— Дружок, папочку наверх! Ты знаешь куда! — радостно приказала Санрея и умчалась в сад собирать необходимые ингредиенты для совершенно беспринципного и инновационного ритуала. Хотя и не первого. Но ей нравились эти слова.
А Дружок тем временем пронес тело Марка через всю башню на самый вверх по винтовой лестнице. На широкой круглой площадке, опоясанной каменными зубцами, стояла два блестящих стола из полированного камня, соединенных многочисленными стальными трубками разной толщины, с головной стороны из монолитного камня каждого стола выходила толстая труба, утекающая наверх к бронзовому чану, расписанного многочисленными заговорными строками на мёртвом языке — мёртвых мудрецов. Санрея часто думала, что, может, они и не такие мудрецы — раз мёртвые. На одном из столов уже лежал весьма симпатичного вида человек, черноволосый, с ровным носом и приятными чертами. Он был похож на Марка, только на совсем юного, без ожесточившихся линий и суровых шрамов. Краснощёкий, пылающий юношеским жаром.
А громадный мужчина во фраке тем временем положил тело Марка и защелкнул кандалы на запястьях и щиколотках, положил подушечку под шею, чтоб мертвецу было удобно. Ему он никогда не нравился, он всегда был груб с хозяйкой и только пользовался её добротой, но в то же время Дружок был верным питомцем и собирался сделать всё хорошо и правильно.
Ритуал начался, когда луна поднялась повыше, не то чтобы это имело какое-то значение, просто Санрее так нравилось больше, ей требовалась вдохновляющая и соответствующая моменту атмосфера. Она уже разожгла огонь на постаменте под котлом и закидывала туда травы и плоды в строгой очерёдности, заглядывая в потрёпанный от использования дневник. Дружок сидел поодаль, наблюдая за таинством ритуала, который его хозяйка называла «Трансплантацией души».
— И наконец, корень Семицвета! — сказала с улыбкой Санрея и бросила корешок в чан.
Жидкость забурлила, на поверхности показались десятки небольших водоворотов. Она открыла клапаны на соединении труб и котла, и жидкость потекла по ним. Достигнув стола, камень засветился, спящий юноша резко раскрыл глаза!
— Что происходит?! — кричал он, — Санрея?! Что это?!
— Ты, мой мальчик, станешь сосудом для моего возлюбленного Марка, — спокойно отвечала она, открывая всё новые клапаны, соединяющие множество трубок меж двумя столами.
Юноша закричал, истошно и мучительно, как только жидкость потекла по трубкам. Он распластался по столу, словно прижатый неведомой силой, и только хлопал веками, нервно ворочая глазами. Но постепенно они закрылись, а его грудь засветилась.
— Вот она! Вот! — радостно кричала Санрея, — Душа! Прекрасно! — Она резко бросилась к клапану на стыке двух тонких прозрачных труб и открыла заслонки.
По одной из трубочек потёк свет, нестерпимо яркий, холодный и в то же время словно живой. Санрея и Дружок зажмурились в ожидании. Послышался свист, монотонный и тонкий, он становился всё сильнее до той степени, что перепонки готовы были лопнуть. Вся башня тряслась, где-то вдалеке ударил гром, и прямо над башней сверкнула лиловая молния — предвестница неудачи. Свист медленно стих, свет померк, а луна вышла из-за розоватых закатных туч. Камень под Марком терял свет, впитывался в мёртвое тело, и в то же время пышущий жизнью мальчишка на соседнем столе бледнел, грудь его не вздымалась.
— Нет! Нет, нет, нет! Не может этого быть, всё должно было сработать! — кричала в ужасе Санрея.
Она бросилась к бездыханному юнцу и приложила ухо к груди — сердце не билось, лёгкие испускали последний вздох. Девушка упала на колени и заплакала, по-человечески, совсем не свойственно алхимикам.
— Его душа… её нет… нет… её нет, — повторяла она и внезапно вскрикнула: — Её нет! — И принялась ходить вокруг столов,
— Без церемонии отпевания душа покинуть тело не могла! Иначе бы она стала блуждающим духом, на что требуются года! Когда я подняла его тело, оно было на удивление лёгкое, даже при условии воздействия зелья! — Она рванула к винтовой лестнице, а затем по ней вниз, свернув в один из проемов, она принялась рыскать в высоком стеллаже, — Где-то тут! Точно была тут! — Приговаривала она с горящими глазами, — Есть!
Она достала стопку небольших лоскутов светлой ткани, перевязанных красной нитью, и понеслась обратно. Наверху её послушно ждал Дружок, и она как бы невзначай начала ему рассказывать:
— Ты помнишь, Дружок, как умер в первый раз? — спросила она, роясь в ящике с лекарскими инструментами, — Не помнишь, конечно. Ты в окно выпрыгнул, просто затормозить не сумел нормально, вылетел с высоты в пятнадцать метров и помер. У вас, псов, всё попроще, чем у людей, церемоний не требуется, душа лёгкая у вас, не связанная обязательствами. Вот она тут же после смерти из тела выходит, а ты ведь знаешь, как я тебя люблю, — Она натянула кожаные опечатки и со скальпелем, зубилом и молотком ринулась к телу Марка, — Так вот, я тебя с помощью этих вот штук и нашла, учительница называла их «Дар Психеи», чтобы это ни значило, всё же женщиной она была странной! — Она распахнула рубаху Марка и на миг застыла, затем вновь задвигалась, принявшись разрезать ему торс, от ключицы до пупка.
— Психея! А дальше, хозяйка?! — прогавкал Дружок басом.
— Дальше, дальше… А! Эти ткани пропитаны каким-то неизвестном мне зельем, представляешь? Я не смогла разгадать этой тайны, впервые! — Она раскрыла Марку кожу на груди и закрепила зажимами, — Работают они просто — возвращают душу в тело, если она не достигла границы миров, ну а если перешла — просто сгорают. В любом случае мы узнаем, где душа папочки!
БАМ! БАМ! Трк! Ток! Застучала она молотком по зубилу, разбивающему мертвецу грудную клетку, она, конечно, могла работать аккуратнее, но соседнее тело стыло и скоро совсем пришло бы в негодность. Наконец, раскинув осколки рёбер, она добралась до сердца и дрожащими руками положила на него лоскут ткани. И раскрыла глаза во всю силу, они почти вывалились из глазниц.
— Ничего! Не происходит! — Гавкнул Дружок за спиной.
— Не происходит… — Прошептала Санрея.
— Со-всем! — Подтвердил Дружок, — Может нужно подождать?
— Нет, мой хороший, всё должно было произойти мгновенно… — Она вздохнула и снова заплакала, закрыв ладонями лицо.
— А это что? — спросил Дружок, глядя на лоскут ткани.
Санрея раздвинула пальцы и взглянула сквозь них на «Дар Психеи». Ткань, прилипшая к сердцу, пульсировала. Она убрала руки и достала из сумочки механические часы, отчитала минуту и принялась считать: десять, двадцать, тридцать, шестьдесят, сто! Пульсация была ровная и стабильная, словно… биение сердца!
Она улыбнулась, утёрла нос и заговорила тоном лисы:
— Марк, коварный, хитрый, жестокий. Ты вновь от меня сбежал, как печально… и восхитительно! — воскликнула она. — Твоя душа точно в теле, пульс, конечно, учащённый, но это точно биение сердца. И самое странное, Психея не смогла вырвать тебя из того тела. Эта штука сильна, она бы достала бы тебя где угодно в этом мире… — глаза её сощурились. — В этом мире.
— Хозяйка! Думает, что он где-то! В другом месте! — прогавкал Дружок, не отличавшийся умом и собирательностью, но зато отлично понимающий свою хозяйку.
— Именно это я и думаю, Дружок… Марк тот ещё хитрец, способен на всякое…
— Но разве! Такое может быть?!
— Ещё как, пёсик, ещё как, — проговорила она. — И знаешь что?
— Что?!
— Мы идём к папочке!
Глава 13. Обещаю
Право на жизнь не равно,
праву ею распоряжаться.
Ровно так же, как и право на смерть,
не позволяет им злоупотреблять.
Выйдя за пределы города, ступив на земляную дорогу, все немного расслабились. Народа было куда меньше, как и патрульных. Так что даже Декс решился задать вопрос:
— Слушай, ты говорил, что нам запрещено знать о Пробуждении и Даре, верно? — спросил Декс.
«А вот это интересный вопрос. Мне бы хотелось узнать больше», — одобрительно подумал я.
— Ну да, всё так. Если жизни надзирателя ничего не угрожает, использовать Дар нельзя, — он почесал затылок. — И кажется мне, что даже если и угрожает, после всего этого надзирателя всё равно прирежут по-тихому, а свидетели из невольников случайно потеряются в джунглях.
— Да, я о таком слышал, — поддержал Вик.
— Ну а если, ты об случае с той тварью и братьями-тигридами, они всё равно сдохли, ну а вас не пришили, потому что до турнира всего ничего осталось.
— А как же Фиро? Тот леопардид с обугленной лапой, он использовал Дар при всех из барака, да и при других надзирателях. И не сильно об этом волновался. — спросил Декс.
«Мальчик! Что с тобой?! Ты сегодня бьёшь чётко в цель! Аж боязно! Как бы не сглазить», — мысленно воскликнул я.
— Оу, Фиро совсем иной случай, — сказал Хорт.
— О-о-очень другой случай, уникальный, — с огоньком в глазах подхватил Вик, ему явно хотелось рассказать об этом. — Фиро Вилион Третий был потомственным воином в имперской армии. Сотник в звании майора, вёл за собой прожжённых ветеранов авангарда. Ему даже пророчили будущее главнокомандующего, настолько он был амбициозен, — с уважением и даже некоторым воздыханием рассказывал он.
— И что же случилось? Как так вышло, что такой зверлинг оказался среди надзирателей? — с интересом спросил Декс, и с неменьшим интересом слушал я.
— Ему не повезло, — спокойно сказал Хорт.
«Да уж, не так уж и интересно…»
— Дважды, б**ть, не повезло! — воскликнул Вик. — Его сотня оказалась зажата между несколькими тысячами вражеских воинов в Варажейском ущелье во время Второго Великого похода. И сам понимаешь, шансов у них не было, — он приблизился ближе, будто нас могли услышать. — Он заключил сделку с Гебелом — огненным лжебогом.
«Лжебог? Что-то вроде древних языческих божков? Мне кажется, в моём прошлом мире подобное тоже присутствовало», — подумалось мне.
А Вик тем временем продолжал:
— А такие сделки заключить ой как непросто, условия у этих божков жуткие, даже по меркам хищников. Они всегда требуют реки крови и дорогие сердцу вещи, и предлагают не каж