- Вариант только один, - признался Свейлон уже во дворце. Перенос прошел незаметно. – Ты.
Аж воздухом поперхнулась.
- Светлейший, разреши все же тебя просканировать, - попросила ласково-ласково, знаю, что так со скорбными умом и нужно говорить.
- Лисанна, ты сама подумай! – не принял шутливого тона Свейлон. – Только мы двое во всем Эйргаре одного вида. Представь только, какими сильными будут наши дети, унаследовав сразу и силу Богов и способности диаракхорнов!
- Ты многого о себе не знаешь, Свейлон, - покачала головой. – У нас не будет детей! Потому что мы не сможем пройти слияния. Оно возможно только в истинно любящей паре. Ты меня едва терпишь, прости, но и я тебя тоже.
- Вздор! – отмахнулся повелитель. – Я теперь не простой салаярд! Наверняка, теперь условия получения потомства иные.
- Ты можешь проверить, если так уверен, - пожала плечами. – Только, пожалуйста, без меня!
- И что, - Свейлон поиграл желваками, - Тревор – твоя истинная любовь? – последнюю фразу он, можно сказать, выплюнул. – Что-то не заметил я между вами искр пламени и страсти!
- А это, повелитель, при всем моем уважении, совершенно не твое дело! Лучше подумай, как Эшрату в горы перенести, потому что моих сил на это не хватит!
- Сама долетит, - отмахнулся Светлейший, снова растирая грудь и морщась.
- Сомневаюсь, - позволила себе усомниться. - Сколько ты ее здесь держишь? Уже несколько дней, так? Эйшхераша видел? А ведь он просто в Аурейю за мной слетал и тут же вернулся, притом все время подпитываемый моей энергией.
- Ох, - согнулся Свейлон будто от боли. – Нужно торопиться, видимо, праздник начали без меня.
Только зубы сжала, чтобы снова не начать злорадствовать. Взяла Свейлона за руку и представила ту самую арену, что врезалась мне в память. Мы выпали прямо посередине, ошарашив собравшихся. Тут же по ушам ударил грохот толпы.
Эшрата лежала на земле, поникшие крылья выстелила с двух сторон. По одному из них как раз забирался на спину самке бравый страж, держа наготове длинный меч. Еще два десятка «храбрецов», окружив несчастную со всех сторон, тыкали ее своим оружием куда придется. Арена оказалась буквально залита кровью.
Свейлон взревел, моментально меняя облик. И вот перед оглушенными зрелищем собравшимися огромный разъяренный ящер.
- Ты позволила этому случиться! – проревел голос у меня в голове.
Опешила, если честно. То есть это я теперь виновата?
Не став терять времени на препирательства создала воздушную воронку и разметала стражей в разные стороны, чтобы Свейлон-Рауторорк их не зашиб. А он собирался, точно знаю. Не повезло только тому, что успел забраться Эшрате на спину. Его ящер схватил лапой и отбросил к краю трибун. Не уверена, что парень выживет. Но драконица меня сейчас интересовала больше.
Эшрата дышала. Но так надсадно и тяжело, вместе с воздухом из пасти вырывалась пузырящаяся кровь. Послала ей мощнейший поддерживающий импульс – как обычно энергия ушла, будто вода в песок.
- Сделай что-нибудь! – снова рык в голове.
Разъяренная морда ящера обернулась ко мне в полном бессилии.
- Не могу.
Я и так делала все, что в моих силах. Язык Эшрата вывалила, и я без промедления коснулась его кончика, чтобы обменяться энергией, хоть немного. Но это не помогло. Драконица умирала, Свейлон сам ее убил. Понимание, что мне ее не спасти, пришло стремительно и неотвратимо. Слезы полились по щекам, прижалась к остывающей морде и молча просила прощения, что не успела, что не спасла.
Ящер взревел так, что по трибунам пошли трещины. Люди в панике стали вскакивать со своих мест и убегать, спасаясь от разъяренного диаракхорна.
- Слияние с тобой! – проревел Свейлон. – Сейчас!
- Нет. Прости, но я на это не пойду, - ответила тихо, но он услышал. Знаю, что услышал. – Прости, Эшрата, - повинилась перед драконицей.
На какой-то миг она открыла глаза, посмотрела замутненным от боли взглядом на ящера поблизости, на меня, лизнула меня горячим языком, добровольно отдавая остатки энергии… грудь ее дернулась и опала в последний раз.
Глава 8.
- Отойди! – прорычал Свейлон, отодвигая меня лапой. – Уходи отсюда! Убирайся! Другим рассказывай, какая ты добрая и сострадательная! А я все про тебя понял.
Я не стала говорить, что смерть Эшраты полностью на совести него самого. К чему слова? Что они изменят? Драконицу уже не вернешь, она ушла за грань. Ушла, найдя пару, но не обретя счастья.
Теперь я понимаю, почему Рауторорк так охотно пошел на слияние со Свейлоном. Поначалу думала, из-за того, что они в чем-то похожи, но теперь вижу, что нет. Рауторорк хотел разделить со Свейлоном эту боль, хотел, чтобы салаярд почувствовал то, что чувствовали диаракхорны.
- Сильно умная? – снова рык в голове.
- Я так громко думаю?
- Нет, я стал сильнее! – огрызнулся ящер. – Убирайся отсюда, не слышала разве?
Люди с трибун почти все уже ушли, я бы сказала убежали, в ужасе от происходящего. Тот страж, которого Свейлон сбросил со спины Эшраты, наверняка нуждался в помощи, но заставить себя помочь тому, кто намеренно убивал беззащитную драконицу я не смогла.
Несмотря на злость и слова Свейлона я не ушла. Показалось неправильным оставлять Эшрату прямо здесь, вот так, в крови. Снова приблизилась, стараясь не смотреть на очевидно скорбящего ящера. Это был не Рауторорк в полном смысле, но многое от него все же осталось. Сейчас, когда Свейлон выплеснул всю злость, вторая его половина стала более видна. Ящер горестно уткнулся носом в грудь Эшраты и лег рядом. Крупное тело сотрясала дрожь. Он и сам не понимал, как мне кажется, что издает тихий вибрирующий звук – не рык, скорее, плач.
Пока я думала, как достойно предать драконицу земле, случилось то, чего, кажется, не ожидал ни один из нас. Мы оба стали свидетелями того, как именно Всевышние забирают свою энергию обратно. Тело Эшраты медленно, но неотвратимо истончалось, становясь прозрачным, пока не стало полностью бледно-голубым и эфемерным, сотканным лишь из энергии. Минуту или около того оставалось в таком состоянии, а после первый же подувший ветерок разметал энергию, оставляя на арене лишь лужи крови.
Свейлон беспомощно смотрел на то место, где только недавно лежала Эшрата. Кажется, до салаярда только сейчас дошло, что ничего уже не вернуть, драконица погибла.
Мне было горько не меньше, чем ему, только вот Свейлону добавляла мучений вина за содеянное. Что ж, надеюсь, это его хоть чему-то научит.
Поднялась с колен, оглядывая окровавленную одежду и выпустила крылья, представила лагерь сборщиков. Мне нужно забрать Димиса и увидеть Эйшхераша, убедиться, что с ним все в порядке. А Свейлон… заслужил то, что с ним произошло.
Диаракхорны почувствовали смерть соплеменницы. Когда мы с еще не до конца пришедшим в себя Димисом появились в лагере, многие из них собрались у подножия гор. Среди диаракхорнов больше не было тех, кто не прошел обмен энергией, все они могли общаться, все они чувствовали теперь иначе. И все разделяли скорбь Рауторорка.
Эйшхераш был тут же. Если в паре Свейлон-Рауторорк салаярд занял активную позицию, подавляя вожака стаи, то в паре Барнас-Эйшхераш главенствовал Эйшхераш. При моем приближении он, как обычно, склонил голову, но стандартного приветствия «Адали» не последовало.
- Рада, что ты в порядке, - погладила шею ящера.
Зная, что передо мной и Барнас тоже от обычного поцелуя в нос воздержалась. Ящер подернулся рябью, выброс жара, сопровождающийся небольшой вспышкой – и вот передо мной староста. Обычный, да не совсем.
Мужчина стал будто моложе, да и внешность претерпела изменения. Поседевшие было волосы вновь налились краской, осанка распрямилась, взгляд стал тверже, увереннее, а глаза… глаза изменили цвет, став темно-глиняными, точь в точь как у Эйшхераша.
- Лисанна, - впервые так обратился ко мне. – Спасибо, что спасла.
- Как… как мне к тебе обращаться?
- Барнас Эйш, - подмигнул мне мужчина, и я поняла, что это все тот же мой крылатый друг. - Будем род увеличивать, - добавил он.
- Что ж, Барнас Эйш, надеюсь, мы не совершаем ошибку такими действиями.
- Время покажет, Лисанна. Только оно.
- Ну что, Димис, домой? – руку сына я не выпускала. Боялась, что горы снова позовут, обернется, и я его не найду.
- Аннис испугается? – пряча глаза, спросил мой маленький лотр. Он тоже изменился. Стал будто младше на несколько лет. Снова появилась прежняя неуверенность, какая-то угловатость. Волосы немного потемнели, но самое главное изменение – глаза. Серые глаза моего Димиса стали светло-глиняными, очень яркими, заметными.
- Она тебя любит, сынок, - прижала его к себе. – Любит любого. Как ты хочешь, чтобы мы к тебе обращались? Димис или Эрохан?
Незаметно положила ладонь на грудь мальчика и почувствовала ровное биение двух сердец. Видимо, это то, что отличает всех прошедших слияние.
- Эрохан глубоко внутри, мама, - тихо прошептал Димис. – Он иногда что-то говорит, советует, но я – не он.
- Ты – мой любимый сын, помни это всегда!
- Даже сейчас? – он впервые поднял на меня робкий взгляд.
- Всегда, Димис! – уверенно повторила я. – Ничто не способно на это повлиять, абсолютно ничто.
И, наконец, он немного повеселел. Уф, я уже стала отвыкать от этой его неуверенности в собственной значимости.
Стая сейчас нуждалась друг в друге, Барнас остался со всеми, а мы с Димисом перенеслись в лавку. Пора возвращаться к привычной жизни.
Стражи стояли у двери, несмотря на то что лавка была закрыта уже несколько дней. Посмотрели на меня шокировано, только сейчас до меня дошло, что я вся в запекшейся, потемневшей крови Эшраты.
- Льяра, что с вами? – отмер один из стражей.
- Это… не моя кровь, - провела руками по платью, будто так можно было избавиться от свидетельств произошедшей трагедии. - Я в порядке. Что это? – страж протянул свернутый листок.
- Диари аль Индара просил передать сразу же, как только вы появитесь, - отчитался страж. – И он очень просил, чтобы вы прислали ответ.