Этот день должен был стать последним, проведённым в рабских кандалах. И я готов был сделать ради этого всё.
Даже если мне всё же придётся убить Алема, Литу и Фирса. Он решил, что понял меня, что вызвал во мне некое сочувствие, мимолетную связь. Но даже не представлял, чем я готов пожертвовать ради свободы.
Даже собственной честью.
***
В бараке каждый возомнил, будто я обязан доложить ему о событиях вчерашней ночи, но несколько грубых пожеланий их матерям и бабушкам, и они уже совсем не пышут интересом. Выстраивать с ними хоть какие-то отношения мне больше не требовалось, скоро я их больше не увижу, да и большинство из них помрёт до конца месяца. Лита всё ещё спала, видимо, присматривала за мной до поздней ночи. А я лёг рядом, наблюдая за этой дурочкой.
«Тебе пришлось столько пережить, но ты всё ещё не очерствела и не оборвала нити сострадания. Я вот так не смог, и… — думал я, смотря на неё. — Похоже, в этот раз это мои мысли, не внушение Декса. Я понимаю, почему он так хочет защитить тебя».
Надзирателей всё ещё не было. Видимо, вчерашняя попойка не прошла без следа, а может, они с раннего утра уже облюбовали храмы в неистовом почтении. Но нескольких я точно слышал, они проходили туда-сюда позади барака.
— Декс, — шепнул мне Фирс, тоже не желавший разбудить Литу. — Нам нужно поговорить, ну, обсудить план… — Его руки тряслись, глаза нервно бегали.
Он весь как-то мялся и был слишком возбуждён. Недаром сопротивлялся больше всех, сфинктер-то не железный, не осуждаю. И к тому же он был прав. И я уже хотел будить зайчиху, как полог барака откинулся, и в него бесшумно вошёл самый опасный надзиратель из тех, кого я знал.
— Вставайте, мои зайчики! — прокричал он, махнув своей обгорелой рукой, и все тут же, без промедления поднялись со своих мест.
Лита тоже открыла глаза и встретилась взглядом со мной, я просто улыбнулся. А на её глазах выступили слёзы. Она тут же бросилась мне на шею!
— Декс! Декс! Ты в порядке?! Ничего не болит?! — взволнованно спрашивала она, — Ты весь был в бреду, горел. Я лечила и лечила, пока силы не иссякли, но тебе не становилось лучше!
«Разве у меня есть право пользоваться её добротой и любовью? — задал я себе вопрос, — Ну, Декс всё равно отсутствует, так что почему бы и нет!»
Я обнял её сначала за плечи, а потом всё сильнее и крепче. Почувствовал тепло её тела, ощутимое сквозь ткань, ощутил изгибы тела и прикосновение её мягких грудей. Она пахла молоком, и сейчас этот аромат казался мне приятнее любых духов. Мужское начало брало вверх, может, из-за того, что я… подождите-ка… я же ещё не был с женщиной в этом мире…
Я снова девственник?
Я снова девственник!
— Ха-ха-ха! — не сдержался я, и Лита тут же отстранилась, словно мой смех вернул её в реальность, где мы находились посреди барака, а на нас терпеливо взирал Фиро и все невольники.
— Закончили, голубки? — спросил он.
— Простите! — извинилась Лита, опустив голову и заливаясь краской.
Я промолчал, и Фиро подошёл ближе, схватил меня за челюсть обгоревшей рукой и поднял за голову.
— Твоё имя? — спросил он.
И каждый из невольников отпрянул, словно предвкушая, как я тут же окажусь объят пламенем.
— Декс. — ответил я без тени сомнения.
— Декс, значит. Я запомню, — он разжал ладонь, — Ты вчера знатно надрал задницу белобрысому! Жаль ты заяц, а то из вышел бы толк.
Ой, ты тоже не примерный гражданин. Но я, естественно, ответил со всем уважением:
— Благодарю за похвалу.
— Это не похвала, ушастый, а искреннее удивление, — сказал он и развернулся к выходу, — Берите жопы в руки и на выход, пора вас покормить.
Надзиратель, спросивший имя раба, и хищник, признавший силу травоядного, — это что-то новенькое. Он и в правду неординарная личность.
На улице мы стояли всем составом уже через минуту. За едой идти — это не на каторгу, тут никто не хромал, не медлил. В компании с Фиро оказалось ещё два надзирателя из шакалидов, но вид у них был хуже некуда: морды зелёные, словно они каждое мгновение готовы блевануть, глаза красные, как у быков, с сеткой лопнувших капилляров; а походка такая, что, казалось бы, любой ветерок способен их опрокинуть, и они, без сомнений, даже желали этого.
«С охраной они действительно больше не парятся. Хотя что-то мне подсказывает, что одного Фиро было бы и так предостаточно, — подумал я, вспоминая, как он сжёг зайцев по щелчку пальцев».
— Пошлите, — расслабленно, без давления командовал Фиро и пошёл по пыльной дороге у левого края.
А мы за ним. Столовая была не так чтобы близко, минут двадцать топать. Этого времени должно быть достаточно. А так как строй был расхлябанным, словно деревенская шпана, нам с Литой и остальными ничего не помешало занять место в серединке, там, где мы сможем разговаривать друг с другом и не бояться, что нас услышат надзиратели.
— Так… мы же не передумали? — нервно спросил Фирс, теребя пальцы, его привычная прыть и язвительность резко куда-то пропали.
— У нас нет возможности передумать, если не хотим подохнуть, — ответил я предельно жёстко. Мне этот парень нравился куда больше, когда он вёл себя как нахальный осёл, а не целка-невеличка, — Послезавтра всё станет хуже прежнего, большая часть надзирателей до самого турнира будут сосредоточенны на охране наших тушек, чтобы с удовольствием наблюдать, как мы ломаем друг другу хребты на арене. И если… — я на секунду замялся, глянув на идущего впереди Фиро, — делать это… то только сегодня!
Дело было также и в том, что меня не отпускало чувство, будто Рихан совсем не отказался от меня и Литы.
— Поддерживаю, — вклинился Алем, словно ища моего одобрения своей поддержкой, — Что бы там ни обещал тебе Хавир, он не сможет полностью сдержать Рихана, особенно после того, как ты огрел его на хорошие деньги.
Я заметил краем глаза, как вздрогнула Лита при упоминание его имени, и, казалось бы, кровь должна вновь ударить в голову, но этого не произошло. Не было гнева, только холодное желание прикончить его, чтобы он более ей не досаждал. И теперь это действительно было на меня похоже.
Значит, Декс и правда спит где-то глубоко или исчез вовсе.
— Фиро будет с нами только до заката, я уверена, — заговорила Лита, скорее ради того, чтобы сбросить страх, но её голос всё равно дрожал, — Я… Я слышала кое-что в доме одного из надзирателей, — опустив глаза, сказала она.
Сердце невольно кольнуло. Что это? Нет, не может быть. Мне вот этого не надо. Терять голову из-за девчонки — удел тупицы Декса. Я же должен держать яйца в кулаке, а сердце в ледяном море.
Я глубоко вздохнул и встретился с ней взглядом, и понял его без слов — она словно спрашивала позволения рассказать. Хотя надобности в этом не было, все и так всё знали. Так что я кратко кивнул и бросил взгляд на спину зверлинга впереди.
— Они думали, что я без сознания, подсыпали мне какие-то наркотики…, но они на меня не подействовали, — на её лице показалась маска безразличной воли, но я, казалось, видел за ней бесконечную боль, искрение муки.
— Не надо, если тебе тяжело вспоминать, то не надо, — сказал ей Алем с жалостью.
А Фирс положил руку на плечо и покачал головой.
— Продолжай, — сказал я, и все трое посмотрели на меня разом, на лице каждого размазались различные чувства — от неприязни и стыда до согласия и сочувствия, — Та боль, что ты испытала… Её невозможно забыть или простить, — сказал я и взял её за руку, — Но если тебе есть что сказать — говори, ведь я знаю, насколько ты сильна.
«Уж точно сильнее меня», — подумал я.
— Они говорили, что Фиро уходит каждый вечер за город, на старое кладбище. Он делает это каждый день, хотя… Они сказали, что там не может быть похоронен никто из его знакомых, что те могилы старше города, намного старше.
— Да, я знаю о том месте, — подтвердил Фирс, — Один надзиратель водил меня туда, а, не помню, как звали…
— Не важно, — бросил я.
— Мы там могилы раскапывали… Ну, он обирал скелеты. Через несколько дней я услышал, что его нашли всего обгоревшим, чуть ли не до костей.
— Значит, туда нам лучше не соваться, — сказал Алем.
— Если не хочется жареной крольчатины, — пошутил я, но они бросили на меня не самые приятные взгляды, — По крайней мере, мы знаем, что его не будет. Остальные двое точно зальют все глаза, они уже то и дело прикладываются к фляжке.
Я заметил это ещё когда был в бараке, как, скорее всего, и Алем, но он об этом не сказал. Я искоса посмотрел на него и поймал насмешливый взгляд, выражающий одобрение… и словно… что? Довольство? Ах ты ублюдок.
— Значит, выбраться из барака мы сумеем без проблем, но разве нас не сольют тут же надзирателям? — пробежал взглядом по спинам собратьев, прошептал Фирс, — Вся эта затея… У нас же ничего не получится! Нас вздернут сразу же, без шансов! — взвизгнул он, так что Фиро обернулся.
Хлоп! Я мигом привёл его в чувство хлесткой пощёчиной. Не думал, что он окажется таким трусом, но обещание вынуждало возиться даже с ним. Но как только мы окажемся в джунглях, меня уже нечего не будет сдерживать. И только это сейчас держало меня на плаву.
— Ты сам на себя не похож, Фирс, — подхватив его под руку, сказал Алем, а тот вытаращил глаза, схватившись за щёку, — Ты ведь понимаешь всё. Ну не выжить нам, если останемся. Тогда уж точно без шансов.
Но Фирс не ответил, только сверлил меня гневным взглядом. Но хоть пасть закрыл, и на том спасибо.
— Один из тех, кто нам помогает, придёт в барак и выведет нас на глазах у всех. Он в открытую не смог бы этого сделать, так как надзиратели точно бы поинтересовались личностью за маской или попросили именной медальон… — объяснял я и заметил, как Фирс уже собирается задать вопрос, — Все ответы позже, а сейчас слушайте, — пресёк я его попытку, — Так что нам нужно обеспечить, чтобы надзирателей не было в бараке, иначе всё сорвётся.
— А дальше что? Нам нужно снять кандалы и обойти все патрули! — опять начинал Фирс, — А если Фиро вернётся? И кто твои помощники? Может, для них это всё игра, большая шутка?! Ты не думал?