– Будто и не ты вовсе, – добавил Алем.
Нет, я точно его убью!
– Ещё бы! Рихан-то как по мозгам мне прошёлся! – ловко солгал Декс.
Это его, выходит, не сильно беспокоит. А пара никчёмных жизней – так он целое шоу устроил. Каков лицемер.
– Алем, смотри! – сказал Фирс, указывая наверх.
– Очень смешно, – ответил слепой зверлинг.
А Декс поднял голову, и я увидел десятки, сотни тёмных пятен в небесах. Птицлинги слетались в город. Они перемещались куда быстрее на своих гигантских крыльях, ловко лавируя между друг другом и словно соревнуясь – кто первый.
«Пожалуй, если уж меня угораздило переродиться, я бы хотел быть одним из них, – рассуждал я, наблюдая за элегантным полётом, – Но желания – лишь желания. По крайней мере, у меня пушистый хвостик».
Я зацепился взглядом на снижавшегося ястребида: изогнутый хищный клюв с жёлтой каймой, лёгкие кожаные доспехи стянули острые плечи, и крылья, невероятные… не меньше двух метров, а окончания каждого пера окрашено в красный. Но всё величие портило лишь одно – человеческое начало.
«Он не ястреб. Лишь человек с клювом, крыльями и острыми когтями», – разочарованно подумал я.
Мир вокруг начал меркнуть, а меня словно затягивал водоворот. Но это не было похоже на потерю сознания, нет, наоборот, я не хотел сопротивляться потоку. Всё вокруг рассеялось, но вскоре мир начал возрождаться из очертаний и силуэтов, света и тени.
Я видел каменистый обрыв, высокий. И себя, но со стороны, будто это был кто-то совсем другой.
Совсем юный, не больше четырнадцати лет. Худощавый и жилистый, мышцы не наросли, но уже похожи на стальные канаты. В черных глазах дурман от очередной пилюли, разрушающей всякое понимание реальности, превращая мир в сказочную легенду, где ты – герой.
Я достаю короткий кинжал из ножен на поясе и скидываю их на землю. Могут зацепиться за камни, пока я буду взбираться вверх. А сталь зажимаю во рту.
Я вспоминаю те ощущения: волнение, ответственность и бесконечное желание проявить себя, а ещё – радость, предвкушение опасности. Это было моё первое задание в поле. И дал его мне отец – глава клана и первый наставник. И как же я был рад, как желал оправдать его ожидания.
Мелкий идиот, но иначе быть не могло.
Огрубевшие от рукоятки тренировочного меча пальцы цепляются за щели и выемки, ноги в мягких сапогах осторожно ступают по выступающим камням. Я взбираюсь вверх, капли пота стекают по лицу и спине, я пыхчу, словно загнанный зверь, но оттого мой пыл лишь разгорается. В середине обрыва я втыкаю кинжал в щели и даю рукам отдохнуть по очереди, и продолжаю путь.
Замок клана Зелёных змеев весьма защищённое место, но сейчас, когда многие ушли на Великую войну, в нём не так много охраны. Лучшее время нанести удар, особенно если ты заходишь с тыла.
У окончания обрыва начиналась гладкая десятиметровая замковая стена – теперь становилось сложнее. Я вижу, как юноша забирается в один из карманов на жилете и вынимает небольшую вытянутую глиняную ампулу. Встряхнув пару раз, он отламывает об стену верхушку и выливается немного: сначала на одну руку, затем на другую.
Я чувствую запах жжённой плоти и вспоминаю ту жуткую боль, смотря на своё искаженное лицо. Но, сжав губы, я ползу вверх по отвесной стене, руки липнут, но лишь на мгновение. Мне приходится соблюдать чёткий темп и контроль, реакция паучьей слюны действует лишь при контакте с воздухом, а стоит прижать её к камню, как клейкость теряется очень быстро. Одна ошибка – и я мёртв.
Но вместо смерти я вскоре оказываюсь у зубцов, переваливаюсь через них и расстилаюсь на холодном камне. Грудь судорожно раздувается, лёгкие неистово горят. Но я сделал это! Как же я был рад! Только на задании не следует расслабляться ни на секунду.
– Кто там?! – крикнул кто-то из темноты, услышав моё пыхтение.
Я тут же вжался к одному из зубцов и замер. Облака застилали луну, медленно текли по небу. Я тянулся к одному из трёх метательных ножей на груди и ждал…
– Показалось, что ли? – спросил незнакомец у пустоты.
И в тот момент луна выглянула из-за кучерявого облака и осветила землю серебряным светом. Моя рука дёрнулась сама, резко и неотвратимо ножик воткнулся в глазницу патрульного в конусовидном шлеме. Но в этот раз я не расслабился, рванул к нему, пока он осознавал, что мёртв, а его ноги слабели, утягивая тело. Подлетел, схватил за плечи, медленно опуская на каменный пол.
Он смотрел на меня целым глазом с неверием и удивлением, даже не понимал, что произошло. Но вскоре глаза его остекленели, словно у рыбы на рынке. А мои руки затряслись, сердце забилось чаще. Я всё продолжал смотреть в его мёртвый глаз.
Я уже убивал к тому моменту, я вспомнил, будто какой-то пустяшный факт, всплывающий так же внезапно, как и исчезающий. Но то было на Посвящении, и я знал, тогда я защищался, всё было совершенно иначе.
Но в этот момент было куда труднее. Я вспомнил, как долго он снился мне, снился годами. Только он, сколько бы я не убивал – по-настоящему меня впечатлил именно этот неизвестный солдафон.
Дальше всё пошло как по маслу, но приходилось спешить – неизвестно, когда его хватятся. Кинжал я заложил за портупею, перетягивающую ляжку – к ней сбоку цеплялись небольшие дымовые и ядовитый шашки, огнекамни и «солнышки». Так вообще было не принято, но тогда я любил «отличиться», думая, что это возвысит меня, сделает особенным.
От тени к тени я пробирался к донжону, возвышающемуся в центре. Прятался и выжидал, всё время вслушиваясь в окружение, впитывая его всеми чувствами. Так я оказался у самого подножья замка. Нижние окна располагались не меньше чем в трёх метрах над землёй, зарешечённые сталью. Но повыше уже виднелись несколько открытых. К ним-то мне и надо.
Я смотрел на юношу, размышляющего над планом – в том возрасте у меня ещё не было привычки продумывать что-то заранее. Юношеская вера в собственные силы и практически неиссякаемая отвага и наивность – поистине великая сила. Но лишь до первого болта в заднице.
Я видел, как разбегаюсь, достаю новый глиняный флакон и заливаю его в глотку, разминаю пальцы и срываюсь с места, несясь к стене.
Благо отвесной она не была – но и наклон лишь в пару градусов, а больше тогда и не требовалось. Эликсир Дурной славы оттого так и назывался, что силы давал немерено, как и ловкости с реакцией – только вот отдача была соответственной: паралич всего тела, в том числе и дыхательной системы, глухота и слепота. А действие его могло варьироваться от четырёх секунд до тринадцати, а вот противодействие до нескольких минут.
Моя нога оттолкнула, и я оказался в нескольких метрах над землёй и тут другой по касательной ударил об стену, подлетел ещё на полметра. Ухватился рукой за проём с решёткой и дёрнул тело вверх, ухватился обеими руками за следующий проём, в котором горел свет, и вновь подлетел вверх к другому окну, в нём было темно, не слышно ни звука.
И тогда я увидел томный огонёк курительной трубки и почувствовал едкий запах табака. «Вот и всё», – тогда подумал я, но тело среагировало быстрее, чем неизвестный поднял шум. Рука дёрнулась, ухватилась за материю рубахи. Я рванул его на себя, но не со всей дарованной эликсиром силой, только так, чтобы я сам оказался внутри. Там мы рухнули на пол, и я даже подумать не успел, как сдёрнул одной рукой кинжал с бедра, а другой зажал неудачнику рот. Сталь метнулась к груди жертвы, легко пробила и ткань, и кость, но в сердце не попала.
– Агххх!... – послышалось мычание из-под руки.
Я замахнулся вновь и тут почувствовал, как Дурная слава забирает своё. Волна слабости начала валить с ног, глаза застилала серая пелена. Я полоснул наугад, рухнул на бок, судороги сотрясали тело, не видя ничего и не слыша, ожидая, когда меня прирежут моим же кинжалом или поднимут тревогу. Секунды тогда казались бесконечно длинными, и по прошествии ровно тридцати трёх свет вернулся, тело обрело силу, а воздух ворвался в лёгкие. Я откашлялся и огляделся, но никого не увидел, только след из крови, уходящий во мрак коридора.
Капли, с трудом видимые на тёмном ковре, стелющемся на каменном полу, вели меня за собой всё дальше, двери по бокам были закрыты. Белая кошка, словно служительница Сутулой, спокойно проводила меня взглядом. Лёгкий сквозняк щипал за щиколотки, каждая дверь, казалось, готова была вот-вот открыться. Рука, держащая кинжал, затряслась, в сердце начал закрадываться страх. Я видел, как нетвёрдая рука влезла в карман за пазухой и выудила оттуда очередную пилюлю, и забросила в рот. Помню то наркотическое тепло, то чувство контроля и власти над собой и миром. Страх постепенно уходит, уступая место высокомерной смелости, лживой и обманчивой.
Я пролетаю коридор, не выпуская из виду следы крови, они приводят меня к бездыханному телу на лестнице, ведущей вниз. Он пытался, но у него не вышло, нельзя задерживаться.
Наверх!
Я пролетаю по ступеням, сжимая кинжал в руке! Иногда сбоку мелькают небольшие оконца с ликом луны, я не обращаю на них внимания. Я прислушиваюсь, ищу опасность, рефлексы разогнаны алхимическим дурманом.
Впереди! Слышу шорох! Слышу бряцанье! Не сбавляя темпа, несусь! Перед глазами, за очередным поворотом винтовой лестницы, в виду отблеск лунного света в стальных доспехах! Как удачно! Краснолицый на моей стороне!
Прыгая, отталкиваясь от стены, словно сумасшедший цирковой акробат, и вонзаю лезвие в сочленения доспехов у шеи! Звеньк – гремит глухим звоном кольчуга под панцирем! Вижу, как опешивший воин вынимает полуторный меч. Дёргаю руку назад, а другой резким росчерком бросаю метательный нож!
– Ааа-ах!!! – изумленно вскрикивает он.
Кинжал впился в глазницу! Я смеюсь, упиваюсь властью над его жизнью! Новый взмах руки, и лезвие врезается в другую глазницу, добравшись до мозгов и лишив жизни бедолагу.