— Но! Кто мне поверит?!
— Поверят, у них просто нет других вариантов. Даже такой, как ты, куда больший воин, чем любой из нас.
Он опять попытался что-то спросить, но я взмахнул рукой, призывая заткнуть свою пасть, и продолжил:
— Во-вторых… — я сделал паузу, — После этой заварухи ты меня найдёшь. Моё имя ты знаешь. Так что не думаю, что у тебя будут с этим проблемы. Сам найдёшь предлог выудить меня из барака, а там уж ты мне с кое-чем поможешь, — он всматривался в меня, а страх постепенно уходил, уступая место заинтересованности.
Несомненно, он понимал, что это невероятно выгодная сделка, и, наверное, уже обдумывал, как кинет меня после того, как всё это рассосётся.
Так что я добавил:
— Ты видел, на что я способен, так что даже не думай предать. Поверь, я знаю невероятно много пыток. Таких, что ты будешь молить тебя убить, — зловеще прошипел я.
И, судя по его побледневшей морде, он меня понял. А ведь я действительно знал много интересных способов. Похоже, у меня была очень насыщенная жизнь.
— Но что ты попросишь? — спросил он.
— Ничего достойного такого подарка! — раздражённо выпалил я. Не то чтобы я действительно был раздражён, но он должен был понять, что я вполне понимаю ценность этой сделки. Продолжил я уже спокойно: — Поверь, ничего невыполнимого. Ты расскажешь мне о том, что происходит за пределами заячьих глаз и ушей. И поможешь кое-кого найти.
— Кого?
— Позже…
На горизонте вдали, там, где дорога сходится в точку, показались силуэты, и их было много. Скорее всего, один из зайцев добрался до кого-нибудь, и сюда уже спешат.
— Давай руби, к нам уже идут! Да и не выдержит эта тварь долго!
Половина твари уже не пыталась встать. Почти не шевелилась. А грудка ребёнка медленно вздымалась и опускалась, постепенно замедляя темп.
Койотид с большой натугой поднял ятаган, тот весил не меньше трёх килограмм, но для него и это был немалый вес. При условии, что центр тяжести у того был смещён к острию. Но даже так он ровным движением обрушил его на шею твари. Брызнула тёмная кровь, окропив его ноги и землю. Голова отсеклась и подкатилась к нему, каждый глаз с удивлением взирал на него бездушным взглядом.
— Я… убил тварь, — тихо сказал койотид. — Теперь всё изменится… изменится! — Слёзы выступили у него на глазах.
— Не забывай о том, кто дал тебе эту возможность! — бросил раздражённо, и в этот раз это было искренне. Я не терпел слёз.
— Я не забуду. Правда.
Некоторые невольники начали выглядывать из здания школы, другие нерешительно выходили наружу, мы были сейчас достаточно далеко от них. Я кивнул кайотиду и быстро убрался к ним. Меня уже ждали Фирс и Алем, они были перепачканы в пыли, взмокшие от жара и страха.
— Ты что там делал, полудурок?! — рявкнул на меня Фирс, ухватил за плечо и принялся осматривать.
— Зная тебя, я бы не удивился, если бы ты рванул сразиться с тварью, — сказал Алем, и я дёрнулся.
«Он опять за своё… Этого ублюдка надо убрать. Но ты же мне не позволишь? — сердце тут же ускорило бой, горло сжало, — Слышишь… А жизнь-то не перестаёт меня удивлять. Выходит, ты не подсознательный огрызок личности старого владельца. Ты где-то там, в мозгу засел и смотришь, слышишь всё. Но и выбраться не можешь».
Да, Декс?
Но знаешь что?
Я не верну тебе это тело.
И тебя я уничтожу, навсегда.
Жгучая пульсирующая боль сдавила виски! Я схватился за голову, будто это могло убавить муки! А сознание тем временем гасло, но не так, как обычно!
— Декс! Что с тобой! — кричал Фирс.
Нет! Этот ублюдок пытается выбраться!
— С ним что-то не так!
«Мне нужна Лита!» — в мозгу вспыхнула отчётливая и в то же время совершенно чужая мысль. «Ты не тронешь моих друзей!» — ревел голос в голове.
Я прикусил язык, стараясь прийти в чувство, боль сначала рассеяла пелену, но затем мир словно схлопнулся и рассеялся.
Сегодня шёл дождь. Горный ливень, плотный и тяжёлый, ударявший крупными холодными каплями, они словно стеклянные камни били по деревянной крыше. Угли едва тлели в очаге.
ТРА-А-М! Грохнул гром, сверкнула жестокая молния, озаряя жалкую обстановку лачуги лиловым светом!
Я забился в угол, сжимая в руке истрепанный клок бумаги. Каждый раз, читая его, я не верил. Не мог поверить, что её нет! Меня трясло от боли и тоски, и от страстного желания вкусить яда.
Небольшой низкий стол стоял в центре комнаты, на нём лежали мешочки с «пилюлями». Теперь я понимал, что это не более чем наркотик, которым меня пичкали годами, делая покладистой марионеткой.
— Когда же наступил тот момент? — сорванным шершавым голосом спрашивал я у пустоты. — Когда я начал убивать не ради клана, не ради семьи? А из-за этого дерьма!
Я бросился к столу! Схватил за край и швырнул в стену, проломив ту! Влажный ветер резко ударил в лицо, раскидывая жирные и сбившиеся в колтуны волосы! По полу рассыпались бледные шарики. Они манили меня, взывали ко всем моим страстям и порокам. Обещали избавить от боли…
Я вновь забился в угол, дрожа от холода.
Развернул смятое, истрепанное письмо:
«Марк. Твоя мать обвинена в измене клану. Доказана её причастность к передаче важной информации: расположении стратегических формирований, устройства обороны, местоположение „домов“. А также: нарушение священного союза мужчины и женщины, обман с целью наделения благами приемника — незаконнорождённого.
С тем же ты лишаешься права нахождения в главном доме, фамилии и наследного права. Также ссылаешься на Дальний Придел, где в дальнейшем будешь выполнять свой долг.
Я сделал всё, чтобы тебе оставили право на жизнь. Но вина твоей матери доказана. Ты знаешь закон — она будет казнена лично Главой. В случае малейшей попытки воспрепятствовать свершению приговора, умертвлению предадутся все из рода обвиняемой вплоть до пятого локтя.
Марк, найди свой путь. С глубочайшей печалью прощаюсь с тобой. Ты был одним из лучших, кого мне приходилось учить искусству Тени, и у тебя есть всё, чтобы превзойти меня.
Изгони демонов из своего сердца.
С надеждой, Авелий Фари»
Я сжал бумагу до боли в пальцах. Мне передали её больше трёх лет назад. Тогда, в апогее наркотического дурмана, она даже показалась мне смешной. А сейчас по моим щекам стекали слёзы, горькие, наполненные скорбью.
Одна из пилюль подкатилась к моей ноге, я схватил её и откинул подальше, завопив:
— Три года! Три сучьих года я не мог избавиться от этого дерьма!!! Вот они, мои демоны!
Только сейчас я наконец осознал глубину гнили, поработившей мою душу и разум. Всё вокруг казалось для меня не более чем сном. Мне давали задание — я послушно его выполнял. Я убивал — меня награждали, давали новую дозу, всё больше и больше!
— Я убью его… — эти слова сначала показались мне кощунственными, грешными. — Я убью его. Я убью его! Убью! Убью! — повторяясь, они меняли окрас, росли и крепли, пока я не понял: — Я убью его.
Я встал на колени и сложил ладони замком, отправляя свои слова в Чертоги звёзд, вызывая к душе матери, голос мой дрожал:
— Матушка… Прости меня, прости… Дурман застелил мой разум… Я слаб, я поддался ему… — я протёр глаза от соленых слёз. — Обещаю. Обещаю тебе! Когда-нибудь я убью его! Я отомщу за тебя!
Ответом мне был оглушительный гром и молния, заполнившая каждый уголок тёмных небес!
БА-БАХ!!!
Это был знак. Возможно, не матери, и не бога даже. Но мне этого было достаточно. Я взял ножны с клинка и накинул на спину и вышел из хибары.
А в голове звенела лишь одна мысль:
Отец, когда-нибудь я лишу тебя жизни.
Глава 9. Победа или смерть
Воспоминания прервались так же внезапно, как и вторглись в мой разум. Теперь я понимал немного больше, хотя раскалывающаяся голова пыталась меня в этом переубедить. То мерзко-притягательное желание, когда Рихан бросил наркотики Сафилу, словно кость собаке. Я… тоже, выходит, был собакой.
Какой же я был жалкий… Всю свою юность я был чёртовой тряпкой! Серьёзно? Таким человеком я был?
Я попытался прикусить губу, смягчить гнев к самому себе болью. Но не смог этого сделать.
«Что происходит? — вспыхнула тревожная мысль. — Что-то не так!»
Я видел багровый закат на горизонте. Видел идущего впереди Хавира, я сразу же узнал его широкие плечи и ауру охотника… Шкурой чувствовал прохладный и влажный ветер, но не мог двинуться. Тело не подчинялось мне!
Сначала я подумал, что это сон. Какой-то странный кошмар! Что я не пришёл в сознание, а воспоминание из прошлой жизни сменилось грёзой, полоумным сном уставшего разума. Но всё было слишком натурально, по-настоящему. Я в полной мере ощущал течение времени и осознавал себя в пространстве.
Это не сон…
Это, блядь, не сон!
— Начальник! Как прошло? — внезапно послышался голос из моей пасти — дерзкий, самовлюбленный. — Законники, конечно, люто пугающие! Я когда с ними говорил, мне казалось, что они меня насквозь видят!
Что происходит?
— Декс, ты знаешь, что когда-нибудь твой язык тебя в могилу сведёт? — спокойно спросил тигрид, не поворачивая головы. — Но твоё везение каждый раз выдирает тебя из лап Погибели.
Его спина бугрилась сухими мышцами за короткой полосатой шерстью и несколькими широкими ремнями с потертыми заклёпками, скрепляющими между собой нагрудник и чешуйчатую юбку. Левое плечо и руку прикрывал наплечник и стальные пластины, старые, но было видно, что за ними тщательно ухаживают.
— Как только — так сразу! — самодовольно ухмыльнулся Декс. — Но знаешь, больно они быстро меня отпустили. Вопросов задали с десяток и всё, не похоже на них, — с притворной осторожностью сказал он.
Действительно подозрительно. Как бы мне не хотелось, но следы там остались. Не могли они, не разобравшись, послать на все четыре стороны. Нечисто тут дело. Я уверен, они всё понимают, знают или догадываются. И тут варианта два: либо жизни тех двоих настолько ничтожны, либо у них есть причины мне неизвестные. И как бы я не хотел, первое маловероятно.