хорошо помню, что на улице была непогода. Валил снег, такой густой, липкий. Видимость была нулевая. И тем не менее, Олежка отважился прийти.
Я смахнула с глаз навернувшиеся слёзы.
– Я продала ему сироп. Самый-самый обычный, но действенный. Сказала, что надо пить три раза в день. Посоветовала вызвать врача и себе, и бабушке, но он только отмахнулся и сказал, что в такую погоду вряд ли кто-то до них доберётся…
Сердце болезненно сжалось. Я уже не видела перед собой ни Тотема, ни Тайрона. Вновь перенеслась в тот февральский день и наблюдала за безумной пляской снежных вихрей за широким окном аптеки.
– Он решил отхлебнуть сиропа прямо в аптеке – настолько сильный кашель его мучил. Однако стоило Олежке сделать глоток, как он упал!
Я крепко зажмурилась, стиснула кулаки и быстро-быстро договорила:
– У него опухло горло, и он начал задыхаться. Даже кричать не мог, только хрипел. Анафилактический шок на какой-то компонент в сиропе… Из-за бурана ни одна скорая не могла пробиться к нам. Я поняла: если я не помогу Олежке, то он задохнётся! Хорошо, что в аптеке нашлась пара ампул адреналина – я ввела его мальчику. Только этого оказалось недостаточно, он всё равно задыхался… я кое-как усадила его на стул и поддерживала, не давая вновь упасть на спину…
Я умолкла, тяжело дыша. Картины прошлого проносились перед глазами. Задыхающийся мальчик, бьющийся у меня в руках, его трепещущие тонкие веки. Хрип, вырывающийся из маленькой груди…
И крупные хлопья снега, облепившие окна. Казалось, весь мир скукожился вокруг меня с маленьким мальчиком на руках, оставив нас наедине с бедой.
– Он умер? – резко, словно хлестнув меня плетью, спросил Тотем. Я вздрогнула и покачала головой:
– Нет. Олега спасли. Откачивая его, я одновременно стала звонить всем знакомым, кто имел хоть какое-то отношение к медицине. За нами приехал мой однокурсник на снегоходе и помог довезти Олежку до больницы… но я была ему никем, так что его просто унесли в приемное отделение. Что случилось дальше, я не знаю.
Я покачала головой.
– Видимо, моих связей в медицине оказалось недостаточно, и я так и не смогла узнать, что с ним случилось дальше. Мне даже его фамилия была неизвестна! Успели ли его откачать, хватило ли моей помощи для того, чтобы поддержать его до приезда в больницу… каждый раз, когда я вспоминаю Олега, я раз за разом прокручиваю в голове тот случай. И раз за разом спрашиваю себя, что было бы, не окажись у меня тогда этих двух ампул адреналина.
Повисла тишина. Я слышала только своё тяжёлое дыхание и ощущала на коже обжигающий взгляд Аллатристе. Капитан по-прежнему не проронил ни слова.
Тотем прищурился.
– И это правда, – проскрежетал он, – что ж… можете пройти.
В тот же миг желеобразная завеса исчезла, а лицо Тотема одним махом втянулось обратно в кору. Только мы с Тайроном даже не пошевелились, застыв на месте, как придавленные.
Моё сердце громко стучало, а глаза горели, словно я подхватила какой-то вирус. Однако парадоксальным образом мне почему-то стало легче. Я впервые рассказала эту историю постороннему слушателю и будто бы передала ему часть груза, столько лет лежащего на душе…
– Ты должна перестать терзать себя, – вдруг вновь послышался голос Тотема.
Глава 32
Меня словно тяжёлой подушкой по голове огрели. Я мигом вскинула голову и резко обернулась к Тотему.
Оцепенение как рукой сняло. Сердце заколотилось ещё сильнее.
– Что ты имеешь в виду? – выпалила я. Внутренне уже приготовилась к ответу по типу того, что слышала до этого сотни раз: ты сделала всё, что могла; это уже не твоя проблема; будешь рвать себе душу из-за каждой неприятности, поседеешь раньше времени.
Но Тотем сказал то, чего я совершенно не ожидала услышать. Тем более, в этом мире!
– Отёк был снят, а Олег попал к хорошему доктору, который поставил его на ноги. Бабушка мальчика тоже оклемалась и смогла забрать его домой, когда ему стало совсем хорошо. Они до сих пор вспоминают тебя добрым словом. Если бы не твоя помощь, то Олег до больницы не дотянул бы!
– Если бы не адреналин… – пробормотала я. Прислушалась к собственным ощущениям и вдруг с удивлением осознала, что ледяная клешня, сжимающая сердце все эти годы, вдруг ослабла и как будто бы даже начала таять.
Лицо удовлетворённо хмыкнуло. Его очертания вдруг утратили подвижность и начали таять. Буквально через несколько секунд от него не осталось ни следа: оно вновь превратилось в древесные разводы.
Внезапно на плечо упала горячая тяжёлая ладонь. Я вскрикнула и вздрогнула, но, обернувшись, немного успокоилась: это был Аллатристе.
– Я думал, ты самая обычная деревенская девчонка-знахарка… – неожиданно серьёзно сказал он, внимательно глядя на меня. Под пристальным взглядом его зелёных глаз по коже вдруг побежали мурашки, и я почувствовала, что краснею.
Эта фраза как будто подразумевала продолжение, и я негромко уточнила:
– А оказалось?
– А это всё, – хмыкнул Тайрон и кивнул на дверь в избушку:
– Пошли. А то брат Грегор рискует нас не дождаться!
Словно подтверждая его слова, из избушки донёсся ещё один стон – самый душераздирающий из всех.
Не говоря больше ни слова, Аллатристе прицельным ударом ноги выбил дверь, и мы влетели в избушку монаха.
Такое ощущение, что вся избушка состояла из одной комнаты – достаточно просторной. В противоположном углу мерцала печурка, пол был застелен цветастыми дорожками, а около под окном тянулась скамья, заваленная то ли соломой, то ли сухими травами.
В комнате царил тёплый полумрак, приятно пахнущий душицей и клевером. И его вновь прорезал стон, полный боли.
– Помогите!
Я заозиралась, ища его источник, как вдруг меня схватили за плечо и резко оттолкнули. Тайрон без объяснений засунул меня себе за спину, а сам встал впереди.
– Эй, а поаккуратнее? – возмутилась я. Аллатристе покосился на меня и только сухо бросил:
– Стой смирно! Если тебя поцарапают, сама же потом возмущаться будешь.
– К чему такие предосторожности… – я не договорила: капитан молча кивнул на странный чёрный мешок, лежащий прямо посередине комнаты.
Откуда он тут взялся?! Я его даже не заметила в этих потёмках!
– Брат Грегор! – громко сказал Аллатристе, – Ты ли это?
Мешок пошевелился. Я взвизгнула от неожиданности и машинально схватила капитана за запястье.
Оно было твёрдым и горячим.
– Я… – дрожащим голосом протянул мешок, – мне плохо… помогите…
– Полное имя! – не дрогнув, рявкнул Аллатристе, – Живо!
– Капитан! – возмутилась я, – Нельзя же так! Не видите, человеку плохо!
Тайрон обернулся и смерил меня тяжёлым взглядом. Я сглотнула. По телу словно гусеницами танка проехались.
– Может, это и не человек вовсе, – мрачно сказал он, – я должен убедиться. В этих лесах знаешь, сколько нечисти водится?
– Но…
– Помолчи и дай мне сделать свою работу, – отрезал Тайрон и вновь рявкнул мешку:
– Ну?
– Грегор Люциус Игнасий, сорок шесть лет, изгнанный из монастыря Четырёх Лун. Смиренный почитатель Гигейи…
– Хватит, – прервал его Аллатристе, и брат Грегор с облегченным вздохом – как мне показалось – замолчал.
Правда, тут же застонал вновь, болезненно скрючившись и обхватив себя руками.
– Можешь помочь ему, – кивнул мне Тайрон, шагнув в сторону, чтобы освободить мне проход. Я незамедлительно бросилась к монаху, кинув на капитана уничтожающий взгляд.
– Вам так нравилось наблюдать за страданиями человека? – не выдержав, прошипела я.
– А тебе бы понравилось расхаживать без головы? – фыркнул Аллатристе. Похоже, страдания брата Грегора его ничуть не тронули, – Если бы это оказался какой-нибудь эйгельт, который принял его вид, тебе бы не поздоровилось! Имя бы ты точно не догадалась у него спросить, а ведь только так эйгельтов и можно отличить: они ничего не знают о тех, чей облик принимают.
Меня опять бросило в краску. Да что ж такое-то! Веду себя, как девчонка! Да и капитан не лучше: то сам грозится мне голову оторвать, то вдруг кидается защищать. Где логика?
– Спасибо, – пробормотала я, чтобы поскорее замять этот разговор, и переключилась на брата Грегора.
Тот тяжело дышал и тихо стонал сквозь стиснутые зубы.
– Что у вас случилось? – стараясь говорить как можно мягче, чтобы окончательно не запугать этого несчастного, спросила я.
– Плохо мне… – кое-как выдавил из себя брат Грегор, – Наверное, вот-вот помру! Ноги отнимаются!
– Отнимаются ноги, – повторила я, – хорошо. В смысле, плохо! Что еще чувствуете? Как давно это у вас?
– Ой, давно, девочка! – запричитал брат Грегор, и его голос стал каким-то уж совсем тоненьким, – Меня прямо в бараний рог скрутило,и ноги отнялись! Всё, я уже с ними попрощался. Ясно же, вот-вот отвалятся!
Я окинула его быстрым взглядом и, прикинув в уме кое-что, с облегчением выдохнула и усмехнулась.
За что тут же получила негодующий взгляд брата Грегора: мол, мне тут плохо, а она ещё и смеётся!
– Не отвалятся, не бойтесь, – бодро обратилась я к нему, – у вас же самый обыкновенный…
Глава 33
– Самый обыкновенный – кто? – простонал монах, закатывая глаза от боли, – Чёрная хворь какая-нибудь? Я сейчас помру, да? Ой-ой-ой, никогда ещё со мной такого не было!
– Радикулит, – терпеливо пояснила я и повторила, – самый обыкновенный. Только у вас ещё, похоже, седалищный нерв защемило, вот ноги и отнимаются.
Монах затряс головой.
– Ничего не понимаю, – жалобно протянул он, – ради… не знаю такой болезни! Помню, в нашем монастыре у брата Айвена отнялась добрая половина тела, он как слёг, так и лежал, пошевелить не мог ни рукой, ни ногой. Говорить толком не мог, только мычал. Мы за него так молились, так молились. А он потом и совсем помер! Вот так и я…