— Вот этого точно никогда не случится, Эм. Насколько я понимаю, «Марлетт Лэндскейп» — единственная фирма, предложившая Мэтту выполнить эту работу.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Мэтт смотрел на экран своего компьютера и ничего не видел. Он не спал уже несколько ночей. Его тщательно спланированная жизнь разваливалась, а он мог думать лишь о том, как глубоко ранил Эмили. В воскресенье Мэтт четыре раза ездил к ее квартире, надеясь увидеть девушку. Он много раз звонил и оставлял на автоответчике умоляющие слова. Но Эмили не отвечала, ясно показывая, как она к нему относится.
Раньше Мэтт воспринимал отношения с Эмили как игру, как вызов. И только когда Дугласы предложили ему участок, обещанный дочери, он понял, сколь высоки были ставки. Сначала он думал, что сможет уломать ее, но потом осознал: дело не в том, где будет ее магазин, и не в том, каких денег он будет стоить. На самом деле речь шла о доверии, уважении и честности. И он не проявил ни того, ни другого, ни третьего.
За свою жизни Мэтт никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел столь ошарашенным, как Эмили, когда родители посчитали глупой ее мечту, а потом еще и обвинили ее в том, что она своими действиями едва не разорила «Марлетт Лэндскейп». Он-то точно знал, какой деловой хваткой она обладает. В сущности, на ней и держится питомник. Но он был так поглощен собой и своим рестораном, что не встал на ее защиту.
Мэтт не заслужил ее дружбы. Но он отдал бы чертовски много, чтобы вернуть Эмили.
Раздался громкий стук в дверь его номера, и он услышал знакомый голос:
— Мэтт, открой. Мне надо поговорить с тобой.
Он пулей пронесся через комнату, открыл задвижку и распахнул дверь.
Эмили стояла в коридоре, одетая в рабочий костюм. Она осмотрела Мэтта с головы до ног и нахмурилась.
— Ты жутко выглядишь.
Мэтт провел рукой по щетине на подбородке, попытался пригладить взъерошенные волосы. Потом заметил, что ее глаза опухли, и радость от того, что он видит ее, сразу пропала. Значит, она плакала. Эмили, которая раньше не плакала никогда, была обижена слишком сильно. И все из-за него.
— Входи же.
— Я на минуту, — сказала она, шагнув через порог и остановившись около двери. — Мне только надо задать тебе один вопрос. Правда ли, что ни один из других питомников не предложил тебе выполнить эту работу?
Мэтт вздохнул: в таком настроении Эмили не сможет правильно понять его.
— Да, это правда, но…
Ее глаза стали похожи на два синевато-льдистых кинжала.
— Мне ужасно хочется сказать тебе, чтобы ты взял контракт и засунул его себе… ты знаешь, куда, Конвей. Я не нуждаюсь в твоей жалости. Но у меня есть обязанности по отношению к нашим работникам, и мне приходится терпеть тебя.
— При чем тут жалость? Да, я знал, что у вас финансовые затруднения и контракт со мной поможет вам, но я несу ответственность перед моими инвесторами. Если бы я думал, что вы не сможете справиться с работой, то независимо от того, друзья мы или нет, даже не стал бы обращаться к вам. Однако может случиться, что ресторан не будет построен.
— О чем ты говоришь?
— Как о чем? Разве ты не получила мои сообщения?
Эмили скрестила руки на груди.
— Я не стала их слушать, а просто стерла.
Он устало покачал головой. Ему следовало бы догадаться, что Эмили поступит именно так.
— Единственное, что можно придумать, это сломать все и построить здание меньшего размера, но мои инвесторы не горят желанием делать это.
— Но у тебя будет участок. Тебе не придется ничего ломать.
— Знаешь, если бы ты слушала мои сообщения, то уже знала бы, что я не покупаю его. Он принадлежит тебе.
— Но родители не хотят продавать его мне. Покупай его, Мэтт. Спасай свой ресторан.
— Я не могу. Не хочу. И уже сообщил им, что покупка отменяется. А еще сказал, что настало время понять, что к чему. Если у них осталась хоть крупица здравого смысла, то они должны продать участок тебе, как и обещали. Ты чертовски хорошо ведешь дела, и пора бы им понять это.
Эмили показалось, что она теряет дар речи.
— Но ты должен купить участок. «Марлетт Лэндскейп» не может потерять этот контракт. Вся наша надежда на него.
Мэтт посмотрел на нее так, будто она лишилась рассудка.
— А какое это имеет значение для тебя? Ты же собираешься уйти и открыть магазин.
— Как ты не поймешь, что без работы я никогда не накоплю достаточно денег, чтобы купить участок. Мне нужно проработать еще хотя бы шесть месяцев.
— Уверен, родители разрешат тебе платить частями.
Она чувствовала, что разрывается пополам. Если Мэтт, купит участок, то достроит ресторан и подпишет контракт. Тогда у Эмили наберется достаточная сумма, но открыть свой цветочный магазин она не сможет, потому что участка земли для этого у нее уже не будет! А если участок купит она, то Мэтт останется без ресторана, «Марлетт Лэндскейп» — без контракта, а Эмили — без денег и, значит, опять же без магазина.
— Почему ты отказался, Мэтт? Чувствуешь, что задолжал мне? Так забудь об этом. Ты не любил меня. Я пережила это.
Он наклонился вперед, его глаза потемнели, во взгляде было смятение.
— Эмили, хочешь знать, почему я прекратил звонить, почему никогда не приезжал домой? Всю свою жизнь я стремился уйти отсюда. Я хотел начать все сначала там, где никто меня не знает, где меня не считали бы сыном двух никчемных пьянчуг. Здесь я бы не достиг ничего. Но случилась та ночь на берегу, и внезапно оказалось, что у меня есть чувства к тебе. И они смертельно испугали меня. Я не стоил тебя.
— Почему ты так решил?
— У меня не было ничего. Я и сам был ничем. Ты заслуживала лучшего. Лучшего, чем я.
Эмили открыла рот, но горло у нее сжалось, и слезы хлынули из глаз. Теперь ей все стало ясно. Она любит Мэтта. Это открытие наполнило ее радостью пополам с печалью, потому что никакого совместного будущего у них нет. Ну и пусть. Сейчас же они вместе!
Эмили так порывисто обняла Мэтта за шею, что чуть не свалила его с ног. А потом поцеловала — крепко-крепко. Никто и никогда не целовал Мэтта с большим жаром, чем Эмили. Сердце, душу и тело вложила она в этот поцелуй. Когда девушка наконец отодвинулась, ее губы и подбородок покраснели от его трехдневной щетины.
— Там у тебя спальня? — спросила Эмили, указав рукой на дверь. Он кивнул, и она, схватив его за воротник рубашки, потянула. — Пойдем туда.
— Эм, я должен принять душ и побриться.
— Душ, — повторила она, и в горле у нее возник звук, похожий на мурлыкание. — Душ — это же еще лучше!
Для Мэтта навсегда осталось тайной, как и когда ее желание убить его сменилось желанием любить. Ему хотелось провести оставшуюся часть дня, наслаждаясь ее потрясающим телом. А вечером он пригласит ее поужинать в хорошем ресторане, и, вернувшись, они повторят все снова и снова. Одиннадцати лет Метт желал ее, и теперь пришло время исполнения желаний. Он, конечно, не жил все эти годы как монах, но каждый раз, когда был с женщиной, он хотел, чтобы на ее месте оказалась Эмили.
Не отпуская Мэтта, Эмили вошла в ванную и включила свет. Ее поразили размеры джакузи. А еще были два душа в большой кабине.
— Выбирай, — улыбнулся Мэтт, стягивая с себя футболку.
— И то, и другое. — Она расстегнула его шорты и сдвинула их вниз вместе с боксерками. — Душ сначала, джакузи потом.
Мэтт через голову снял с нее рубашку и, немного повозившись, расстегнул бюстгальтер. Ее загорелые груди были изумительно прекрасны. Он снова увидел соблазнительное кольцо. Воспоминания о том, как он брал его зубами, вторгалось в его сны, наполняя их эротическими образами. Он просыпался возбужденный и беспокойный, мучимый жаждой, которую только она могла утолить.
Через пару секунд на ней остались только крошечные трусики, но Мэтт не стал их снимать, а прижался щекой к ее животу, к ее сладостно пахнущей коже. Ему нравился этот аромат, нравилось, как Эмили смотрела на него — так открыто и восхищенно, будто он был центром ее вселенной. От нежности к ней у Мэтта сжималось сердце.
— Мне надо сперва побриться. Я не хочу, чтобы тебе было больно.
Эмили положила свои ладони ему на щеки.
— А мне нравится, когда ты такой. Ты сексуальный и опасный.
— Так ты любишь опасности, да? — Мэтт пропустил большие пальцы под края ее трусиков и потянул их вниз. Ее кожа показалась ему необыкновенно шелковистой.
— Презервативы! — вдруг встрепенулась Эмили.
— Они в спальне. — Мэтт встал на ноги, вздрогнув от пронзившей колено боли. — Залезай под душ, а я схожу за ними.
Эмили смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью, и только потом открыла воду и вошла в облако распыленной теплой воды.
Мэтт появился позади нее с несколькими презервативами в руках. Он положил их в мыльницу.
— Задание выполнено. Остальные я на всякий случай оставил лежать в коробке, на раковине.
Эмили смотрела, как горячая вода омывает его тело, стекая ручьями по загорелым буграм мускулов. Снова и снова задавала она себе вопрос, почему такой мужчина, как он, находится с такой женщиной, как она. У которой груди маловаты, а бедра широковаты. И почему он смотрит на нее с нескрываемым восхищением. И выражением голода в глазах.
Она взяла шампунь и налила немного себе в ладонь.
— Повернись. Я вымою твои волосы.
Он повернулся и откинул голову назад. Она начала втирать шампунь в плотную темную массу его волос, взбивая пену, массируя кожу и слегка царапая ее ногтями.
— Это здорово, — сказал он низко и хрипловато. — Никогда прежде никто не делал так.
Эмили поцеловала Мэтта по плечу.
— Ополоснись.
Он опустил голову под струи воды, а Эмили взяла кусок мыла и начала взбивать пену в своих руках.
— А сейчас повернись и встань лицом к стене.
Он повиновался, упершись руками в мокрый кафель.
— Ты не будешь делать ничего… такого?
Эмили ответила дразнящим голосом:
— Я хочу испробовать все, по крайней мере хоть раз.