– Туда! – приказал койотид, указывая на дальний конец разрушенного коридора.
Но зверлинги хмурились и не двигались, они знали, что это за чёрная кровь, и совсем не хотели к ней приближаться. А глаза жалкого надзирателя наливались кровью, руки дрожали, он истерично завопил:
– Вперёд! Вы… вы… – он, казалось, сделал невероятное усилие ради следующих слов, – все е***ий скот! Я перережу каждую глотку, если не задвигаетесь! – он выдернул короткий клинок из ножен.
Взгляды невольников стали вмиг жестокими, хищными. Тела их напряглись, вырисовывая пучки закалённых тяжёлым трудом мышц, кто-то зазвенел цепями, но вовсе не стремясь выполнить приказ, а обступая кайотида. Он был один и не понимал, что рабы понимают лишь язык силы. А если ты слаб – ты мёртв.
– Так веди нас, командир! – послышался ехидный голос из толпы.
– Кто это сказал?! – бросил он, ощетинившись.
Я медленно вышел вперёд, остановился перед толпой лицом к нему. Он поглядел на меня и сглотнул. Он что-то почувствовал и отступил на шаг.
– Подай нам пример, уважаемый надзиратель! – голос мой был сладок и наполнен желчью.
– Как ты смеешь мне указывать?! – рявкнул он и сделал шаг навстречу, выставив меч перед собой.
Я медленно сделал несколько шагов, подстрекаемый звоном кандалов и клокочущей кровью. Моя грудь почти коснулась острия меча, я уверенно стоял перед ним. Жестокая, по-юношески уверенная улыбка забралась на мою морду. Я заговорил мерно, растягивая слова:
– Го-спо-дин, я не смел вам ука-зыва-ть. Это ли-шь жа-а-лкая мольба.
Позади послышались смешки.
– Мы невольники. Мы трусливый скот, не так ли? У нас нет ни достоинства, ни смелости, чтобы ступить вперёд. Но если нас проведёте вы, мы не посмеем перечить, – с лёгкой улыбкой сказал я и поклонился, одновременно подвигая пальцем клинок в сторону.
Взгляда же я не отрывал, смотрел ему прямо в глаза. А в них я видел плескающийся страх: перед другими надзирателями, перед зверлингами за моей спиной, перед самим коридором. И его мозг с невероятной скоростью взвешивал и обдумывал дальнейшие слова. В это время толпа позади начала давить, приближаться.
– Хорошо! Я поведу вас! – с трудом сказал он, обливаясь холодным потом.
Клинка он не убрал, но развернулся к коридору. Я бы с лёгкостью мог бы сейчас переломить его шею. Может даже с другими нам удастся разобраться с оставшимися двумя надзирателями. Есть шанс пробраться в лагерь и поднять восстание. Но это было желание Декса, я же осознавал наши реальные шансы.
Трусливый койотид медленно пробирался сквозь разбросанные деревяшки и груды камней, он старательно избегал прикосновений к тёмной засохшей крови. А мы следовали за ним. Я шёл сразу позади, а все остальные за мной.
Похоже, я недооценивал Декса, как бы не печально было признавать, но часть слов, сказанных ранее, были под его влиянием, и из него может выйти толк. Он способен вести за собой, воодушевлять. А это стоит много, особенно если использовать умело. С этим я бы справился.
Спустя десяток минут мы преодолели чертов коридор, и невольники медленно приступили к работе. Кто-то забрался выше и принялся разбирать крышу, другие же разбирали завалы в коридоре, открывая себе доступ к предстоящему разрушению и избавляясь от хлама, изгвазданного в крови. Многие замотали лапы найденными тряпками, бывшими дорогими накидками, хорошей детской одёжей и невесть чем ещё.
А я пробрался в один из классов рядом, окна которого выходили на дорогу. И увидел, как внизу развалились те тигриды. С этими ушами грех не пошпионить. Делая вид, будто чем-то занят, я внимательно внимал разговорам двух братьев:
– Ха-ха! Он же чуть не обоссался! – говорил порывистый голос, принадлежавший, похоже, тому, что был с ятаганом.
– Тебе стоит быть более сдержанным. Нам не стоило его так опускать на глазах у этого скота. – говорил другой, уверенный, волевой.
– Да он сам нас уговорил своими вы***нами. Пошёл бы сразу – проблем бы не было. Даже пробуждение не прошёл, а пытается что-то сказать, мудак.
– Нам всё равно перед командиром отвечать, если зайчики с ним что-то сделают.
– Да нашему командиру похер на этого мелкого ублюдка, его явно к нам привязали не без причины, – ехидно и порывисто отвечал он. – За какие это делишки непробужденного отправляют в надзиратели?
Непробужденного? Что это значит?
– Что-то серьёзное. Но по его манере – он из родовитых. Так что, скорее всего, долги. Если уж денег не хватило на парочку рабов для корма, – без особого желания ответил другой. – Если с ним покончат невольники, то он и так был не жилец. Такой слабак вряд ли сможет кого прикончить, разве только одного из зайчиков, – он слегка усмехнулся, но продолжил серьёзно: – Закончили, нам нельзя об этом говорить.
Эти болтуны тоже не бесполезны. Всё это имеет смысл. Пробуждение. Убийства. Корм. Я уверен, что та энергия, что я поглотил, убив Тату, и есть так называемый корм. Похоже, в этом мире силу действительно можно забрать после смерти противника. Да не так, как проповедовали дикие аборигены, а по-настоящему.
«Жаль, я уж подумал, что особенный, – отметил я. – Хотя это было бы не слишком честно».
И к тому же им запрещено говорить об этом. А это ещё интереснее. Есть пара мыслей, и одна хуже другой. Но этот мир способен на любую жестокость. Хотя не думаю, что мой родной был лучше. Те же яйца, только в профиль.
– Вот и я говорю. – ответил тигрид. – Кстати, тебе не кажется, что это дерьмо начало происходить слишком часто, да ещё чтобы они забрались так глубоко? Ну, я про набеги тварей.
– Уже не кажется. Все об этом шепчутся. Твари всё чаще нападают внутри города. Да ещё и стремятся сожрать молодняк. На школу вон нацелились.
– Избавляются от будущих конкурентов, хах! Они, возможно, не так глупы, – с лёгкой взволнованностью ответил порывистый голос.
– Закрой-ка пасть, братец. – бросил другой. – Наместник сейчас явно не в духе, так что не стоит плеваться тем, из-за чего тебя могут повесить.
– Но ты должен согласиться – всё это дерьмо как раз из-за наместника. Это он нещадно рубит джунгли. А твари, словно ревностные сучки, за своё будут рвать.
– Заткнись! Он наш господин, и яйца у него куда больше твоих! – сорвался уверенный голос и дрогнул в конце.
– Да ещё и эта чёртова обезьяна, меня от неё в дрожь бросает. Ты видел, на каждом празднестве, параде эта иноморская скотина рядом с твоим дорогим наместником, – он пригнулся и немного приблизился к брату. – Ты знаешь, какие слухи о ней ходят? У меня товарищ к ней в особняк завозит целые телеги с белыми персиками. А однажды по уезду видел, как оттуда вывозили несколько десятков заколоченных ящиков размером с зверлинга, – он придвинулся ещё ближе. – А земля вокруг? Там сплошь гниль и пустошь, всё там вымерло.
Значит, обезьяна… Тот сон… Это не может быть совпадением.
– Всё равно захлопнись! Это не нашего ума дело! – злобно огрызнулся брат. – Мы уже и так на самом дне из-за дерьма, вываливающегося из твоего рта!
– Из-за меня?! Да я…
Его прервал истошный крик из здания. Я резко обернулся. В комнату влетел койотид, а за ним в дверном проёме появился окровавленный заяц, его голова тут же была оторвана громадными тёмными хелицерами, торчащими из плеч младенца. Тело зверлинга его опало. Я отпрянул к подоконнику.
– В окно! Прыгай! – прокричал койотид, несясь ко мне. – Тварь идёт!
Но я мог лишь смотреть на входившего в класс громадного паука с торчащим детским туловищем вместо головы. Его маленькая головка покачивалась в такт восьми лап. Шесть голубых глаз смотрели на меня, а детские губки изгибались в весёлой игривой улыбке.
В какой-то момент в комнате стало до странного темно. Звук словно исчез, а всё вокруг застелила тьма. А в следующее мгновение перед мной раскинулось небо, такое же, как в тот день, когда я умер.
Я почувствовал удар о землю. Мозги сотряслись, тело взвыло. На мне оказался тот трусливый койотид. А за ним спускался паук с тельцем ребёнка.
Снова взглянул на небо. Оно действительно точно такое же, как тогда…
Глава 8. Дитя твари
— Брат! Тварь! — крикнул один из надзирателей.
— Вижу, идиот! — ответил другой, доставая широкий прямой меч из-за пояса.
— Надо уходить, нам с ней не совладать!
— Ни хера! Это наш шанс выбраться из дерьма! — радостно бросил он, вставая в стойку с мечом наготове, — Нападём с двух сторон! Эта тварь ещё мелкая, только вылупилась! Всё получится!
Они резко разбежались по двум сторонам. Второй тигрид тоже вытащил изогнутый тяжёлый меч, но взял его одной рукой, а другой схватился за короткий кинжал. Громадный паук с детским лицом тем временем коснулся своими тёмными шипастыми лапами земли.
— Слезь! — бросил я и скинул с себя койотида.
Мы резко сорвались, перебегая улицу. И через секунду оказались близ одного из домов, я специально выбрал место рядом с узким проулком, на всякий случай.
«Но такую возможность я упустить не могу. Хочу посмотреть, на что способны наши надзиратели, да и тварь тоже», — решил я, хотя ноги дрожали.
— Они с ней не справятся! — сказал койотит дрожащим голосом. Отчего он ещё не дал дёру, я не понял.
— Это существо так сильно? — спросил я.
— Говорят, даже молодые твари безумно сильны. И ещё… — губы его задрожали, — Они жутко голодны!
Тварь бросилась с ошеломительной скоростью к тигру с ятаганом. А тот замахнулся для удара, его мышцы вздулись, морда исказилась в злобной и яростной ухмылке. Он рванул сталь, а паук потянулся к нему передними как лезвия острыми лапами, покрытыми шипами.
Звон! Словно сталь ударилась о лапу твари! Ятаган не проломил хитин, отлетел, но из рук не вылетел. Другой надзиратель быстро приближался со спины к твари. А та встала на шесть задних лап и принялась колоть, лапы тёмными росчерками мелькали у головы тигра. Но он не переставал уклоняться, парировать, даже если и не имел шанса контратаковать, он, по крайней мере, не проигрывал. Тянул время. И его брат не стал церемониться.