— Эти три дня — наш последний шанс.
— Потом мы и на шаг отойти не сможем, — сказал Алем, а Декс посмотрел на него с удивлением.
«Что? Откуда он знает? Я об этом не рассказывал…» — заволновался я, он мог быть предателем, это было бы совершенно естественно.
— Да, надзиратели тайком жалуются, что им придётся охранять нас без выходных до самого турнира, — сказала Лита своим тонким голосом.
«Ладно, может, ты и не предатель. Или всё-таки?» — подумал я, словно стараясь вглядеться, что-то понять в безмолвных слепых глазах Алема.
— Я не пойду, и вы тоже! — бросил Фирс. — Мы собирались победить на турнире, обрести свободу! Но что теперь? Это безумие! А-а-а-апчхи! Слышите? Правду говорю!
«Вся наша жизнь — безумие, спокойствие лишь в смерти» — всплыли в моей голове чьи-то слова, сердце забилось чаще, я ощущал его совершенно ясно. Оно пульсировало, его словно бы опоясало что-то. — «Арх… Неприятное ощущение… Что-то не так…»
— Даже если ты и прав, Декс, то доводов у тебя маловато. И если прикинуть — шансов провернуть твою идею даже меньше, чем шансов выиграть турнир. — Сказал Алем и развёл руками.
«Видишь? Они боятся, они трусы. С ними ты сдохнешь, как какой-нибудь пёс в подворотне, — глупо и бессмысленно. Брось их, и ты выживешь! Я тебе обещаю!» — мысленно пытался достучаться я.
Декс тяжело вздохнул и с надеждой посмотрел на Литу, её уставшее лицо не выражало и грамма согласия, только бесконечный страх перед дикими джунглями и таившимися там тварями.
Декс сжал кулаки до боли. Он всё понимал, он меня слышал. Его так называемым «друзьям» проще было сдохнуть на арене или стать кормом для хозяев, чем рискнуть, сделать наконец первый в своей жизни решительный шаг, пойти навстречу смерти или свободе. Но я чувствовал, что он не такой, как они, огонь жизни пылает в нем адским пламенем. Он хотел броситься на встречу тварям, ощутить волю и власть над собственной жизнью. Но при этом не мог бросить их на произвол жестокой судьбы.
Понимал ли я его сейчас? На удивление — да, понимал. Может, дело было в том, что мы делили одно тело и разум, и я чувствовал всё то же, что и он, а может, я и сам когда-то сделал подобный выбор. Наверняка я не знал. Но сейчас я, может, совсем немного, но зауважал этого глупого идеалиста. Жизнь таких, как он, кончается скоро и обычно весьма печально, но тот миг, пока они живут, сияет ярче любого другого. И, как ни странно, я хочу посмотреть на этот свет ещё немного, пока мрак и смерть не погасили его. И я, скорее всего, пожалею об этом.
«Декс, — я почувствовал, как он дёрнул ухом, слышит, — Я им не доверяю, но мы сейчас в одной упряжке, к сожалению. Так что нужно выбираться. И меня не устраивает, что эти трусливые зайцы упираются, словно бараны, — начал я, и он напрягся, — Это твоя Лита согласится, я уверен, тебе стоит только ещё раз попросить, она лишь не может решиться. Будь уверен и настойчив, не надо жалеть её бедное сердце. Эта девочка вытерпела куда более жестокие вещи».
Декс молчал, но я уже знал, что он послушает меня, так что спустя минуту он заговорил, наконец нарушив неловкую тишину:
— Лита, ты пойдёшь со мной? — спросил он, взглянув на неё, а она медленно подняла на него покрасневшие от слёз глаза.
— Декс… Я…
«Нужно быть настойчивее, слюнтяй!» — рявкнул я и на мгновение ощутил, как его власть ослабла.
Этого мгновения мне хватило, чтобы взять за руку зайчиху. Нежная, женственно-крохотная ручка оказалась в мозолистой лапе. Я сжал её крепко, но так, чтобы не причинить боль. Она вздрогнула, махнула головой и попыталась высвободиться, но я не отпустил. И тут голова заревела от боли, сознание, словно мяч, ударилось о невидимую стену, и я только и смог бросить мысленно: «Настойчивее, гребаная баба!»
— Ты пойдёшь со мной! — сказал Декс, — Я не позволю тебе умереть и не позволю больше никому причинить тебе боль!
В её глазах сверкнула озадаченность, сменившаяся удивлением и в конце — благодарностью. Она не показалась наивной или глупой, она действительно верила ему, и оттого моё сердце невольно защемило. Я понимал, как много он для неё значит, наверное, даже так же, как и она для него. И оттого мне всё тяжелее было думать, что когда-нибудь мне придётся бросить её и уничтожить остатки её возлюбленного Декса. Ведь я собирался вернуть это тело, и очень скоро. Наверное, даже сегодня вечером.
Но сейчас нужно было водить Декса за нос, играя по его правилам, ещё и поддаваясь.
— Ты обещаешь? — спросила серьёзно она.— Обещаю!
«Дело в шляпе!» — радостно подумал я, и Декс скривился, не желая признавать, что её согласие — моя заслуга. Но теперь следовало заняться другими двумя, и тут было несложно. «Алему нужны доводы, понимаешь? И ты их сегодня добудешь!.. После боя» — мысленно отправил я ему, зная, что он поймёт.
— Алем, если я выиграю сегодняшний бой против волка, ты поверишь, что мы способны сражаться? — спросил Декс, — Разведчики способны неделями бродить по джунглям, мы с тобой сами видели, как они туда уходят и возвращаются. А если я способен победить хищника, то чем мы хуже? Мы куда лучше способны передвигаться по деревьям, мы быстрее, и наш слух засечет тварь за много лиг! Разве это не доводы? — выпалил Декс, немного запыхавшись.
— Вау, какой ты воодушевленный… — сказал он и загадочно улыбнулся, — Хорошо, я согласен. Если победишь, пойду с тобой. Ведь в противном случае ты просто умрёшь, так что…
«Сука! С ним точно что-то не так! Он безумно подозрительный, и самое гадкое — я не понимаю, в чём дело! Сначала он всячески отказывается, а теперь махом соглашается! Нет, я точно убью этого ублюдка!» — бесновался я.
— Фирс, а ты? — спросил Декс.
— Я уже сказал… — начал он.
Дверь в барак распахнулась, и все обернулись. На пороге стоял Хавир, улыбаясь хмельным оскалом. Он был одет в дорогую, расшитую узорами рубаху и кожаные штаны, на боку покачивалась длинная сабля в красивых ножнах, левой рукой он держал маску волка и леопарда. Он сделал несколько шагов, и невольники уважительно расступились.
— Декс, нам пора! — сказал он повелительным голосом и вышел из барака.
— Фирс, ты должен пойти с нами. Это единственный шанс выжить… — сказал я, вставая.
— Не беспокойся, я уговорю этого тупицу, — сказал Алем и улыбнулся краем губ.
— Тут все видят, что это ты тупица. А! Ну или почти все! — бросил он Алему и встал. — Как бы то ни было, ты должен победить волчару! Удачи, Декс! — он крепко пожал руку Дексу, и я почувствовал, как холодна его ладонь. И напоследок мне показалось, что ему стыдно смотреть в глаза, он уводил их в сторону.
— Давай, драчун, удачи. — сказал Алем. — Возвращайся победителем, и все уже соскучились по твоим шуточкам. А то ты в последнее время слишком серьезный, — он ободряюще хлопнул Декса по плечу.
— Вернись ко мне, прошу, — сказала Лита и обняла Декса, и он тоже обнял её. Она привстала на носочки и чмокнула его в щёку.
— Эй! Долго мне ещё ждать?! — рявкнул с улицы Хавир.
— Я пошёл.
Он отвернулся от них и пошёл к выходу, зная, что в этот раз он может не вернуться с боёв. И зная, что у него нет права проиграть, он должен спасти их. Просто обязан.
«Эй! Декс! Ты и вправду должен победить! — бросил я ему. — Но, если будет совсем туго, ты всегда можешь освободить место!»
— Перебьешься!
Глава 14. Языческий храм
Снаружи барака Хавир натянул на Декса одну из масок и накинул довольно длинную и дорогую накидку, судя по вычурной отделке. Свою же маску всю дорогу нёс в руке.
Перед этим сказал:
— Идёшь молча, по сторонам не глазеешь, вопросы не задаёшь. Понял?
В ответ Декс кивнул, словно с ходу вжился в роль немого и слепого спутника. Да и что он бы спрашивал? Какой у него соперник? Это известно — волкид, и остальное неважно. Его сейчас вообще ничего, кроме боя, не волновало. Этот поединок был краеугольным камнем всего его будущего — победа или смерть, третьего не дано.
Я же беспрестанно нашептывал ему, словно змей-соблазнитель: «Ты не сумеешь победить, Декс. Слабый ты, и с такими тварями не сражался. Я же сумею, видел, на что способен, а там, гляди, и у твоей возлюбленной шанс появится». Но он оставался нем к моим мысленным посылам, то ли и вправду не слышал, то ли научился притворяться.
Мы же, к моей неожиданности, к городу не повернули, свернули на подходе в сторону квартала Надзирателей, того самого, где Рихан измывался над Литой. Декса передернуло, кулаки невольно сжались, а желваки заходили ходуном. Кровь постепенно закипала, к нему как наяву являлись образы той ночи, и я чувствовал тот гнев и унижение, ту боль и отвращение к самому себе. Мои мысли заскакали, замылились на секунду, мне даже вновь показалось, что все эти чувства и мои тоже.
Но из помутнения меня вырвал волевой голос Хавира:
— От тебя воняет злобой и страхом. — сказал он.
Декс не ответил.
— Вспоминаешь Рихана, да? — спросил тигрид, но Декс вновь промолчал, — Вспоминаешь… как он насиловал твою зайчиху и топтал твоё достоинство.
Декс заскрипел зубами, когти царапнули ладони.
— Он ведь не даром дал столько времени до следующей встречи. Нет, не подумай, это всё не ради того, чтобы у тебя появился шанс или ты придумал бы чего. Нет, вовсе нет, — проговаривал он, словно старый учитель ученику, — Он силён, даже для меня, наверное. Ну, в определённых обстоятельствах. Так что он и представить не может, чтобы ты мог создать для него хоть малейшую угрозу. Так скажи мне — для чего столько времени, а?
Декс продолжал молчать. А я не знал, понял ли он. Но сам точно знал ответ на вопрос: «Всё ради страха… Он хотел, чтобы Декс пропитался им, чтобы каждый уголок его сердца пронизала безысходность и ужас. Отчаяние, обволакивающее саму душу — вот его истинное наслаждение. И он бы дошёл до момента, когда Декс готов был бы отдать ему Литу, позволить делать с ней всё что угодно, лишь бы этот кошмар закончился, — подумал я, — Но он прочитался. У этого зайца по истине львиное сердце и слоновьи яйца. Пусть это ему и не поможет».