— Будь ты проклят… Чёртов заяц! Если ты выжил… Если я ещё встречусь с тобой, — его лицо исказилось, обрело жестокие, хищные черты, — Я убью тебя, ублюдок!
— Тебе стоит быть осторожнее в выражениях, волк! — бросил кто-то сбоку от Хорта, и тот дёрнул головой.
Рядом стоял крепкий тигрид с длинным шрамом, рассекающим морду, проходящим поверх слепого глаза, в широкополой шляпе и льняной рубахе, подпоясанной толстым ремнём с висящей саблей. Хорт знал и как его звали, и кем он тут был: квартирмейстер Хант Одноглазый, второе лицо на корабле. Так что он аккуратно прикрыл лапой разбитую доску. Хант отвечал за всё, что происходило на корабле, судил и командовал. Он был тем самым жестоким голосом капитана, его разящей рукой и стальным кулаком!
— Думаешь меня провести? Мой один глаз как твои десять! — бросил он серьёзно, но без злобы, — За это с тебя ещё пять золотых или пять минут у столба.
— Занесу. — просто ответил Хорт.
Ему довелось видеть в первый же день на судне прилюдную порку какого-то матроса из медведидов. Громадного, с жёсткой шкурой и озлобленной опалённой мордой. Но вся спесь сошла с него после первого же удара Ханта! Его плеть рассекала плоть до костей! Крики бедолаги сотрясали мачты, а кровь залила палубу, которую он же потом и чистил.
— Кого собрался убивать? — спросил Хант, даже не смотря в сторону Хорта, наслаждаясь морем, словно оно ему не приелось за многие года.
— Не важно, — ответил Хорт, он теперь рассчитывал научиться говорить меньше, как и доверять.
— Только не у меня на судне! А то отправишься кормить рыб! — гаркнул Хант своим грубым, жёстким голосом.
— Не привык гадить там, где ем.
— Ха-ха-ха! — смех у него был булькающий, призывной. — Хорошее выражение! Запомню!
— Когда мы прибудем к землям Центрального континента? — спросил Хорт, оставив без внимания его весёлость.
— Сдался тебе этот паршивый край! Взгляни вокруг! Все при работе, сытые, кошели набьются, как товар доставим! Не жизнь, а сказка! — почти что пропел квартирмейстер. — Ты как на борт взошёл, так я сразу понял, не сухопутный! Салаги как поднимутся, так их полощет дня три! А ты даже ходишь, будто никогда с борта не сходил!
— Когда мы доберёмся до земли? — вновь спросил Хорт, сжимая челюсть, ему сейчас было не до пустых разговоров.
— Якорь мне в зад! Видишь! Другой бы квартирмейстеру вопрос бы не повторял! А у тебя яйца как у морского дьявола, а не крысы портовой! — с одобрением прогремел он. — Ты подумай, парень! Жизнь на суше — то ещё дерьмо! Пашешь как проклятый, а об тебя благородные ноги вытирают! А тут кровь твоя — что ссаньё китовое! Голова, сердце и яйца, и всё, море тебя обласкает, карманы набьёт и сиську в руку всунет!
Хорт вздохнул, подавляя в себе гнев. Он встал и собрался уходить, понимая, что Хант, похоже, не хочет отвечать, либо не может. Но ещё немного, и он плюнет на положение одноглазого. Его злость, боль и печаль требовали выхода! И единственное, что могло бы утешить его хотя бы ненадолго, то же, что и у всех мужчин: женщина, выпивка или битва. Пить на этом корабле запрещалось под страхом плети. Из женщин на судне была лишь его сестра, а драка… откровенно самоубийственна. В море другие законы. Тут на дуэлях не бьются. А за борт — путь недолгий. Жизнь сухопутного на судне — что жизнь травоядного на суше.
— Прошу прощения… — проговорил Хорт сквозь зубы.
Хант смерил его довольным взглядом, словно псарь, оценивающий гончую, что-то прикинул в уме и зашагал в сторону основной палубы. А Хорт решил спуститься в каюту, подальше от разговоров. Там его ждал бурдюк с вином и надежда, что он сумеет приглушить боль.
— Ко-о-о-орабль на горизонте! Ко-о-о-орабль на горизонте! — оглушительно прокричал звонарид, сидящий в вороньем гнезде.
Хорт схватился за уши, перепонки тут же разразились болью! Но палуба не разделила его страданий, вместо этого все засуетились, квартирмейстер влетел по лестнице на ют, ухватил подзорную трубу и впился в белёсое марево горизонта. Послышалось недовольное бурчание капитана, прожжённого рубаки с буйным характером и телом, на котором едва ли нашёлся бы лоскут кожи без шрама. Он выскочил из своей каюты, натягивая штаны и спеша на ют. С тем же дверь позади Хорта распахнулась, и показался лысый грифид, спешно толкнувший койотида и хлопнувший крыльями, вспорхнув к горластому юнге.
«Что происходит? Почему все так всполошились⁈ — подумал Хорт, дёргая головой на бегающих матросов. — Это же торговый корабль, и мы ещё в водах Империи! Сюда ни один пират бы не сунулся, по разговорам моряков!»
И тут он услышал хриплый, но достаточно громкий голос навигатора-грифа сверху:
— Рейдер!
Атмосфера на судне тут же изменилась, Хорт почувствовал гнетущее давление, возбуждение с налётом страха! Лица моряков изменились… Совсем как у… хищников перед дуэлью.
— Спускаем все паруса, курс по ветру! Водные пусть несут нас как могут! Остальные элементные — на нижнюю палубу! Сухопутников в грузовой трюм! Бабу мою не трогать! — его крокодилья морда ожесточилась, глазки сверкнули буйным пламенем. — Остальные пусть готовятся сойтись якорями!
— Есть, капитан! — серьёзно ответил квартирмейстер и бросился к основной палубе раздавать приказы.
Капитан скрылся в своей каюте, а Хорт не знал, куда себя деть! Он понимал неосознанно, что значит «сойтись якорями», и оттого кровь тут же ударила в голову, лёгкие перехватило от желания! Тяжёлой походкой он спустился на нижнюю палубу, где Хант вовсю раздавал приказы:
— Свистать всех наверх! Водные на корму, катить вал по ветру, не уйдём — пущу на корм рыбам! — ревел он, подгоняя моряков, отвешивая тем пинков, — Идём на всех парусах! Сталь на пояс! Быть готовым к пляске со смертью!
Топот ног, сбитое дыхание, липкое ожидание — всё смешалось воедино! Зверлинги носились по палубе, выполняя приказания, не останавливаясь ни на секунду! Из люка нижней палубы вылетели суровые хищники с саблями наперевес, все в чём попало: кирасах, коже или вовсе голые по пояс.
Корабль тряхнуло, ноги Хорта подогнулись, едва не опрокинув на доски, но он удержался и посмотрел в сторону кормы. Там семеро рептилий сосредоточенно жестикулировали, словно пытаясь оттолкнуть невидимую стену, и с каждым движением их рук ощущался рывок всего корабля.
— Ветряки! На кресла! — скомандовал Хант, и пять птицлингов разных видов заняли вмонтированные в палубу деревянные спинки с десятком крепежей.
Каждое такое недо-кресло подпиралось стальными штырями, вбитыми в палубу. Как только они уселись, защёлкнув стальные пояса и кандалы, их шеи раздулись, а морды покраснели, обрамляясь сеткой вен! Их торсы расширились, и следом Хорт почувствовал всполох воздушной волны и порыв неожиданного ветра, ударивший по бокам!
«Элементные Дары! Первый раз их вижу! Невероятно! — ошарашенно подумал он, смотря то на рептилий на корме, то на птицлингов у борта, — Они ускоряют корабль! — он вновь задумался, — Но почему мы бежим?»
Хант к тому моменту словно истратил запас приказов и теперь сосредоточенно наблюдал за их выполнением, стоя в самом центре упорядоченного хауса! Стоило кому-то замедлиться, как он разражался рёвом, бросал оскорбления! Особо одарённым доставались смачные пинки! Но Хорта это не остановило, он подошёл, стиснув кулаки, и задал мучающий его вопрос:
— Почему мы бежим? Разве это не торговое судно?
— Разрази тебя медуза! Съ***сь в трюм к остальным портовым крысам! — рявкнул Хант, одарив Хорта горячим взглядом.
— Ответь на вопрос! — потребовал он.
Квартирмейстер окинул его удивлённым взглядом! Скорее даже, в глазах у него показался шок, граничащий с унижением!
— Когда всё закончится, тебя ждёт столб! — прорычал Хант, по-звериному оскалившись, — Уходи! Или со следующим вопросом пойдёшь по доске!
— Мне плевать, одноглазый! Я заплатил за место на этом корабле! — он сделал шаг навстречу тигриду, но тот не дрогнул, только взгляд стал по-настоящему жестоким, — ПОЧЕМУ⁈ МЫ⁈ БЕЖИМ⁈ — прорычал Хорт почти демоническим голосом.
Секундное молчание показалось бесконечным! Моряки продолжали заниматься своими делами, не ведая происходящего, словно под мороком! А Хант сначала сжал лапу, губы дрогнули, показались жёлтые тигриные клыки, но ладонь не коснулась сабли, и он проговорил негромко:
— Это корабль, забитый контрабандой! Такой, за которую смерть покажется тебе раем! А нас приметил имперский капер, понимаешь? — спросил он, едва сдерживая кровожадный порыв, — А теперь вали вниз, иначе я снесу тебе тупорылую, наглую голову… — последние слова он прошипел.
Хорт нахмурился, а тигрид отвернулся от него, словно он был букашкой, глупой, жалкой.
— Я буду драться.
— Что? — спросил Хант. — Ты сдохнешь! Это тебе не твёрдая земля! Тут один на один не сражаются! В море убивают, ваши понятия не действуют! Убей или умри, и неважно, сколько перед тобой противников!
Хорт промолчал и отошёл дальше, не спустился в трюм, а поднялся на ют, где вывалили кучу клинков прям на доски, и матросы хватали себе сталь. Он взял меч, взвесил в руке и кинул обратно, выпустив длинные тёмные когти — каждое словно нож. И посмотрел на приближавшийся корабль.
«Если я умру сегодня… То встречусь с тобой мужчиной… — подумал он, глянув в небо. — Вик…»
Каперская бригантина настигла «Сизую стерву» к вечеру, когда небо окрасилось багрянцем. Первый удар нанесли огневики с нижней палубы, обрушив залп огненных столбов! Но каперы эти каперы совсем не желали биться на расстоянии и со всего маху ударили всем корпусом борт о борт! И тут же с их палубы полетели крючья! С рёвом кинулись хищники! А вражеские птицлинги рухнули с неба словно град!
— Стоим на смерть! — проревел капитан, облачившийся в неполный доспех с двумя топорами в руках.
Моряки кинулись навстречу, две яростные стены столкнулись на палубе «стервы»! Слышался свист крыльев и рёв огня! Вопли боли и крики ярости! Хорт сошёлся со львом! Тот орудовал широким топором, покрытым зазубринами! Но койотид уже привык к новой силе и телу, вернув себе изрядную долю прежней ловкости! Он уклонился раз, раздавил черепушку какого-то бедолаги, оказавшегося под ногами, прежде чем топор рубанул по мачте над пригнувшимся Хортом! Тот одним ударом разорвал когтями старую кирасу, вспорол львиное брюхо, выпуская наружу кишки! И сразу же к нему кинулся волк с мечом! Ударил сверху, и сталь встретилась с когтями, летевшими навстречу! Клинок не выдержал, треснул, и следом его обладатель оказался