Я лежала, поджав ноги, прижавшись к его боку. Его кожа была тёплой, грубой, и всё во мне отзывалось на её тепло. Но в животе — уже не пульс страсти. А страх. Тихий, звенящий.
Мои бёдра немного липли друг к другу, а тело ломало. Но не от боли — от того, как много было движения, прикосновений, жара.
Я приподнялась на локте. Посмотрела на Ветер.
Он спал.
Спокойный. Расслабленный. Красивый. В его чертах не было ни ярости, ни сдерживания — только мужчина, уставший и… довольный? Я не знала. Не знала, что он подумает, когда проснётся. Что подумаю я сама, когда он откроет глаза.
Моя туника валялась где-то у изножья. Я подтянула её к себе, надела — и вздрогнула от прохлады. Казалось, за эту ночь я стала другой, но утро требовало прежнюю меня.
Лили.
Эльфийка.
Принцесса.
Враг.
Женщина, что нашла его стрелу.
Я сидела на краю шкур, глядя, как золотой свет крадётся по его груди. Туда, где я его целовала. Как будто в самую душу. Туда, где он держал меня, входил в меня, звал по имени…
Одна слеза скатилась по моей щеке.
Это была просто ночь. Просто Гр’Кара’Та. Просто традиция, которую он не мог нарушить.
И что, что я уже не могу быть прежней?
Я сжала край шкур, пытаясь удержать себя от дрожи. Внутренней — не от холода, от растущего осознания.
Я отдалась ему. Как женщина. Как просто «Лили».
За тонкой тканью туники ощущалась чувствительность, остатки жара, память о его пальцах, губах, теле. И в этом было что-то невыносимо нежное… и одновременно горькое.
Я встала. Осторожно, чтобы не разбудить.
Пошла к низкому столу, нашла бурдюк с водой. Сделала глоток. Второй. Прохлада воды будто вернула меня к себе. К той, что была до него.
Или это был самообман.
Я прошлась по шатру, на цыпочках, будто кралась от самой себя. Пальцы скользнули по висевшему на стойке поясу Ветра. Шершавая кожа. Металлические заклёпки. Его запах. Его сила. Его путь.
— Ты уходишь?
Я вздрогнула.
Он проснулся. Голос был хриплым. Слишком знакомым. Даже родным…
Я не обернулась сразу.
— Нет. Я… просто хотела воды, — прошептала я. — И… воздуха.
Он молчал. И это молчание было тяжелее слов.
— Лили, — позвал он. Спокойно. Не как командир, не как воин. Просто — мужчина. Который знал моё имя не по титулу, а по дыханию.
Я обернулась.
Он сидел, приподнявшись на локте. Простыня соскользнула с его бедра, обнажив живот, грудь, шею. В глазах — не было упрёка. Только внимательность.
— У тебя на щеке слеза, — сказал он, не отводя взгляда.
Я подняла ладонь. Провела по коже. Не ответила.
— Сожалеешь? — спросил он.
— Нет, — быстро ответила я. — Я… Я боюсь.
Он встал, нагой, открытый. Подошёл ко мне. Не касаясь.
— Чего ты боишься?
Я посмотрела на него.
— Нас. То, что между нами. Этого не должно было быть.
— А оно есть, — тихо ответил он. — Это уже не изменить.
Я вскинула голову.
— Ша’Каар отвернёт лицо, и жар пройдёт — ты просто забудешь меня?
— Я не забуду. Я не умею забывать. Но тебе будет легче, если я скажу, что это была просто ночь. Если ты уйдёшь с мыслью, что всё было лишь частью традиции.
— А ты бы хотел, чтобы я так думала? — спросила я.
Он подошёл ближе. И всё-таки коснулся. Провёл костяшками пальцев моей щеки.
— Я хочу, чтобы ты думала о том, что было, так, как подсказывает тебе сердце. А не страх. И не долг, принцесса.
Я вскинула взгляд.
Принцесса?
Так он знал, кто я…
А я вот забыла. И о своём долге, и о титуле, и обо всём на свете.
— Мне надо идти, — сказала отрывисто.
Мне так остро захотелось, чтобы всё было иначе. Чтобы просто Лили. И просто Ветер.
Он усмехнулся.
— Я провожу.
Глава 16Лагерь орков
Солнце уже поднималось над краем гор, когда мы с Ветром вышли из шатра. Я снова была в тунике и штанах, хоть и чувствовала, будто ткань теперь не столько прикрывает, сколько напоминает обо всём случившемся. Он шёл рядом — молча, но близко. Слишком близко, чтобы это можно было назвать просто сопровождением.
Воздух был прохладным, бодрящим, и я в который раз пожалела, что мы не остались под тёплыми шкурами. Или… что ночь закончилась вообще.
Но стоило нам сделать пару шагов по лагерю, как из соседнего шатра, потягиваясь, вышла женщина. Орчанка. Красивая… На ней была короткая наброшенная на одно плечо накидка и весьма ехидная ухмылка.
Она остановилась, смерила меня взглядом — с головы до пят — и протянула нарочито громко:
— Так вот кто стонал на весь лагерь всю ночь подряд… Эльфийка!
Я споткнулась бы о собственные ноги, если бы Ветер не поймал меня за локоть.
Гарра сложила руки на груди:
— Ну воевода, ты хорош… Я думала, ты будешь упрямиться до самой седины. А тут гляди-ка — подходящую искал. Не знала, что ты такой горячий, Ветер!
Я почувствовала, как щеки запылали, как будто снова под химеровой стрелой.
Воевода… так он владыка всех этих орков!
— Гарра, — медленно проговорил Ветер, голос у него был тихий, но в нём звучала та самая угроза, которой воины, наверняка, боялись больше, чем крика. — Если ты хочешь сохранить язык, не проверяй, насколько я горяч этим утром.
— Угу, — хмыкнула она, но на шаг всё же отступила. — Шучу, шучу. Просто… впервые вижу, чтобы эльфийка после Гр’Кара’Та выходила не ползком. Уважение.
Она кивнула мне и, всё ещё усмехаясь, скрылась за занавесью шатра.
Я посмотрела на Ветра. Он всё ещё держал меня за локоть — осторожно, но уверенно.
— Теперь весь лагерь это знает, — прошептала я, и он бросил на меня взгляд, полный иронии.
— Думаешь, они были глухими вчера ночью?
— Нет. Просто…
— А значит, теперь тебе точно не стоит идти одной.
Он отпустил мой локоть — только чтобы взять за руку. И повёл дальше.
И я, несмотря на весь стыд, шла рядом.
Потому что рядом с ним — было правильно.
Мы шли по лагерю, и я чувствовала на себе взгляды просыпающихся от священной ночи орков. Не откровенные, не осуждающие — скорее, сдержанно-любопытные. Все почтительно кивали Ветру. Кто-то улыбался, кто-то бросал взгляды на наши сцепленные пальцы. Кто-то хмыкал. Но никто не осмелился сказать хоть слово — после того, как Гарра получила своё «приглушающее рычание».
— Они правда… не осуждают? — шепнула я, когда мы почти миновали центральный костёр.
— Осуждать? — он чуть повернул голову ко мне. — У нас не принято осуждать тех, кто следует зову. Особенно в Гр’Кара’Та.
— Даже если это эльфийка?
— Особенно если это эльфийка, — усмехнулся он.
Впервые за утро стало чуть легче. Не так щемяще.
— А куда мы идём?
— За Лунной слезой, — ответил он просто. — Ты не для того рисковала жизнью, чтобы уйти без неё.
— Но её можно собрать только ночью…
— Нет, — усмехнулся он. — Я покажу.
Мы шли в лес, мимо пограничных постов, мимо тёмных высоких деревьев, чей шепот напоминал шорох тканей, сброшенных ночью на меха. Лес был полон запахов — сырой травы, прелой хвои, птичьего крика где-то вдали. И всё это странно контрастировало с тем, что всё внутри меня всё ещё откликалось на его шаг, на его дыхание рядом, на его прикосновение.
Мы шли молча. Я боялась начать разговор. Последний. Но всё же сказала:
— Ты — воевода орков.
— А ты — принцесса эльфов.
— Нам не быть вместе.
— А ты хотела бы? — спросил он.
Я замерла. Он остановился рядом.
— Я не стану удерживать тебя, Лили. Но и не отпущу, если ты сама не уйдёшь.
Мои пальцы сжали его руку крепче.
— На этой поляне растёт слеза. Днём у неё красноватые листья. — Он кивнул вперёд.
Поляна встретила нас тишиной. Свет пробивался сквозь ветви, ложился на землю мягкими полосами, будто сам лес знал, что это — прощание.
Я увидела куст Лунной слезы. Его алые листья дрожали, будто чувствовали моё сердце.
Я наклонилась, чтобы срезать несколько стеблей. Он молчал. Просто стоял рядом. Просто смотрел. А я… не могла не чувствовать его взгляд на себе. Тяжёлый. Горячий. Непереносимо родной.
— Лили, — тихо сказал он. Я замерла. — Ты должна уйти.
Я выпрямилась, сжимая в руках траву.
— Знаю.
И никогда ещё это слово не давалось так тяжело.
Он подошёл ближе. Не касаясь. Просто смотрел.
Я кивнула. Слёзы подступали, но я не позволила им упасть.
— Вчера ночью… ты был не врагом. — Я сделала паузу. — Ты был тем, кого я выбрала бы, если бы могла выбирать.
Он вздохнул. Глухо. С надрывом.
— И я бы выбрал тебя.
Он шагнул ко мне. Поцеловал. Один раз. Слишком коротко. Слишком горько.
— Прощай, Вольный Ветер, — сказала я, а потом развернулась и пошла от него прочь.
— И если когда-нибудь, в другой жизни, где мы не враги с тобой… Если ты снова найдёшь стрелу, и она будет моей… — сказал он мне в спину.
— Я пойду за ней, — прошептала я. — Даже если весь мир будет против.
Я побежала вперёд. От него.
Глава 17Золото и пепел
Прошёл день.
Потом неделя.
Потом — лунный месяц.
Но ничего не изменилось.
Я вернулась домой — в родовую башню на восточной окраине Эларионского хребта, где коридоры были выложены мрамором, а гобелены скрывали холод каменных стен. Где служанки склоняли головы при виде меня, где флейты играли в садах, и каждое утро приносили свежие лепестки для ванны.
Астра выздоровела, лунная слеза помогла. Наши лекари изготовили нужное снадобье и моих трав хватило. Наши умельцы даже высадили эту травку в нашем саду. Она помогла с волчьей лихорадкой.
Теперь всё было на своих местах.
Кроме меня.
Я больше не чувствовала вкуса жизни. Не ощущала тепла. Даже весенний воздух, который когда-то казался мне прозрачным и сладким, теперь пах только прошлым. Пах им. Его телом, его кожей, его дыханием.
Гр’Кара’Та прошла — но не отпустила. Она обожгла меня не на одну ночь. Не на семь. А, кажется, навсегда.